Любовь взаймы-2 (СИ) - Риз Лаванда

— Не собираюсь я жопу морозить. Что ты ко пристала? Не видишь, я занят!

— А я не собираюсь спать на одной кровати! Не хочу просыпаться, уткнувшись тебе в плечо, закидывать во сне на тебя ногу, и чтобы твоя рука оказывалась у меня на груди…

— А ты захоти и проблем станет гораздо-гораздо меньше. Ты можешь расслабиться? Даяна, ответ перед тобой, он прост и очевиден!

— Не могу я расслабиться! Для меня всё слишком запутанно, у меня есть принципы, у меня сейчас в голове столько мыслей… Куин, я была с ним не просто так, не потому что мне припекло ноги раздвинуть, не потому что была пятница и потянуло расслабиться в объятьях очередного красавчика. Наши отношения с Дамиром кое-что для меня значили!

— Ваши отношения длились не больше недели! — фыркнул Куин, бросив со злости молоток на землю.

— И тем не менее, я ношу его ребёнка. Я не строю радужных планов, не надеюсь, что мы с Дамиром заживём вместе припеваючи, он скорее всего меня возненавидит. Но мне нужно время, Куин. Я очень рассчитываю на твоё понимание. Я знаю, что в душе ты добрый парень и вредным только прикидываешься.

— О, ты не только жестокая, ты ещё и хитрая. В политику не пробовала пойти? Как же я теперь могу не сдаться после таких слов! Конечно, я даже признаю, что секс всё портит. Принесу я сиденье. Довольна? — скривился он, глядя на меня будто рассматривая свою зубную боль.

— Отлично! Спасибо! — я даже подпрыгнула от счастья, расцеловав его в обе щеки. — Пойду и приготовлю нам что-нибудь перекусить.

— Смотри, как подобрела. Вот что значит — хищник добился своего. Женщины — это проклятье. Они не только усложняют себе жизнь, они ещё и отравляют её тому, кому они нравятся.

На самом деле способов развеять скуку много, даже при полном отсутствии электричества. И один из них — это вести дневник. В свой я записываю все фразочки Куина и чем каждый из нас занимался в течение дня. Потом прикольно это перечитывать вслух и наблюдать за выражением этой физиономии. Он потешный до коликов, иногда он доводит меня до икоты, так что приходиться стоять в позе ласточки и тогда уже ржёт он. А ещё каждый вечер мы играем в карты, выигрывает конечно же он, поэтому я наотрез отказалась играть с ним на раздевание, при таком раскладе я бы точно осталась без трусов. Он умный, коварный, фееричный симпатяга, который что-то мне всё-таки недоговаривает.

— Ты классный, — задумчиво тяну я, глядя как Куин, обернув вокруг бёдер полотенце после купания, что-то подогревает на печи к ужину. Это уже стало у него в порядке вещей, он совершенно меня не стесняется, наоборот, нарочно щеголяет передо мной в этом эротичном виде. Он терпеливый, как крокодил, который может месяцами выжидать свою жертву. — Ты ведь был когда-то влюблён, правда? И думаю, когда-нибудь снова потеряешь голову из-за какой-нибудь роковой фурии. Мне повезло, что я тебя встретила.

— Да неужели? Фурия, я не верю своим ушам!

— Я не фурия, я чудачка.

— Согласен, продолжай, не останавливайся, меня возбуждает твоя самокритика.

— Нет, правда, я будто не от мира сего. Меня словно вытряхнули с одной из этих книг, — сижу на своём импровизированном диване, поджав под себя ноги, натянув длинный чёрный свитер до самых колен, и философствую, пока этот Аполлон сканирует меня своим пристальным взглядом будто подопытную мартышку. — Другая на моём месте давно бы потянулась к такому парню: находчивому, симпатичному, смешному…

— По-моему, это сейчас какого-то кролика описала: находчивый, симпатичный, смешной, ещё добавь пушистый и будет точь-в-точь.

— Да, правильно, спасибо, что перебил и поправил. К такому заносчивому смазливому бандюге, коварному аферисту каких свет ещё не видел, с такой обворожительной улыбочкой, что у всех без разбору женщин начинает кружиться голова. Уверена, ты любишь секс, и ты большой фантазёр и развратник, с тобой можно было бы полдня не вылезать из кровати. С тобой можно поговорить о чём угодно, это один из главных факторов. У тебя куча ворованных денег и тёмное прошлое. И ты умеешь печь торты — это второй жирный плюс. Но понимаешь… для меня во всём сейчас присутствует одно большими буквами «но». Когда я смотрю как ты двигаешься, как иногда бросаешь на меня пристальные взгляды — я почему-то сразу вспоминаю Дамира. Когда я касаюсь своего тела, я снова вспоминаю как его руки и губы касались моей кожи, и мне хочется сохранить эти ощущения в памяти. Всё ещё хочется помнить тот трепет, эту каждую эмоцию на грани, этот срывающийся шепот. Глаза цвета виски и красивые длинные пальцы. Меня ослепило им будто вспышкой. И я очень на него обижена, даже зла, но себя, кстати, тоже. Но я пока что хочу сохранить ощущения от этой вспышки, не накладывая отпечатки других отношений. А ещё может, потому что я прочла в «Послании леса», что пока ты носишь ребёнка нельзя допускать связи с другими мужчинами, иначе судьба, таланты и силы этого ребёнка спутываются, его будто оплетают чужой энергией, связываю по рукам и ногам. И тогда такой ребёнок рождается несчастным, не ощущая своего предназначения, потеряв смысл, энергетически истощённым. Поэтому в те далёкие-далёкие времена, если даже женщину изнасиловал враг, ведь тогда нападения кочевников было достаточно распространённым явлением, муж не делил с ней ложе, пока дитя не появлялось на свет. Несмотря на то, что ребёнок был зачат без любви, он рождался невероятно сильным и выносливым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я понял, что книги тебе читать вредно. Начитается всякого бреда доисторических времён и забивает потом себе этим голову, — недовольно ворча, Куин снова отворачивается к плите. — То есть, пока не родится ребёнок мне нужно чаще работать руками и снимать напряжение самостоятельно? И только потом у меня может появиться надежда?

— Что-то вроде того.

— Ты действительно с приветом. Лучше не выкладывай из камней послание в космос, а то прилетят эти твои с планеты чудаков и свиснут тебя раньше времени. Я подожду, я уже говорил, что я терпеливый. И я абсолютно уверен, что когда мы поднимем кипишь в Лондоне, когда затеем судебный процесс против этой клиники «Щедрое лоно», ты увидишь своего Дамира совсем в другом непривлекательном образе и все твои сохранённые впечатления, которые ты тут собралась законсервировать — выветрятся со скоростью пули!

* * *

Ночь, за окном непроглядная темень, в стекло размеренно барабанит дождь, у меня замёрз нос и стопы, я уже даже не против перебраться к Куину и согреться рядом с ним. Но через минуту понимаю, что же меня разбудило. Стон. Который снова повторился.

— Куин, — заползаю на кровать и трясу его за плечо. — Тебе приснился кошмар? Всё в порядке?

— А-а-а, зуб…зуб так разболелся, что сдохнуть хочется, — стонет он, поворачиваясь ко мне лицом.

— Выпей обезболивающее, а завтра нужно ехать к врачу.

— Нет! — злобно рычит он.

— Что нет? Нет лекарства?

— Никаких стоматологов! Не поеду! Проглочу ещё пару таблеток и к утру пройдёт.

Но к утру не прошло, а уснуть под эти стоны у меня не получилось.

— Так, собирайся и поехали! Зачем терпеть эти мучения?! Поднимайся! — пытаюсь стащить с него одеяло, в которое он вцепился мёртвой хваткой.

— Нет, я сказал! Даяна, отвали! Отстань от меня! — кидается он на меня с такой агрессией будто я у него печень собралась отобрать.

— Когда умру, развеешь мой пепел над океаном, — стонет он ближе к обеду, ослабев или отупев от боли. — Жаль, я не увижу твоего ребёнка. Но я могу оставить тебе мои деньги.

— Вот идиот! Признавайся, ты что боишься ходить рвать зубы? Дрожишь при виде стоматолога и теряешь сознание от звука бормашины? — из чувства сострадания стараюсь не смеяться, но получается неважно. — Только прошу, скажи правду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Чтобы ты снова начала икать от смеха? — зло цедит он. — Я не боюсь, просто, когда мне делают больно — я делаю больно в ответ. Однажды я одному стоматологу челюсть сломал.

— Уму непостижимо, парень, который не раз участвовал в драках, главарь банды ирландцев, которому ломали нос, рёбра и выбивали зубы, боится стоматолога?