Фэй Уэлдон - Декамерон в стиле спа

Какую обувь я носила? Восьмого размера. В наши дни у многих женщин такие ноги. Человеческая порода укрупняется. Джерри Холл имеет одиннадцатый размер. У моей матери был четвертый. Она как-то сказала мне, что чем породистее женщина, тем меньше у нее ножка. А еще она как-то сказала, что я не девочка. Какая же она все-таки была сучка! Бедный мой отец!

Стремясь выглядеть как мачо, я наращивала мышцы, козыряла резкими манерами и нелюбовью к водным процедурам, казавшейся мне нормой для окружавших меня юнцов. Я нарочно заваливала экзамены, хотя могла бы сдавать их отлично, поскольку тесты на ай-кью обнаруживали мое явное превосходство над этими неуклюжими потными прыщавыми кретинами, составлявшими мой круг общения в школе. Я состояла на учете как трудный подросток и болталась по улицам с «корешами», которых презирала. Я, всю жизнь ненавидевшая спорт, записалась в школьную команду по боксу. И имела заметный успех у девочек. Мое тело вело жизнь мужчины, но… Как бы это объяснить? Душа моя за телом не следовала. В четырнадцать лет я умудрилась стать отцом — благо родители той девочки увезли ее куда подальше. С ребенком этим я никогда не встречалась и, разумеется, не хотела этого.

Но несмотря на все мои старания, парень, смотревший на меня из зеркала, казалось, не имел ко мне никакого отношения. Я не походила на других — всегда одинока, всегда сама по себе. И родителям не было до меня дела — они даже не пришли на региональный матч, где меня объявили чемпионом по боксу. Они интересовались только друг другом. Дети откровенных гетеросексуалов все равно что сироты. А может, они даже как-то стыдились меня, видя во мне нечто вроде посмешища.

В четырнадцать лет я увидела по телевизору документальный фильм о транссексуалах и наконец поняла, что собой представляю. Теперь я точно знала, что являюсь жертвой гормонов, но мне не стало легче, поскольку в этом возрасте подобное осознание не оборачивается ничем, кроме стыда. Я была несостоявшимся мужчиной и ничего не могла с этим поделать. Только транссексуалам во всей полноте знаком смысл этого коротенького и ужасного слова «стыд». От стыда умирают пятьдесят процентов из нас — в основном кончают жизнь самоубийством или гибнут от рук изуверов, нетерпимых ко всему нестандартному. А кто-то, один раз надев женские трусики, уже не может преодолеть этот стыд. Вот я и решила оставить свое тело в покое, избегать любых сексуальных и эмоциональных контактов и развивать только интеллект. Я с головой ушла в учебу, она превратилась в мое убежище. Я решила стать юристом, как мой отец, — то есть опять-таки делала все, чтобы быть мужиком.

А потом я познакомилась с доктором Нейлом. Мне тогда было девятнадцать. Я изучала в юридическом колледже и гендерное право и попала на его лекцию о принципах хирургического вмешательства в реорганизацию пола. В то время это была одна из новых областей науки. Сейчас-то нам всем хорошо знакомы ее термины — предоперационные и послеоперационные транссексуалы, бисексуалы, переходный период — и мы можем отличить переодетого транссексуала от трансвестита, но в те времена все это являлось новинкой. Мы были мужчинами или женщинами по рождению, а все остальное считалось извращением или преступлением. Вот я и полагала себя мужчиной.

Я долго разглядывала его лицо на афише — спокойные добрые глаза, обращенные будто бы лично ко мне, благородная седина. Весь его облик излучал мудрость и невозмутимость. Я разглядывала его потом всю лекцию, не слышала ничего, а по окончании подошла и стояла, не в силах вымолвить слова, пока он раздавал автографы, подписывая экземпляры своей книги.

— Что вам, молодой человек? — спросил он с добродушной усмешкой. — Или девушка? Полагаете, вам нужны мои услуги?

Я покачала головой. Будучи девушкой в мужском обличье, я давно приучила себя отрицать это. Мне просто хотелось находиться рядом с ним. Это была любовь с первого взгляда, при том что я не являюсь геем. Тем более, что проклятый кусок плоти все еще топорщился у меня между ног при виде обнаженной женской груди или хорошенькой женской попки. Мне, конечно, не приходило в голову, что я могу быть лесбиянкой. Или просто бисексуалом. В общем, я полностью потеряла дар речи, А он хорошо понимал мои чувства. Я покраснела — а что выглядит смешнее небритых щек, залитых румянцем стыда?

— Пусть пройдет время, — сказал он. — А когда вы поймете, что нуждаетесь во мне, приходите. Я буду ждать.

И уехала к себе в Калифорнию. Но я еще десять лет помнила это прикосновение — он погладил меня по руке. Не могла забыть эту худую ловкую руку истинного творца, превращающего женщин в мужчин, а мужчин в женщин на любой стадии их развития. Возможно, я была такой же женщиной, какой когда-то был он сам.

Я старалась забыть о нем, отречься от своего кумира, спасителя, от своего бога. Пыталась быть мужчиной. Я имела мужскую наружность, откликалась на мужское имя, являлась мужчиной в самом что ни на есть медицинском смысле. И хотя всегда чувствовала себя неуютно в компании таких же хрипатых, горластых, грубых мужчин, это вовсе не означало, будто я не принадлежу к их числу. Просто я считала, что, наверное, слеплена из более редкого сорта глины. И убеждала себя — зачем быть женщиной? Этим мягкотелым, суетливым, визгливым созданием, когда я должна быть мужчиной?

Я старалась как могла. Вела абсолютно мужскую жизнь. Занималась карьерой, мое имя часто появлялось в колонках светских хроник, и никому в голову не могло прийти, что внутри меня живет женщина. Я зарабатывала приличные деньги, хорошо одевалась, накачивала себя анаболиками и следила за телом. Я не отказывала себе в удовольствиях — кокаин, ночные клубы, девочки, — но никогда не ставила под угрозу свою карьеру. Ведь я выступала в суде, и мне для этого требовались ясные мозги.

На самом деле я просто старалась не оставлять себе времени на раздумья. Держалась уверенно, решительно и высокомерно. За мной бегали хорошенькие девочки из благополучных семей, но вскоре я прослыла непрошибаемым холостяком, а девушки в наше время, как известно, не любят тратить время понапрасну. Любовные отношения никогда не длились у меня долго, и я всегда этому радовалась. Мои родители погибли в катастрофе. Я поехала их хоронить, но, утомившись похоронными приготовлениями, повесила все это на дядюшку, Я была мужчиной, но каким-то бесполым, без тяги к семье и четкого восприятия традиционной грани между полами. Я прекрасно понимала это, хотя и таила в себе.

Так прошло восемь лет. Однажды ночью во сне мне явился доктор Нейл. Он поманил меня и сказал: «Время настало. Приходи». Я встала с постели и увидела, что превратилась в женщину. У меня были женская грудь, маленькие аккуратные ножки и длинные светлые волосы.