Джанет Дейли - Маскарад

Она с интересом рассматривала свои черты. Красивый овал, ничего не скажешь… И изгиб густых светло-коричневых бровей тоже красив. В орехово-карих глазах пляшут янтарные искорки, а кончики длинных темных ресниц словно обмакнули в расплавленное золото. Рисунок губ тоже неплох: нижняя пухлая, верхняя капризно выгнута. При улыбке на щеках появляются симпатичные ямочки. Вот только синяки под глазами немного портят впечатление. Но в целом она осталась довольна своим лицом. Оно было гордое, бесстрашное, пожалуй, немного дерзкое. Женщину с таким лицом трудно запугать.

Да, но все же… кто она?

Пациентка раздраженно поморщилась и протянула инспектору бесполезное зеркальце. Все без толку! Она даже своего лица и то не помнит.

– Кто я? – в отчаянии вскричала девушка. – Откуда? Чем занимаюсь? У меня есть родственники, друзья? Я лежу в клинике уже двое суток. Почему меня никто не ищет? Может, я приехала в Ниццу одна? И еще… на мне было платье от «Сен-Лорана». Наверное, я богата, да?

– Вероятно, – согласился инспектор. – Хотя, с другой стороны, платье и украшения мог вам подарить и щедрый любовник. Лазурный берег – место отдыха миллионеров. Вокруг которых, естественно, вьются красивые женщины.

– И вы полагаете, я одна из них?

– Почему бы и нет? – без тени смущения сказал инспектор. – Хотя… не знаю… Большинство таких красоток до сих пор подражает Брижит Бардо. Конечно, это лишь жалкая имитация: копна светлых волос, пышные бедра и пухлые розовые губы… А такие, как вы, тут редко встречаются. По вам сразу видно, что вы птица более высокого полета.

– Благодарю. Будем считать это комплиментом, – сухо произнесла пациентка.

Инспектор усмехнулся и продолжал:

– Но даже если красивая женщина и приезжает в Ниццу одна, она недолго остается в одиночестве.

– Выходит, по-вашему, я знала мужчину, который меня ударил?

– Думаю, знали. Это могла быть ссора влюбленных. Или же… он пытался с вами познакомиться, а вы его отвергли.

– Но почему я куда-то пошла ночью одна, не взяв с собой даже сумки? – недоуменно спросила девушка. – Послушайте, а может, этот человек ее украл? Может, он поэтому на меня напал? Тогда понятно, почему он бросился бежать, услышав крики американцев.

– Да, но почему в таком случае он не прихватил и ваши драгоценности?

– Не знаю, – устало вздохнула она.

Неизвестность ее изматывала. Ни на один вопрос не было ответа!

– Господи, неужели никак нельзя выяснить, кто я и откуда приехала? Я же где-то остановилась! Там наверняка лежат мои вещи, косметика, украшения.

– Мы запросили информацию во всех отелях и пансионах Ниццы, – ответил инспектор. – Но не забывайте, сейчас карнавал, и никого не настораживает, если человек не приходит в гостиницу ночевать. Вот когда он отсутствует две ночи подряд, это уже повод для беспокойства. Короче, если нам повезет, к утру что-нибудь выяснится.

– Хорошо бы! Вы должны установить мою личность. И поскорее!

Инспектор с любопытством поглядел на собеседницу.

– Можно подумать, вы куда-то опаздываете, мадемуазель.

– Да, да! – взволнованно воскликнула она и принялась сбивчиво объяснять: – Понимаете, инспектор, у меня такое чувство, что я должна куда-то успеть. И это очень важно. Иначе случится беда. Страшная беда…

– Куда вы должны успеть? – тихо спросил Арманд, стараясь говорить как можно безразличней, чтобы не вспугнуть ее смутные воспоминания.

Но эта тактика не сработала.

– Не знаю, – в отчаянии прошептала она.

Все было бессмысленно! Чем больше она напрягалась, тем сильнее у нее болела голова и тем хуже она соображала. Девушка обессиленно откинулась на подушку и зажмурилась. Господи, ну почему у нее в памяти этот зияющий провал?!

– Я вас утомил. Извините, – спохватился инспектор. – Вам надо отдохнуть. Я вернусь завтра.

Он ушел, а она опять осталась наедине с черной пустотой. И заполнить эту пустоту, похоже, было невозможно.

Повернув голову, девушка уныло уставилась в лазурное небо, в честь которого побережье получило свое романтичное название. Говорят, кто ищет, тот всегда найдет. Но где искать утраченную память?

4

Из больничного коридора доносились приглушенные голоса и шуршание жестких халатов. Затем раздался характерный шелест – так шелестели при ходьбе нейлоновые чулки медсестры-южанки. Пациентка встрепенулась, решив, что сестра направляется в ее палату, однако та прошла мимо.

Незнакомка по-прежнему была никому не нужна. Никто к ней не наведывался и не приносил букетов, чтобы хоть немного оживить казенную обстановку и заглушить ароматом цветов резкие запахи лекарств.

Разнервничавшись, она не находила себе места. Ей осточертели эти стены, пустые, как и ее голова… Она резко откинула одеяло и села, свесив ноги с кровати. Перед глазами поплыли круги. Она вцепилась в матрас, пережидая, пока прекратится это мельтешение, потом медленно встала на ноги. Казенная рубашка сползала с плеч, и по спине девушки пробежал холодок. Она поежилась, но одеться ей было не во что. На стуле лежало только вечернее платье. Тогда она взяла одеяло, завернулась в него на манер индианки и направилась к двери.

Но на полпути остановилась. До нее вдруг дошло, что она подсознательно повинуется внутреннему голосу, который настойчиво ее куда-то зовет. Но куда? Зачем? И к чему такая срочность? Может, ей угрожает опасность? Уж не пытался ли ее убить тот мужчина, который пустился бежать, услышав крики американца? А может, он хотел похитить и увезти ее? Но опять-таки куда? Откуда, от кого исходит опасность и где теперь ее враги?

Ссутулившись под бременем бесчисленных вопросов, девушка застыла у окна, из которого открывался прелестный вид на Ниццу, город цветов и развлечений, солнца, моря и любви. Днем Ницца сонно потягивалась, а ночью бурно веселилась.

Вдалеке искрились синие воды залива, окаймленного частными пляжами. Сотни загорелых тел томно возлежали на белоснежном песке. Ближе располагался Старый город. Краснели черепичные крыши домов и церквей, построенных в итальянском стиле, узенькие мощеные улочки сбегались к маленьким площадям.

Девушка поплотнее завернулась в одеяло, любуясь пейзажем, сошедшим, казалось, с полотен Матисса и Сезанна. Буйный ветер, разгуливающий по долине Роны и выворачивающий деревья из земли, долетев сюда, утихомиривался и ласково шелестел в кронах пальм на Английском бульваре. Да и архитектура была не французской, а итальянской, служа этаким ненавязчивым напоминанием о том, что всего полтора века назад Ницца принадлежала Италии.

А если ее ждут где-то здесь, в Ницце? Эх, знать бы, зачем ее сюда занесло… Хотя… почему это она считает себя приезжей? Возможно, она тут и живет? Инспектор говорит, у нее американский акцент, но ведь она и французским владеет свободно. Платье, заказанное у знаменитого модельера, дорогие украшения – все это вполне может свидетельствовать о том, что она богатая американка, проживающая за границей. Названия здешних улиц ей знакомы, она откуда-то знает и про чудесный чайный магазинчик на улице Сен-Франсуа-де-Поль и про… Впрочем, для этого не обязательно жить в Ницце постоянно, достаточно часто сюда наведываться.