Скандинавский король (ЛП) - Халле Карина

— Это в Копенгагене, — сказала она, взмахнув бровями, как будто Копенгаген был более привлекательным, чем тот факт, что мы сейчас находимся в Париже.

— Послушай, Амели, — сказала я ей, переходя со своего всё ещё ржавого (по их меркам) французского на английский. Я виню в этом свой австралийский акцент. — Я вообще-то думала, что мы могли бы попробовать что-нибудь другое.

Она тупо уставилась на меня.

Я продолжила. — Не быть няней. Или гувернанткой. Или что-то в этом роде.

Она пожевала губу на мгновение, нахмурив брови. — Pourquoi? (пер. фра. — Почему?)

Я пожала плечами. — Я не знаю. Этьен был…

— Да, он был сопляком, а его отец — уродом. Но ты хорошо справилась и ушла, когда смогла. Они не все такие, как он. Ты это знаешь.

— Я знаю, но, может быть, я могла бы сделать что-то… другое.

Она покачала головой и вернула своё внимание к экрану компьютера. — Нет. Ты не можешь. Ты пришла сюда с просьбой о работе, и с тех пор мы устроили тебя в четыре семьи. Именно это позволило тебе остаться и работать в ЕС. Ты хорошая няня, Аврора. Твоя энергия, как ты говоришь, заразительна. И именно поэтому эта должность так привлекательна. — Она подкрепила своё предложение щелчком мыши.

Внезапно все различные новые направления и все маленькие жизни, которые я могла бы иметь, исчезли из моей головы в пух и прах. — Хорошо, — сказала я со вздохом и нацепила улыбку. — Что это?

— Alors (пер. фра. — итак). — Она хитро улыбнулась. — Это для одной известной семьи в Дании. Годовой срок для начала. Две девочки, возраст пять и шесть лет. Отец, э-э, холост.

Отец-одиночка? Это было что-то новенькое. — А где мать?

— Умерла, — сказала она. Я помню выражение её лица, как будто она знала её лично. — Очень жаль. Так что, да, очевидно, отцу нужна помощь.

Она продолжала рассказывать подробности, но не слишком много. Не настолько, чтобы выдать всё. В конце концов, Амели знала меня, я ей нравилась, и она знала, что я подхожу определённым семьям. Эта заразительная энергия или, о чём она там говорила. Но не было сомнений, что она должна была держать эти карты при себе до самого конца.

Первый раунд собеседования проходил в неприметном кафе рядом с отелем Peninsula. Интервьюером была Майя, очень утончённая женщина лет семидесяти с завидно гладкой кожей и пепельными, светлыми волосами, собранными в длинную косу. Я была удивлена, что она пришла — обычно собеседование проводили родители, и я решила, что в данном случае, по крайней мере, отец. Она даже не была бывшей няней.

Хотя её роль в семье ускользнула от меня, её вопросы тоже были странными. Я ничего не узнала о девочках, кроме их имён — Фрея и Клара, а вместо этого меня много спрашивали о том, как я себя веду. Мои правила поведения. Мои убеждения. Это было собеседование, но мне показалось, что оно было не столько для того, чтобы получить работу, сколько для того, чтобы узнать, порядочный ли я человек. Может быть, даже лучше, чем порядочный.

Я не могла быть уверена, что сдала экзамен.

Я не принадлежу к числу порядочных людей.

А через два дня позвонила Амели. Она хотела встретиться со мной возле бутика «Chloe» на улице Оноре, что показалось мне странным, учитывая, что это дорогая часть Парижа и далеко от её офиса.

Я нашла её там, она курила сигарету.

— Что происходит? — спросила я её.

Её глаза метались из стороны в сторону, как будто она боялась, что за ней следят. Затем она кивнула. — Пойдём со мной.

В недоумении я пошла по боковой улице, пока она не остановилась у стены. Её глаза всё ещё блуждали вокруг, и я уже собиралась спросить, всё ли с ней в порядке, пока она не сказала: — Тебе нужно завтра лететь в Копенгаген.

— Что? — До этого утра Амели ничего не говорила о должности. Я начала предполагать, что не получила её.

Она быстро затянулась сигаретой. — Короткое уведомление. Но они хотят познакомить тебя с детьми. Если всё получится, то ты получишь работу. Майя выглядела впечатлённой. Или это, или у неё что-то было в глазах.

— Ты встречалась с ней лично?

— Ранее сегодня. Мы обедали на соседней улице.

— Почему она всё ещё была в Париже?

— Ты же не думаешь, что ты была единственной кандидаткой?

Я об этом не подумала.

Она одарила меня забавной улыбкой. — Ты была моим единственным кандидатом. Но она виделась с несколькими из других мест в Европе. Все они встречались с ней здесь, как в центральном месте. По крайней мере, так она сказала. Германия, Австрия, Бельгия. Она уже побывала в Англии. И Дании, конечно.

— Не может быть так сложно найти няню. Почему она обыскивает полконтинента?

Улыбка Амели расширилась. — Потому что нелегко найти кого-то, подходящего для королевской семьи.

И тогда я наконец узнала всю правду об этой должности.

Я не буду няней в любой богатой или престижной семье.

Я буду няней для гребаной королевской семьи.

Вот почему я сейчас лечу в самолёте в Копенгаген и изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие. Не помогает и то, что мы постоянно попадаем в очаги турбулентности, а женщина рядом со мной сжимает в руках чётки и бормочет судорожную молитву на итальянском.

Я пытаюсь отвлечься от американских горок в моём желудке, перебирая в памяти все исследования, которые я провела в последнюю минуту о Дании и датской королевской семье. У меня было всего двадцать четыре часа на подготовку к самолёту, и я не собиралась появляться в этом чёртовом королевском дворце без подготовки.

Дания всегда была местом, которое я хотела посетить, и я люблю проводить исследования для развлечения, поэтому, к счастью, я уже немного знаю об этой стране, но я ничего не знала об их королевской семье.

Теперь, когда я знаю, история королевской семьи довольно запутанная.

Королю Акселю сорок лет, и он один из самых молодых королей в новейшей истории.

Он был старшим ребёнком короля Феликса и королевы Ливы, с младшей сестрой принцессой Стеллой. Он унаследовал трон после того, как его отец умер от сердечного приступа четыре года назад. С тех пор вдовствующая королева не была прежней и провела большую часть своих лет в больнице из-за различных заболеваний, о которых интернет не может прийти к единому мнению.

Трагедия в жизни короля Акселя на этом не закончилась.

Два года назад его жена, королева Хелена, погибла в автокатастрофе на острове Мадейра, где король и королева проводили отпуск, в результате чего Аксель остался отцом-одиночкой их дочерей, Клары и Фреи. С тех пор, как состоялись очень публичные похороны, детей почти не видели, да и сам Аксель появлялся на публике нечасто.

Король, как говорят, убит горем, что вполне понятно. Более того, вся страна всё ещё в трауре. Понимаете, как только она стала принцессой, королеву Хелену часто сравнивали с принцессой Дианой. Не в том смысле, что она была народной принцессой. Если уж на то пошло, королева Хелена была элитой, происходила из рода датской и шведской знати. Но она была очень милосердной, великолепной, стильной и остроумной, и публика её просто обожала. Возможно, я не так много знаю о датской королевской семье, но я помню заголовки газет о принцессе Хелене.

Так что да. Я не только направляюсь в этот чёртов королевский дворец, чтобы встретиться со всеми ними, но и должна помнить о том, через что прошла эта семья. У всех детей, за которыми я присматривала в прошлом, были трудности и проблемы разной степени сложности (не начинайте мне рассказывать об Этьене), но никому из них не приходилось иметь дело с горем, кроме смерти золотой рыбки.

А я, с другой стороны? Ну, скажем так, я знаю его в разных формах.

Резкий толчок приземляющегося самолёта буквально вырывает меня из моих мыслей.

Женщина рядом со мной прекращает молиться, и я выглядываю в окно на взлётно-посадочные полосы аэропорта Копенгагена.

Я здесь.

Тошнота накатывает на меня, как будто мы снова в воздухе.

Самое забавное, что, хотя ещё несколько дней назад я подумывала о том, чтобы сменить обстановку, заняться чем угодно, только не этим, быть готовой к новому направлению в жизни, теперь я рассчитываю получить эту работу превыше всего.