Империя желания (ЛП) - Кент Рина

— Да. Он мой образец для подражания.

И ты.

Я не говорю этого, потому что кажется, что он возведёт стены между нами за считанные секунды. Напряжение в его челюсти и лице пугает меня.

Но, видимо, этого недостаточно, потому что я выпаливаю:

— Можешь помочь мне надеть его?

— Нет.

Это прямой отказ, который заставляет меня вздрогнуть. Обычно он не отказывает мне в просьбах, даже несмотря на то, что я часто делаю их. Хоть я и знаю Нейта всю свою жизнь, он всегда так или иначе пугал меня.

Полагаю, что люди боятся и моего отца.

— Почему нет?

— Ты можешь сделать это самостоятельно, — выражение его лица становится отстраненным, и я знаю, что он закончил с разговором и уйдет, закрыв все двери перед моим лицом.

И если он сделает это, мой план на сегодня потерпит грандиозный провал.

Если он уйдет, у меня ничего не получится.

Нейт до сих пор не считает меня взрослой. Думает, что я ребенок, и если я не сделаю что-то взрослое, его представление никогда не изменится.

Если сейчас я не сделаю это, то уверена, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

И вот, я собираю остатки своего мужества и встаю, позволяя своему телефону и коробке упасть на качели.

Благодаря отцовским генам мой рост далеко не маленький, но я все равно едва дотягиваюсь до плеч Нейта, даже на каблуках. И кажусь такой крошечной по сравнению с его широкими плечами и мускулистым телосложением.

Но я не позволяю этому остановить меня и подхожу ближе, пока моя вздымающаяся грудь почти не касается его. Ткань моего платья оказывается в нескольких дюймах от его сшитого на заказ пиджака.

Я не в первый раз нахожусь рядом с ним так близко, но это впервые при новых обстоятельствах, в центре которых тепло, разливающееся под кожей и непонятные импульсы, сопровождающиеся снами и мечтаниями, в которых он всегда главный герой.

Сны, после которых я чувствую приятную влагу и жажду его прикосновений.

— Что по-твоему ты делаешь? — его голос такой же жесткий, как и тело, но он не отступает и не отталкивает меня.

Он остается на месте, как прочная стена, на которую я всегда хочу взобраться.

— Не мог бы ты помочь мне надеть браслет?

— Я сказал нет.

— Что в этом плохого?

Я замолкаю.

Сделай это.

Я и Нейт.

Нейт и я просто сделаем это.

Чёрт. Мне нужно промыть голову отбеливателем и надеяться, что все грязные мысли исчезнут.

— Возвращайся на вечеринку, Гвинет.

Я неодобрительно скручиваю губы. Он никогда не называет меня прозвищем, которое все используют, и я ненавижу это.

Гвинет звучит безлично и отстраненно.

Расстояние между нами — последнее, чего я хочу, поэтому подхожу ещё ближе, играя с невидимой линией, которая отделяет его мир от моего.

Я разрушаю эту линию, уничтожаю ее, сжигаю дотла.

Потому что теперь я взрослая и могу это сделать.

— Я хочу быть здесь, Нейт.

Его густые брови опускаются посередине.

— Как ты меня только что назвала?

— Нейт, — говорю я, на этот раз ниже, немного неуверенно, испуганно. Потому что, черт возьми, его глубокий, грубый голос и напряжение в теле могут устрашать.

Мои мысли подтверждаются, когда он твердо, с властностью, поражающей меня прямо до мозга костей, произносит:

— Я дядя Нейт.

— Я не хочу больше называть тебя так.

— Это не тебе решать. Я дядя Нейт, понятно?

Я сглатываю от его непреклонного тона и твердого оттенка в нем. Неудивительно, что в зале суда с ним нужно считаться. Если бы я была преступницей, то стояла бы сейчас на коленях.

Черт, я бы сделала это в любом случае, даже не будучи преступницей.

— Ответь мне, Гвинет.

— Ага. Хорошо. Понятно.

Он прищуривается, и я знаю, что он ненавидит это, потому что я использую два или три разных термина для одного и того же. Однажды он сказал мне об этом, чтобы оценить мои слова, прежде чем дать им свободу, но я не такая дисциплинированная и напористая, как он. Никогда не была и, наверное, никогда не буду.

Но какая-то часть меня жаждет стать им, потому что, если я буду такой, он будет видеть во мне женщину, а не ребенка.

Девушку.

Но вместо того, чтобы комментировать мои слова, он говорит:

— А теперь вернись на свой день рождения.

— Я не хочу.

— Гвинет, — предупреждает он.

— Я хочу подарок на день рождения.

— Я уже подарил его тебе.

— Браслет не в счет, потому что его выбрала твоя ассистентка.

Хоть я вообще так не думаю, но ему и не нужно это знать.

Он выдыхает.

— Что ты хочешь?

— Я могу получить все, что хочу?

— В пределах разумного.

— Как-то ты сказал мне, что причина субъективна. Это означает, что то, что ты считаешь разумным, полностью отличается от того, что делаю я.

— Правильно.

— Тогда не говори, что я поступила необоснованно, хорошо?

Прежде чем он успевает сформировать мысли или теории, я хватаю его за лацкан пиджака, прижимаю свою грудь к его и встаю на цыпочки.

В тот момент, когда мои губы касаются его, я думаю, что достигла другого уровня существования, о котором даже не подозревала. Они такие мягкие и теплые, но в их основе лежит твердость, как и во всем остальном.

Я прижимаюсь к его закрытому рту и даже высунула язык, чтобы лизнуть его нижнюю губу. Это выглядит нерешительно и неловко, но я не останавливаюсь.

Я не могу.

Боже. Вкус его губ даже лучше, чем в моих запретных фантазиях.

Он не открывает рта и не целует меня в ответ, и все его тело превращается в гранит.

Поскольку я была свидетелем того, как он боксировал с отцом бесчисленное количество раз, то знаю, что у него стальное тело, но ощущать его мышцы собственным телом это совсем другое.

Если бы я могла остаться в этом положении на всю жизнь, то мгновенно бы выбрала это.

Черт, я готова смириться с неизбежными всплесками опустошения, если это означает, что мне придется переживать этот момент снова и снова. Если мне удастся выжить после этого, то все оставшиеся годы придется как-то жить с этим.

Однако мой небольшой порыв радости прекращается, когда меня оттягивают назад за волосы.

Я запрокидываю голову и смотрю в его суровые глаза. В них дикая тьма, которая соответствует тому, как его пальцы стиснули мои волосы. Это глубокое черное течение, и я попала в его ловушку.

— Больше никогда не делай этого. Поняла?

Мои губы дрожат, но я не могу не облизывать их, его вкус на них. Глаза Нейта наблюдают за этим жестом, и мускул сжимается на твердой челюсти. Это такое маленькое движение, но сейчас оно кажется таким огромным и важным.

— Скажи, что ты понимаешь, Гвинет, — говорит он, все еще глядя на мои губы, прежде чем переводит взгляд на мои разноцветные глаза.

— Я-я понимаю.

Если я ожидала, что эти слова успокоят его, то это не так. Его челюсть сжимается еще раз, и он отталкивает меня, освобождая мои волосы от крепкой, восхитительной хватки.

Он один раз качает головой, затем разворачивается и уходит. Его шаги длинные и уверенные, а плечи напряжены, но на этот раз все по-другому.

Я смотрю на его спину, облизывая губы и перебирая браслет, по моей щеке катится слеза, когда я бормочу:

— С днем ​​рождения меня.

Глава 1

Гвинет

Два года спустя

— Папа!

Я бегу вниз по лестнице к входной двери, мои кроссовки стучат по мрамору с каждым шагом.

При звуке моего голоса он останавливается и поворачивается ко мне с вопросительным взглядом и улыбкой.

Папа всегда улыбается, когда смотрит на меня. Даже когда злится, то вскоре все забывает и улыбается.

Наша домработница Марта говорит, что я единственная, кто заставляет его улыбаться от всего сердца. Так что я отчасти горжусь тем, что обладаю суперсилой, заставляющей «дикого дьявола», как его окрестили СМИ, улыбаться только мне.

Но СМИ — это сборище придурков, потому что они забывают, что он был таким набожным отцом-одиночкой с детства.