Татьяна Туринская - Танец белых одуванчиков

И как можно жалеть о том, что было между ними во второй раз? Правда, стыда она тогда натерпелась — ужас сколько, не передать словами. На всю жизнь запомнит это ощущение быть продажной девкой. Может, и не продажной, но по сути это дела не меняет.

И уж вовсе Света не может жалеть о том, что происходит сейчас. Она прекрасно знает, что это временно, что Кирилл никогда не останется с нею. Он и сам даже не думал обещать ей что-либо обнадеживающее. Они вообще никогда не поднимали эту тему, никогда больше не говорили о Тамаре. Если не считать одного раза, когда Кирилл поинтересовался, что же за странные между ними отношения.

— Вот ты мне объясни, — затеял он в тот вечер разговор. — Сам я никак не могу разобраться. Обычно в свидетели приглашают лучших друзей, подруг. Я сам так поступил — Антон мой лучший друг. Тамара пригласила тебя. Но разве вы с ней подруги? Я уже не спрашиваю — лучшие или нет, я вообще сомневаюсь в вашей дружбе. Она ни разу не рассказывала мне о тебе до свадьбы, после свадьбы ни разу не упоминала твое имя, ни разу не пригласила в гости. Может, вы встречаетесь с ней на нейтральной территории? Может, у нее от меня какие-то тайны, секреты, связанные с тобой?

— Да какие там секреты, — Света положила голову на грудь Кирилла и легонько вздохнула. Ей было сейчас так хорошо, а он все портит своими вопросами. Тамара ведь и так всегда незримо стоит между ними, зачем еще и говорить о ней? — Нет, Кирюша, нету у нас никаких секретов. Собственно, как и понятия "мы". Наше "мы" осталось в прошлом: в детстве, в юности…

— То есть вы дружили в школе, да? Ну правильно, я так и подумал, — сам себе ответил Кирилл. — А после школы что? Черная кошка пробежала?

Света неопределенно пожала плечом:

— Да нет, вроде никаких кошек не было. Просто как-то незаметно разошлись, вот и все.

— Нет, — не удовлетворился ее ответом Кирилл. — Так не бывает. Наверняка что-то было?

— Да нет же, — возразила Света. — Действительно ничего не было. Наверное, ей просто стало со мной неинтересно. У них как раз появились деньги, а с деньгами, наверное, много куда можно пойти. А у меня их не было. Вот и все. Я не могла себе позволить одеться покрасивее, сходить в какое-нибудь модное место. Просто перестали общаться — и все. А потом они переехали. Сначала в центр, в районе Никитской, у них там четырехкомнатная квартира была. Она меня туда не приглашала, только сразу после переезда позвонила разочек похвастаться — и все. Это, собственно, был ее последний звонок. Ну, если не считать приглашения на свадьбу. Я только перед свадьбой узнала, что они снова переехали, теперь уже за город. Вот и вся история.

Кирилл помолчал немного, словно бы думая, о чем бы таком еще поговорить, потом спросил:

— А раньше? Пока у них не было денег. Какие у вас были отношения? Какая она вообще была?

— Нормальная. Как все.

— И всё? — удивился Кирилл. — Это всё, что ты можешь о ней рассказать? Вы же дружили несколько лет!

Света возмутилась:

— Но она действительно была нормальная! Как все. Всего в меру. В меру веселая, в меру вредная, в меру спокойная, в меру шебутная. Может быть, чуть-чуть эгоистка, но вообще-то мы все эгоисты по большому счету, разве не так?

— В принципе да, — вынужден был согласиться с нею Кирилл. — И все-таки. Вот мне непонятно, как вы с ней могли дружить, вы же такие разные.

Света невесело усмехнулась:

— Еще бы! Конечно разные. Тамарка всегда была красавицей, за ней пацаны знаешь как ухлестывали! Может, и не такой уж красавицей была, сколько просто шикарно выглядела на моем фоне. А еще ей со мной не так стыдно было. Я-то тоже, как и она, всегда в дешевеньких платьицах ходила, меня мама при всем желании не могла баловать. И Зельдовы тогда тоже очень скромно жили. Тамарка с Сонькой ни разу из города не выезжали, даже летом в городе сидели — в то время не считали это зазорным. Девки из-за отсутствия денег не особенно сильно переживали. По крайней мере, Тамарка никогда мне не жаловалась. Вздыхала, конечно, что родители не могут ей модные сапожки купить, но истерик я не упомню. Вот и дружила со мной. А чего — она на моем фоне даже в дешевом платье выглядела королевой!

— И что, — как-то кривовато усмехнулся Кирилл, да только Света этого не заметила. — Много у нее парней было?

— Да не сказать, что много. Были, конечно, но как перчатки она их не меняла. Не могла разбрасываться кавалерами. У нас ведь знаешь как — в основном по одежке встречают. А с одежкой у нас с ней в то время проблемы были общие. Поэтому она вела себя довольно сдержанно. Но внимание, конечно, любила.

Кирилл снова притих, потом спросил с некоторой хрипотцой в голосе:

— А ты? А ты внимание любила? Или меняла, как перчатки?

— Я-то? — Светлана как-то легко, беззлобно рассмеялась. — Ой, Кирюша, насмешил! Мне ли их менять, как перчатки?! С моей-то внешностью! Нет, Кирюшенька. Некого мне было менять. В мою сторону никто никогда и не смотрел…

Кирилл сбросил ее с себя, чуть приподнялся на локте, как-то смешливо посмотрел на Свету:

— Так таки никто и никогда? Вообще?

Света загадочно улыбнулась и сделала попытку отвернуться от любопытного любовника. Да тот ей этого не позволил, бесцеремонно прижав ее голову к подушке:

— А ну-ка в глаза мне, в глаза!

— Ну, был один, — кокетливо ответила Света. — Я, может, и моль бледная, но все-таки…

— Ты не моль, ты мышь белая. Так что там, говоришь?..

Света вновь попыталась вырваться, Кирилл не выпускал, держал крепко. Она взмолилась:

— Отпусти. Ну Кирюш, ну зачем тебе? Это было так давно и так недолго…

— Недолго?! Почему?

Беззаботной улыбки на Светкином лице уже не было. В глазах появилась какая-то тоска, обида на несправедливую судьбу.

— Потому что Тамара на моем фоне выглядела особенно привлекательно…

— Она что, отбила? — удивился Кирилл.

Света не ответила. Дернулась резко, вновь пытаясь отвернуться от него. На сей раз Кирилл не стал ее удерживать. Света повернулась к нему спиной, сжалась в комочек. Ни слова не говорила, но даже по ее напряженной спине Кирилл явственно читал ее горькие мысли. Погладил, жалея, да так и застыл, оставив руку на ее теплом боку.

Света несколько минут лежала молча, заново переживая обрушившуюся на нее несколько лет назад беду. Потом вновь повернулась на спину, вздохнула:

— Теперь я понимаю, что у нас бы с ним все равно ничего не получилось. Он бы все равно ушел рано или поздно — кому я такая нужна? Но тогда… Знаешь, я ведь на крыльях тогда летала. Мне было семнадцать лет, и я впервые узнала, что такое любовь. До этого даже не целовалась ни с кем — парни меня избегали, шарахались, как от чумы. Пока не научилась правильно пользоваться косметикой. Да и потом тоже ничего особенного не было. А тогда… Я была самой счастливой на свете, была уверена, что меня любят. Меня, такую несуразную, такую странную, если не сказать больше — вот такую моль, но нашелся человек, который меня полюбил! Мы с ним встречались четыре месяца. Это было самое замечательное время в моей жизни. А потом наступило отрезвление…