Фол последней надежды - Юля Артеева

Я принимаю душ, сушу волосы, вытягивая их круглой расческой, а сверху прохожусь утюжком. Вот бы купить крутой фен, который сразу укладывает, и чтобы можно было делать локоны. Но он, конечно, слишком дорого стоит для нас.

Когда старательно рисую стрелки, в дверь начинает долбиться Богдан:

— Энж, мы опоздаем! Ты еще одеваться сто лет будешь, давай выходи!

Фыркаю, но делаю так, как он говорит, потому что понимаю, что брат прав.

— Сделай бутер, будь лаской, — говорю ему, пока иду в комнату.

— Обалдела?

— Ну быстрее же будет, Бо! Я пока оденусь.

Он тяжело вздыхает, но идет на кухню. Я бегу в спальню, какое-то время роюсь в шкафу. Как обычно, мне ничего не нравится, как будто все недостаточно хорошее для сегодняшнего дня. Для двух уроков в соседних кабинетах. Понимаете, да?

В итоге надеваю темно-серые брюки карго и свободную белую футболку. Далеко от понимания классической школьной формы, но у нас к этому относятся лояльно. Наша директриса за свободу самовыражения.

Останавливаюсь перед зеркалом в полный рост. Выгляжу хорошо. Я знаю девушек Вани, их было три. Каждую из них я изучила досконально. И я совсем на них не похожа, хотя, конечно, могла бы. Наверное, я пока не готова настолько предать себя. Но, если у меня не останется других вариантов, то я изменюсь. Разве это сложно?

— Энж! — кричит из коридора брат. — Ты сегодня бесишь сильнее, чем обычно, выходить пора!

— Прости, — я распахиваю дверь, подбегаю к нему и чмокаю в щеку.

— С тобой собираться, это просто жесть.

— Не закатывай глаза, а то так и останешься.

— Ты останешься.

— Ты.

Бо смеется и легко толкает меня в спину, придавая ускорение. Я залетаю на кухню и хватаю бутерброд, который брат заботливо подогрел в микроволновке, от чего сыр расплавился.

— Ты лучший, Бо, — говорю с набитым ртом.

— Жуй быстрее.

Я делаю несколько больших глотков кофе. Богдан добавил молоко и ванильный сироп, моя заботушка. Быстро прибираю бардак, который он оставил после себя и иду в коридор. Сжимаю бутер левой рукой, а правой помогаю себе влезть в кроссовки.

С порога кричу:

— Сколько можно тебя ждать, Богдан?

— Издеваешься? — он выглядывает из нашей спальни и пытается выглядеть суровым, но срывается на смех.

— Погнали, дурачина.

Когда подходим к школе, я, как обычно, начинаю волноваться. Автоматически выпрямляю спину и улыбаюсь, пока Богдан трындит о своем обучении на видеографа. Футбол всегда для него был на втором, а то и десятом месте. Это папа настаивал, чтобы Бо играл.

Мы оставляем вещи в раздевалке и поднимаемся на второй, к кабинету математики. Я совсем теряю нить повествования своего брата, но упорно улыбаюсь и киваю, надеюсь, что впопад. Сама как бы ненароком оглядываюсь. Скольжу расфокусированным взглядом по людям, и сразу выцепляю глазами знакомую челку, уложенную на бок. Ваня смеется, рассказывает что-то одноклассникам. Два его приятеля и три девчонки. Все — с обожанием в глазах. У парней — теплое дружеское, у девочек — до остроты влюбленное. Игнорирую укол ревности и возвращаюсь взглядом к брату. Он наклоняется ко мне и кладет руку на плечо. Говорит ласково и тихо:

— Поплыла, сестренка?

— Где твоя поддержка, Бо? — все еще улыбаюсь, но уже отстраненно.

— Я всегда рядом.

— Ты и твои саркастичные шуточки?

Брат едва слышно смеется мне в висок:

— Да. Я и мои шуточки. Выглядишь сегодня кайф, покажем?

— Что?

Вместо ответа он берет меня за руку и резко прокручивает вокруг оси. Я включаюсь в игру и, смеясь, танцую с Богданом что-то из детства, когда мы еще ходили на бальные танцы и вечно стояли в паре.

Делаю вид, что не смотрю, но я так натренировала периферийное зрение за эти годы, что все же замечаю, что Громов тоже поворачивается в нашу сторону, как и все. Одобрительное гудение слышится отовсюду. И от наших одноклассников, и от одиннадцатого по соседству.

— Субботины, ну даете!

— Субботы, вы, как всегда, звездочки!

— Богдан, а ты только с сестрой танцуешь?

— Да, уроки даешь?

Мы завершаем все поклоном, как полагается. После реверанса, не удержавшись, я бросаю взгляд на Ваньку. Он щурится, улыбаясь, и смотрит прямо на меня.

Бинго.

Отбрасываю волосы с плеча и смотрю в другую сторону. Он не должен знать, что нравится мне. Я эти правила знаю.

— Так, десятый «А», что у нас тут за концерт? — выдает математичка, прижимая к груди тетради.

Бо обворожительно улыбается:

— Танцевальный, Мария Константиновна!

— Ну пойдемте в кабинет, там тоже станцуете.

— Серьезно?!

— Нет, Субботин, просто пытаюсь тебя на урок заманить.

Я хихикаю, а Бо делает оскорбленное лицо:

— Мария Константиновна, я вообще-то никогда не прогуливал, — а когда получает выразительный взгляд математички, поспешно добавляет, — без уважительной причины!

Наш класс смеется. Все знают Бо.

В дверях кабинета мешкаю и оборачиваюсь в последний раз. Ваня снова увлечен разговором со своими, на меня не смотрит. С чего бы, да?

Так что я облокачиваюсь на плечо соседа по парте и говорю:

— Виталь, как дела?

Он что-то отвечает, но я уже не слушаю. Мое сердце и безраздельное внимание остаются там, в школьном коридоре, рядом с Громовым. Последнее, что я успеваю заметить, это как солнце подсвечивает его профиль, а он смеется, запрокинув голову.

Я ощущаю привычную давящую тоску, когда отворачиваюсь и иду к своей парте. Потому что мне совсем не интересно сейчас учить географию, мне нужно быть рядом с ним. Хоть обнять бы его разок, почему нужно все время держаться на расстоянии? Потрогать бы лицо, провести пальцами по густым бровям, потом скользнуть по шее и зарыться в волосы.

— Ангелина Субботина.

— А? — растерянно моргаю.

— К доске, милая. Реши нам пару задачек.

Глава 6

После урока я быстро кидаю вещи в рюкзак, выскакиваю в коридор и склоняюсь над кроссовком, тереблю узел на шнурках, который в этом, очевидно, не нуждается. Сквозь каскад тщательно выпрямленных волос смотрю, как толпа школьников высыпает в коридор. Когда вижу Ваню, сердечный ритм привычно сбивается. Я поднимаюсь на ноги и оглядываюсь в поисках брата.

Одной у меня не всегда получается корчить из себя сильную и независимую, мне проще в тандеме. Мой partner in crime это обычно Аринка, но она сегодня снимает гипс с руки. Вспомнив о том, как именно подруга его заработала, я прыскаю в кулак.

— Над чем смеешься? — Бо приобнимает меня за талию и тянет вперед по коридору.

Я упираюсь пятками, оглядываюсь на Громова. Он еще тут, значит и мне уходить