На память - Тея Лав

Ознакомительный фрагмент

– А вот и он.

Мэдисон замечает Шейна и расцветает. Они встречаются с конца прошлого семестра и пока все идеально.

– Мне пора. – Мэдисон снова смотрит на меня. – И помни, что ты уже не та маленькая «мисс Техас» с пушистыми каштановыми хвостиками. Тебе девятнадцать. Оглянись вокруг, надо отрываться, пока ты в колледже.

Она целует меня в щеку и убегает, оставляя наедине с повисшими в воздухе словами, которые раз за разом проигрываются в моей голове, словно заевшая пластинка.

Вернувшись домой, я обнаруживаю папу на заднем дворе. Он хмуро смотрит на простирающееся перед ним поле, поставив одну ногу на недостроенное деревянное ограждение.

– Привет, ты в порядке?

Папа замечает меня. Улыбнувшись, он обнимает меня одной рукой.

– Ты вернулась. Да, детка, все в порядке.

По его нахмуренному лицу этого никак не скажешь.

– Где мама?

В доме вообще никого не было, когда я вернулась.

Папа вздыхает.

– Уехала в город.

Странно. Она бы мне позвонила. Мы могли бы пообедать вместе или пройтись по магазинам, как часто это делаем.

– У вас что-то произошло? – настаиваю я.

Подобные вещи сложно скрыть. Это написано на его лице. Папа смотрит на меня и приподнимает свою ковбойскую шляпу.

– Твоя мама хочет вернуться в Атланту.

Честно говоря, меня это не слишком удивляет. Она много раз об этом говорила и намекала. Я не знаю, что может быть там, чего нет здесь. Ведь здесь намного больше. Мама мало говорит о своей семье, но отношения между ними не самые лучшие. Это очевидно ее мучает.

– Я бы мог сделать это, – продолжает отец. – На какое-то время оставить управление Толсону. Мы могли бы поехать в Атланту, твоя бы мама смогла решить все свои проблемы, которые так и остались нерешенными. Но с одним условием: мы вернемся.

– Ты сказал ей это?

– Еще нет.

Я улыбаюсь и, взобравшись на ограждение, кладу голову на плечо отца. От него пахнет солнцем.

– Не думаю, что мама сама хочет остаться там, где ей было плохо. Она хочет исправить свои ошибки, помириться с родными и хочет, чтобы ты был рядом с ней.

Папа тихо вздыхает.

– Ты права. Но как мы оставим тебя здесь одну? В Хартле безопасно, но…

– Но что?

Я смотрю уже на его лицо. Во мне вдруг просыпается безумное желание, чтобы они уехали. Чтобы я осталась одна. Слова Мэдисон все еще крутятся в моей голове. Мне девятнадцать, а у меня даже нет подработки, как у большинства моих друзей. Да у меня даже нет контроля над собственной жизнью. Есть шанс получить этот контроль хотя бы на какое-то время.

– Ты будешь одна, – говорит папа.

– Я могу жить в общежитии.

Папа улыбается.

– Ты знаешь свою мать.

Мои плечи опускаются.

– Я не маленькая.

Теперь он смотрит на меня очень серьезно, снова поправляет шляпу и прищуривает глаза.

– Я знаю, Лекси. Ты уже взрослая.

– Тогда… – Я опускаю глаза и начинаю ковырять носком своей туфли в земле. – Быть может, ты поговоришь с мамой? Вы можете ехать в Атланту настолько, насколько это будет возможно. Если ты оставишь Хартл на мистера Толсона, я буду жить в кампусе.

Папа задумывается на какое-то время.

– Думаю, в кампусе тебе будет лучше, чем здесь.

Взвизгнув, я припадаю к его груди и целую в обе щеки.

– Спасибо, спасибо, спасибо.

– Подожди. Мы еще не поговорили с мамой, – смеется отец.

– Уверена, ты ее убедишь.

Я бы могла собрать вещи и сказать, что хочу жить так, как пожелаю нужным. Но это был бы глупый и слишком импульсивный поступок. Мне не нравятся скандалы. Зачем их создавать, когда можно найти компромисс? К тому же все не так, как думает Мэдисон. Моя мама быть может и помешана на контроле своей уже взрослой дочери, но у меня нет железных запретов. Я хожу на вечеринки, в школе я встречалась с парнями и да, мне приходилось многое скрывать, но это ведь была старшая школа.

Не скрою, мне хочется больше свободы и это нормально. Я учусь в колледже и живу с родителями. Последнее очень удручает, когда твои друзья тусуются ночи напролет в общежитиях, братствах и сестринствах. Дело не в вечеринках, я не хочу также пропадать на них. Но я больше не хочу планировать свои вечера. Хочется больше спонтанности.

Воодушевленная разговором с отцом я быстро принимаю душ и звоню Мэдисон. И вот я уже еду в бар рядом с кампусом, где ребята сегодня собираются, чтобы поиграть в бильярд, потанцевать и просто расслабиться.

Как только я оказываюсь внутри душного помещения, меня окутывают запахи картошки фри, пива и смешанных запахов одеколона и духов. Повсюду мелькают оранжевые куртки футболистов с изображением техасского длиннорогого буйвола.

Оглядываясь, я замечаю черноволосую голову Пайпер. Она тоже замечает меня и активно машет рукой.

– Пиво? – без приветствий интересуется она, когда я плюхаюсь на кожаное сиденье рядом с ней.

– Я за рулем.

Пайпер фыркает и оглядывается вокруг. На ней мужская бейсболка козырьком назад, и по всему видимому, она ищет ее обладателя. Пайпер тоже учится третий год, и я без ума от ее бешеной энергии.

Напротив нас сидят Шейн и Мэдисон, которые улыбаются при виде меня. Для Шейна это последний год, он ресивер в университетской футбольной команде, а футболисты здесь особый сорт. Так что, все же слова о покровительстве Мэдисон весьма точно отражают суть, как бы я это не высмеивала. Ведь начиная с самого первого семестра в колледже, я тусуюсь в основном только со старшекурсниками.

– Кажется, у меня есть новости, – с хитрой улыбкой заявляю я, сложив ладони в домик.

Шейн, Пайпер и Мэдисон как по сигналу устремляют на меня свои взгляды.

– Что-то мне не нравится твоя улыбка, – подозрительно говорит