Беременна от сына президента (СИ) - Любовь Попова

class="p1">— Мам, пока не отключилась. А помнишь аварию, где тетя Лида с дядей Камилем дочку потеряли.

— Ой, конечно… Такая трагедия.

— Искали тогда Иру?

— Искали…Мы тогда все ресурсы подключили. Все камеры, много людей. Реку эту буквально перерыли.

— Тело так и не нашли?

— Нет. решили, что унесло течением. Этот вариант был самый, не знаю, как сказать, простой… Лида тогда очень долго не могла в себя прийти…

— А где именно это было? Под Москвой?

— Да, километрах в пятидесяти. Они же постоянно туда-сюда мотались. А что за вопрос? Вспомнил свою первую невесту.

— Ну какую невесту, мам, Ире одиннадцать было.

— Ну и что… Ты почему-то именно к ней прикипел душой, а не к той же Алле, которая за вами тоже хвостиком бегала.

— Алла была громкой, шумной, рыжей… А Ира… С Ирой было спокойно. Она умела молчать…

— Да, замечательная была девочка. Очень жаль, что так случилось. Ой, Артур зовет, звони сынок.

— И ты мам…

Она отключается, а мы как раз въезжаем на территорию стройки. Но вместо того, чтобы вернуться к работе я таки открываю этот загадочный конверт.

Глава 31

— Зажигалку дай, — прошу Пашу, сразу поджигая конверт в ближайшей урне. Чтобы там ни несла Алла, сходства там нет. Иначе можно найти сходство среди всех блондинок нашей и не нашей страны. Я забираю из машины пирожные и иду через стройку к квартире Арины. Она гуляет возле, ходит чуть вразвалочку, пока ветер колышет тонкие светлые волосы.

Возбуждение потоком ветра проникает прямо в легкие. Хочется, чтобы она так же наслаждалась, сидя на моем члене, а не, потому что обращает лицо к весеннему солнцу. Подхожу все ближе, втягиваю запах ванильного сахара, который ощущается даже на открытом воздухе.

Она спокойно открывает глаза, поворачивается ко мне лицом.

— Ты опоздал, я уже все съела.

— Пойдем, чай попьем.

— Не хочу…

— Да не дуйся, я Аллу встретил. Тебя искала.

— Правда? — тут же загораются светлые глаза. — Как она?

— Ну, я так понял с Женей сошлась. Думал, они так и будут по кругу бегать.

— Лучше уж по кругу, чем вникуда. Ладно, пойдем, накормлю, — сдается она, разворачивая свой крейсер в сторону подъезда. — А ты не боишься, что тебя тут узнают? Так вольготно со мной рядом ходишь.

— Скажу, что это социальная программа помощи матерям одиночкам.

— Это хорошо… Больше льгот будет. Я тут почитала, — пытается она снять пальто, а я ей помогаю. Я купил его ей давно, но надела она его только тогда, когда собственная куртка перестала сходиться в талии. Других вещей, ее размера, у нее не оказалось. — Что матери одиночки даже ипотеку льготную в области могут взять. Мне как раз той суммы должно хватить, ты же добавишь?

— А чем тебя эта квартира не устраивает…

— Ну, стройка, а потом будет звук автомагистрали.

— Тут построят экран, звук будет в разы тише. Мы потом с тобой лучше дом построим в области, нахрена нам квартира-то?

— Ну, какой дом, Карим? Ты вон с Мариной будешь строить, или как, поселишь меня рядом? Будем с ней обмениваться рассадой и твоими детьми? Она, кстати, не беременна?

— Нет, — рявкаю, накладывая себе поесть, пока Арина достает сок. — Я тебе уже сказал, что разведусь с ней и женюсь на тебе. Сколько раз повторять?

— Повторяй сколько угодно, может быть, однажды ты и сам поверишь в эту ложь… Тем более, что я за тебя замуж не хочу.

— А у тебя выбора нет, Арин… — сажусь за стол. Сегодня овощное рагу… Цветное и яркое, как сегодняшний день и наша очередная ссора. Все лучше, чем ее молчание. — Выйдешь как миленькая.

— Тогда женись на мне сейчас, что мешает? — срывается и сама Арина. — К чему эти ожидания в два года? Зачем Марину тоже обманывать? Это не честно по отношению к нам обеим, как ты не поймешь?!

— Да я дебил по-твоему? Не понимаю?! Но так уж вышло, что я встретил Марину раньше, объявил помолвку, а на носу выборы отца, я не могу его подвести…

— Неужели он у тебя такой тиран, что не хочет счастья сыну?

— Счастье страны он ставит выше, вот и все. И любые скандалы, а Марина с матерью устроят скандал, ему не нужны. Я же не обманываю тебя, я говорю правду.

— Тогда ты тоже говорил, — ставит она пустой стакан на стол и уходит в гостиную. Когда она зла, она играет на фортепьяно. Я махом доедаю обед и иду к ней, встаю сзади. — Знаешь… Бабушке стало лучше. Она даже говорить начала.

— Это хорошо.

— Говорят, ты какую-то безумно дорогую операцию оплатил.

— Да мелочи это, — наклоняюсь, убираю ее волосы с шеи. Провожу по ней большим пальцем, обхватывая шею пальцами. — Но я бы не отказался от награды…

Тяну волосы назад, заставляя Арину выгнуться. Тут же наклоняюсь, накрывая ее рот своим. Но вместо поцелуя она снова выносит мне мозг.

— Ты спишь с ней? Целуешь ее?

— Она моя невеста, Арина, я пока не могу…

— Я тоже не могу. Не могу целовать тебя, зная, что ты целовал ее. Ты не сможешь усидеть на двух стульях, как бы ни пытался.

Она встает и собирается уходить, а я сажусь за рояль и на автомате провожу рукой по гладким клавишам, играя по памяти легкую мелодию, что когда-то сочинила Ира.

Арина подходит обратно к фортепьяно, слушает, хмурится даже, пока я, не глядя, стучу по клавишам.

— Знаешь ее?

— Нет, никогда не слышала, — пожимает она плечами. — Не знала, что ты играешь.

— Только эту мелодию. Арина, кто были твои родители?

— Фермеры. Папа на тракторе работал, а мама на рынке торговала овощами.

— Они же умерли?

— Да, когда мне было десять.

— Десять? Хорошо их помнишь?

— Помню, как мама учила меня на фортепьяно играть, помню, как отец на плечах таскал и кидал в реку. Ну, и так, в общих чертах, конечно, помню. У нас дома было много их фотографий.

— А умерли как?

— Трактор взорвался, что-то с двигателем было. Мама как раз была там с папой.

Выдыхаю. Это точно не Ира. Вот, прям, сто процентов. Тяну Арину к себе, упираюсь лбом в ее живот. Она не отталкивает, гладит голову. А ребенок пинает при этом мой лоб через живот. Я сначала даже дергаюсь, потом смотрю на то место, где прямо видно, как он пытается пихаться. Опускаю туда руку… Ну, привет, боец.

— Уходи, ненавижу тебя, — со слезами на глазах просит Арина и уходит в комнату, оставляя меня одного, Я тру переносицу, чувствуя,