Тереза Карпентер - Эта несносная няня

Ознакомительный фрагмент

— Хорошо. Я позвоню сестре и предупрежу, что буду поздно.

Трейс коротко кивнул:

— Хорошо. Мне надо переодеться и показать вам, где что лежит.

— Я переменю Мик… Кармайклу памперс и буду ждать вас в гостиной.

Трейс кивнул и исчез в коридоре.

Ники положила Микки на столик. Мальчик лежал тихо, не шевелясь, и только смотрел на нее. И от этой его апатичности у девушки сжалось сердце. Она болтала с малышом. Он, казалось, впитывал каждое слово, но никакой инициативы не проявлял.

Ники подозревала, что бабушка — от любви и от горя — чрезмерно опекала мальчика, а его отец, человек, привыкший к порядку и дисциплине, резко повернул в другую сторону, причем зашел слишком далеко. Так что в конце концов и смех, и непосредственность стали чужды бедному малышу.

Как только Микки засмеялся, она поняла, что нужна ему и что ей надо найти общий язык с его отцом. Микки должен радоваться жизни, делать открытия, быть активным, искать приключения. Ники научилась всему этому и хотела поделиться своим умением с ним.

— Ты отправилась на собеседование и тут же приступила к работе? — Ехидная реакция сестры на сообщение о том, где и как Ники проведет вечер, подчеркивала парадоксальность ситуации.

— Вот именно. И это в Парадиз-Пайнз, так что я буду поблизости, но жить надо тут, так что я могу от тебя съехать. Это просто идеально для нас сейчас. — Ники поудобнее устроилась на софе, зажав телефон между плечом и ухом, Микки сидел у нее на коленях. — А сам мальчик — очень милый и очень грустный. Я уверена, он скучает по бабушке и дедушке, но, похоже, его подавленность скорее постоянная, чем временная. Он потерял маму. Возможно, он вообще не знает, что такое радость.

— Ох, Ники, все это мне не нравится. Не стоит тебе уезжать от нас.

— Ты очень любезна, но мы обе понимаем, что надо. Вы с Дэном должны сейчас пожить вдвоем. Кроме того, я педагог, и моя обязанность — заняться ребенком, которому нужна помощь.

Аманда многозначительно помолчала, потом глубоко вздохнула:

— Ники, ты представляешь себе, на что идешь?

— Не очень. — И тем не менее печальные глазки Микки пробудили в ней инстинкт опекуна. — Аманда, ему год и месяц, а он еще не умеет ходить. — Ники провела рукой по темно-каштановым кудрям, мягким и нежным, как пух. Микки грустно посмотрел на девушку, и у нее дрогнуло сердце. — Он даже не пытается встать на ножки, когда я опускаю его на пол. Похоже, бабушка постоянно носила малыша на руках.

— Но со всеми этими проблемами должен разбираться его отец, не так ли?

— Вот именно. А Трейс — новичок в этом деле. Я даже не уверена, что он понимает, что тут есть проблемы. Знаешь, он даже может испортить дело. Он — поборник режима и дисциплины, Микки ведет себя смирно. Значит, с точки зрения его отца, все в порядке.

— Но что можешь сделать ты? — задала Аманда разумный вопрос.

— Трейс Оливер — хороший шериф, то есть человек исполнительный и честный. Не сомневаюсь, он хочет Микки добра, но не знает, что и как надо делать. А я его научу.

— Ха! — воскликнула сестра. — Ты что, забыла? Я должна родить через полтора месяца, а за предшествующие семь прочитала все, что могла, о том, как надо растить детей. И вот что я тебе скажу: есть тысячи «правильных способов воспитания». Сколько авторов — столько способов. И каждый думает, что его способ — единственно верный.

— Да. — Ники улыбнулась. Ее сестра всегда хотела знать заранее, что ей предстоит. В этом смысле она пошла в маму. — Но ведь это моя профессия. Я способна помочь Трейсу и Микки.

— Я в этом не сомневаюсь. Я не видела никого, кто умел бы обращаться с детьми лучше тебя. Ты их любишь, и они это чувствуют. Но в том-то и проблема. — Беспокойство сестры возрастало. — Ты слишком им отдаешься. Смотри, как бы не пришлось потом плакать.

— Значит, по-твоему, мне не стоит этого делать?

Очередной вздох.

— Ты замучаешь себя, если не сделаешь, но, боюсь, тебе будет больно.

Да. Это тревожило и саму Ники. Но в свой восемнадцатый день рождения она дала себе слово, что не будет бояться возможных эмоциональных потрясений. Она отдалась жизни сердцем и душой. Это означало, что иногда придется терпеть и боль. Зато ее жизнь будет полна глубоких переживаний и потрясающих воспоминаний.

— Жизнь состоит не из одних роз. Встречаются и шипы.

— Ники, — мягко проговорила Аманда. — Ты не думаешь, что все это — отголоски твоих отношений с мамой?

Этот вопрос пробудил в ней чувство боли и раскаяния. То, что перед смертью матери их отношения были, мягко говоря, не идеальны, являлось для Ники источником постоянных мучений. Она ненавидела себя за то, что они поссорились при последнем разговоре.

— Не могу отрицать. Но прошу, пойми, к тому моменту, когда для Микки наступит пора самостоятельности, он может оказаться совершенно безвольным. И если малыша уже сейчас не направить по верному пути, у него не останется ни капли надежды…

— Противостоять отцу?

— Нет. Пожалуйста, не истолковывай мои слова превратно. — А может быть, на самом деле она имела в виду именно это? Ники покачала головой. Трудно сказать. Она провела слишком мало времени и с тем и с другим. — Я твердо знаю следующее: если я смогу сейчас сделать так, чтобы отец и сын обрели друг друга, у них появится фундамент, на котором они построят свои отношения, когда наступит трудный подростковый период.

Аманда еще раз выразила свое беспокойство и повесила трубку. Ники понимала сомнения сестры. Она защищала Трейса перед Амандой, а он, уходя, не только не приласкал малыша, но даже не посмотрел на него. И это обожгло сердце Ники. Она должна найти какой-то способ сблизить отца с сыном, научить их любить друг друга.

Два месяца. Она отвела себе лето на то, чтобы изменить ситуацию.

Микки робко погладил ее волосы. Девушка вздохнула и обняла малыша. У нее появилось дурное предчувствие, что этим летом она потеряет частицу своего сердца.

Трейс подъехал к дому гораздо позднее, чем предполагал, и вдруг на душе у него потеплело оттого, что в окне горел свет. Да, ему не хватало этого ощущения возвращения домой.

Мысль о мисс Родес, которая ждала его, вдруг пробудила в нем жар совсем иного сорта. Но он быстро подавил это недозволенное ощущение и вышел из машины. Мисс Родес настолько недоступна, что даже мимолетная мысль о близости с ней абсолютно неуместна.

Теплый ночной ветерок, напоенный ароматом сосен, растрепал его волосы. Трейс отпер дверь, вошел в комнату — и запах сосен уступил место запаху жареного цыпленка. Желудок немедленно напомнил ему, сколько часов прошло с тех пор, как он ел в последний раз. Трейс подошел к стойке, отделявшей кухню от столовой, положил ключи в вазочку, где они всегда лежали, и нашел записку, извещавшую его, что ужин в микроволновке.