Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Мейсон поднялся на ноги в таком плавном движении, что я поинтересовался, был ли он тоже когда-либо танцором. Он передвигался по грязной земле, усеянной использованными презервативами и иглами, и выбил дверь. Куски дерева отлетели и впились мне в кожу, но я едва заметил боль, а окрашенные в синий цвет пальцы обхватили края проема, когда я вышел и кинулся на Мейсон.

Сохранить близкий контакт с кем-угодно из мужчин поможет мне уменьшить шансы быть подстреленным. Но схватка с Мейсоном — это не то же самое, что схватка с Рассом. Ему удалось освободить руку, ударив меня в подбородок и заставив меня прикусить язык. Свежая, горячая кровь заполнила мой рот, когда он нанес удар, от которого у меня, скорее всего, лопнуло бы глазное яблоко, если бы оно попало в глаз. Вместо этого, мне удалось избежать этого и его кулак влетел в стену.

Четверо против одного. Шансы, которые обычно меня не пугают. Но Мейсон — это другое. Расс опасен. Остальные два мужчины просто дополнения в этом случае, но даже они — это уровень выше лучших и выдающихся членов команды Картера.

Локоть заехал мне по груди раньше, чем я осознал, что Мейсон сменил свою тактику. В этот раз он пытался увести меня в сторону сломанного окна, скорее всего к остальным членам «Банды грандиозных убийств». Я повернулся и схватился за край лестницы, протащив свое тело через пролом в шпингалетах, и встал на ноги, даже когда Расс несколько раз выстрелил в мою сторону.

Пыль от гипсокартона наполнила воздух, затуманивая немногие освещенные места в бесконечной темноте здания. Так много подобных этому зданий в Прескотте. Хавок знал их всех. Еще до того, как я дошел до первого тела, я знал, что мы сегодня потеряли нескольких членов.

Я никак не мог помочь мертвым, так что не стал останавливаться. Вместо этого я продолжил подниматься по лестницам, пока не достиг металлической двери, которая вела на крышу, вытолкнул ее обеими ладонями и исследовал местность вокруг меня.

Около десяти лет назад в городе начали менять законы о зонировании, чтобы разрешить строить здания все ближе и ближе друг к другу. Соседняя квартира была практически на расстоянии вытянутой руки. Ни одно из зданий не было высоким — около пяти этажей — но падение отсюда могло бы убить меня.

Я наклонил голову набок, пытаясь просчитать вероятность.

Звук погони, раздающийся позади меня, сделал решение относительно легким. Я скорее бы рискнул упасть насмерть, чем оказаться в хватке Мейсона. Повезет, если бы я просто умер в его руках. Высоки шансы, что, если бы он мог, то схватил бы меня живым и попытался выпытать из меня.

На мгновение закрыв глаза, я глубоко вдохнул, вспоминая тот день в балетной студии, когда я танцевал для Бернадетт, словно зверь, исполняющий какой-то первобытный брачный ритуал. Я снова открыл глаза, губы изогнулись в улыбке. Это ведь то, что я делал, не так ли? Танцевал. Умолял. Просил ее позволить мне прикоснуться к ней так, как я всегда мечтал.

Вот, что завело меня, когда я отступил на несколько шагов назад, подготовился к прыжку и взлетел до края крыши.

Хоть это и убивало мои колени и заставило меня пожалеть, что я не сидел на обезболивающих, я напряг свои мышцы и прыгнул, приземляясь на гравийную поверхность соседней крыши.

Агония криком пронеслась по мне, пульсируя в моих аккуратно восстановленных коленях, но я проигнорировал ее. К боли мне не привыкать. На самом деле настолько к ней привык, что, когда вижу ее проявление у других — например, на лице Бернадетт — я находил ее прекрасной.

Захватывающей дух, правда.

Я не потрудился встать на ноги и пополз к ближайшей дыре и спустился в разрушенное пространство, пока не встал на гнездо из хвои и мокрого гипсокартона. Здесь пахло затхлостью и мочой — типичный запах Прескотта — но было и что-то еще, странный запах гвоздики и дыма, который достаточно предупреждал меня, что надо избегать возможности лишиться головы.

Прошмыгнув в открытую дверь, я расположился за кирпичной стеной, мой разум оценивал, что я только что увидел.

Мейсон был там, в темноте, в противоположном здании. С моей и его стороны было разбитое окно. Скорее всего, прямо сейчас, он карабкался между двумя пространствами. В конце концов это было то, что сделал бы я. Если он предугадал мои движения до мелочей, значит, и наши дальнейшие действия мы просчитываем примерно так же.

Я достал пистолет из кармана своей толстовки, глаза ходили по параметру комнаты, скользя по потолку. Меня не смогут застать врасплох сверху, не так, как я удивил этих мужчин в коридоре. Я потянулся и поправил маску скелета на лице. Как и все остальное, связанное с Хавок, мы создали собственные традиции. Маски скелетов, волчий вой и девушка, которая была слишком дикой, чтобы один парень мог обладать ею в одиночку.

Ползая по полу, я позволил себе заглянуть за угол.

Мейсона нигде не было видно.

Достав телефон из кармана, я попытался отправить сообщение, но замер, когда услышал движение в соседней комнате. Расс появился на лестнице и, откуда-то из глубины здания, я услышал движения нескольких людей. Возможно даже дюжины.

Я стиснул зубы и решил дописать сообщение.

Бред сивой кобылы.

Идеальное продолжение на предыдущее сообщение Бери. Остальная часть нашего группового чата была полна сообщений из разряда «где ты?» и «двое мужчин в спортзале, будь осторожен». Мне удалось отправить его, но на этом все. Мейсон вылез из люка в двух шагах от меня. Тогда-то я и поняла, что находились в месте, похожим на чердак. Он использовал точку доступа, чтобы удивить меня.

Я пнул ботинком и ударил его прямо по лицу, но это совсем не смутило мужчину. Вместо этого, он схватил меня за щиколотку, дернул и использовал вес своего тела, чтобы повалить нас обоих. Мы упали на старый, деревянный пол, и затем провались сквозь них на следующий этаж.

Я задыхался и пытался вдохнуть воздуха, пальцы сжались на моем боку, когда я почувствовал тот прилив раскаленного жара и боли. Черт, черт, черт. Что-то пронзило меня, когда я упал. Не нож Мейсона, а деревянная щепка пронзила мне плечо, как