Вера Колочкова - Ласточка для Дюймовочки

Ознакомительный фрагмент

– Дэн, а океанологам зарплату какую платят? Большую или маленькую?

– Маленькую, конечно, – пожал удивленно плечами Дэн. – Такую же, как учителям и врачам. А что?

– Ну как что… А тебе не обидно, что ли? Тебя это не оскорбляет?

– Нет. Каждый из нас, из низкооплачиваемых, имел в свое время собственное право выбора, каким таким хорошим да интересным делом ему заниматься – то ли детей учить, то ли людей лечить, то ли страстно чего исследовать… Знаешь, не дай бог человеку попасть к врачу, который зарплатой оскорблен. Потому что он уже не врач по большому счету. И ученый, закатывающий истерики по поводу своей маленькой зарплаты, тоже не ученый.

– Почему это?

– Потому что ученый должен быть талантлив и увлечен. А талант и увлеченность – вещи всегда голодные. Если их откормить, разжиреют и перестанут быть талантом и увлеченностью. Плюхнутся на землю, летать не смогут. Да, жестоко, но это так. И потому настоящий ученый, да и любой другой увлеченный своим делом человек, думами о высокой зарплате не одержим…

Даша хмыкнула, будто с ним не соглашаясь, но спорить не стала. Протянула лениво руку, взяла в ладонь теплый плоский камешек, кинула в уносимую отливом волну. Солнце красиво и празднично уходило за горизонт, добродушно протягивая им под ноги блестящую морскую дорожку, словно приглашало – искупайтесь-ка лучше, ребята, чем сидеть да философии пустые разводить. Даша и не хотела философствовать. Да и вообще, в отношении своей будущей профессии и в отношении потенциальных своих будущих заработков она придерживалась совершенно другого мнения. Она давно уже решила, что будет известной журналисткой. Лучше, конечно, на телевидении. Очень востребованной, очень талантливой журналисткой. И высоко, кстати, оплачиваемой! Ночи напролет она будет, красиво наморщив лоб и сведя брови домиком, сидеть за компьютером, а утром, со смаком выпив чашку крепчайшего кофе и выкурив обязательную сигарету, будет торопливо выскакивать из подъезда, чтобы красиво простучать каблучками к своей серебристой машине. Или лучше красной. Неважно, какого цвета будет машина… А потом будет широко и размашисто шагать по коридору редакции хорошего журнала, или лучше хорошего какого-нибудь телеканала, и врываться без доклада к шефу, и размахивать у него перед глазами новым убойным материалом…

– Понимаешь, Дашка, – послушав ее молчание и приняв его за знак с его мыслями полного согласия, тихо продолжил Дэн, – вся наша жизнь, как и этот прекрасный берег, была задумана изначально очень просто и мудро: каждый должен заниматься тем, чем ему должно. Тем, что у него лучше всего получается. Неважно, что это – хлеб печь, книжки писать или морское дно исследовать. Просто он должен быть счастливым только от этого, и все.

– А мусор, например, за всеми убирать – тоже счастье?

– Да. И мусор убирать тоже. А что? Стремление к чистоте – разве не талант своего рода? Тоже талант! Ну вот… А потом или все само собой как-то перекосилось, или не додумал чего тот, кто всю эту нашу суету жизненную придумывал. И оттого произошло страшное – люди сначала научились оценивать друг друга, а потом и презирать друг друга научились. Неважно, по какому принципу. Отсюда все беды и пошли. И денежно-страдальческие в том числе, по поводу выгодной продажи своих способностей и талантов.

– Значит, оценивать друг друга нехорошо?

– Не-а. Вот как я тебя могу оценивать, например? Я просто тебя люблю, и все…

И они больше не стали спорить. Они стали целоваться. А потом купаться пошли – поплыли по сверкающей лунной дорожке, провожая на покой июньское солнце. А как стемнело – поднялись по ступенькам, вырубленным в белой скале, к бабушкиному домику. Света в окошках не было. Бабушка, как всегда, засиделась в своей аптеке…

Так незаметно пробежали прозрачный и нежный июнь, и знойно-палящий июль, и август перевалил уже за вторую бархатную половину. Одинаковые, наполненные счастливым ожиданием дни. С утра Дэн с такими же «сдвинутыми океанологами», как называла всю эту компанию Даша, уплывал на маленьком катерке далеко в море, а к вечеру она взбиралась на скалу за бабушкиным домом и, приставив козырьком ладошку к глазам, вглядывалась в морскую даль в ожидании его возвращения. Ветер трепал волосы и подол ее белого сарафана, и сама она представлялась себе в этот момент ждущей своих алых парусов романтической девушкой Ассоль. И это было необыкновенно хорошо, потому как в обычной жизни ничего подобного с ней не происходило. Никогда и никого она так не ждала. Еще чего! В обычной жизни она была девушкой правильной и целеустремленной, почти лучшей ученицей в классе, почти примерной, без всяких там возрастных отклонений дочерью для мамы с папой, даже была почти определившейся в планах относительно наступающей взрослой жизни. И вовсе не было предусмотрено в этих планах никаких радостных ожиданий бедных ученых-океанологов, а был предусмотрен умный и красивый муж-бизнесмен со своим большим домом, с лужайкой, с гувернанткой для ребенка, с Куршевелем и Канарами, с Парижем и Лондоном и всякими еще прочими приятностями достойной замужней жизни. Все это было так, конечно. Но почему-то, как только Даша видела в море черную точку возвращающегося на берег катерка с океанологами, сердце ее начинало отбивать дробь как сумасшедшее, лицо лучилось улыбкой и ноги сами собой подпрыгивали, руки так же сами собой поднимались над головой, и она начинала махать ими, как птица крыльями. И все запланированные приятности будущей правильной и богатой семейной жизни казались смешными и детскими по сравнению с этим взрослым, всю ее изнутри распирающим женским счастьем.

В один из августовских дней Дэн появился в неурочное время, ближе к обеду, – сам нашел ее на пляжике. Как подошел, она и не видела. Сел рядом, положил ладонь на теплую ее спину. Был он задумчивым и грустным – командировка его неожиданно закончилась. Позвонил институтский научный руководитель, приказал все бросить и немедленно возвращаться в Москву. Срочно. Любым способом. Чем быстрее, тем лучше. И еще сказал – интересное дело его ждет. Такое дело, которого он долго ждал и которому страшно обрадуется…

– А что за дело, как думаешь? – легкомысленно поинтересовалась Даша.

– Не знаю. Посмотрим. Да неважно, Дашк, а я ведь тебе и сказать-то ничего хорошего не успел! Все так неожиданно срочно…

– Ну так сейчас скажи! – легко засмеялась Даша. – Ты прямо убитый такой, будто тебя не в Москву, а на войну вызывают!

– Ну, в общем… Я хотел сказать, что я тебя нашел. Понимаешь? На всю жизнь нашел.