Энн Мэйджер - Одна судьба на двоих

Чейенн, стройная и изящная. Сейчас она казалась еще красивей, несмотря на все пережитое.

И такая женщина свершила невозможное — справилась с многоопытным киллером, каким был Эрнандо!

«Он потащил ее за собой в море», — сказал Джереми. О борьбе между ними красноречиво свидетельствовали и следы, оставшиеся на ее лице. Необыкновенная женщина! И как любит его!

Внезапно обострившаяся боль в плече вызвала у Каттера стон.

— «Скорая помощь» уже в пути, дорогой. В Куэпосе есть больница. Врачи в два счета поставят тебя на ноги. Как только тебе станет лучше, тебя отправят в Сан-Хосе.

— Итак, ты второй раз спасла мне жизнь! На втором побережье!

— Хорошо, если бы этот берег оказался последним, — улыбнулась Чейенн.

— Обещаю.

— Скажи мне.

— Что именно, дорогая?

— Ну, ты же знаешь... Те заветные три слова, о которых я мечтала целых семь лет.

— Я люблю тебя, — прошептал Каттер, дотрагиваясь рукой до синяка на ее щеке.

— И я тебя.

— А я как же? — вмешался Джереми.

— Ну, с тобой все ясно и без слов, — сказала Чейенн, притягивая мальчика к себе так, чтобы Каттер сумел дотянуться до его лица.

— Вы оба вели себя замечательно, — прошептал Каттер. — Просто замечательно...

— Ты еще ничего не знаешь, папа! Мама...

— Шшш, — Чейенн приложила палец к губам.

К ним бежали люди в белых халатах, с носилками в руках.

Прежде чем Каттера унесли к машине «скорой помощи», он успел произнести молящим тоном:

— Не бросай меня.

— Как будто я могу тебя бросить! — возразила она.

В отдалении прогремел гром, и ветер донес до них свежий запах дождя.

Каттера разбудил стук открывшейся балконной двери над его головой, причем распахнул ее не ветер, а его собственный сын.

— Тело Эрнандо так и не нашли, — прокричал Джереми с балкона в сад. — Как ты думаешь, па, его не могли съесть акулы?

— Все может быть, — с сонной улыбкой пробормотал растянувшийся в шезлонге Каттер, взглянул на Джереми, затем на потемневший горизонт и лениво сомкнул глаза, пытаясь вновь впасть в дремоту.

— Я читал об акулах, — не унимался Джереми и, перегнувшись через край балкона, начал подкидывать и ловить красный йо-йо[3], купленный им на прошлой неделе на блошином рынке. — Здесь акул видимо-невидимо. И они часто нападают на туристов, увлекающихся подводным плаванием.

— Тише, Джереми! — пробормотала Чейенн, загибая уголок страницы в очередном триллере с яркой обложкой. — Эрнандо нет в живых. Мы в безопасности. А твоему отцу нужен покой. Меньше всего ему следует вспоминать о минувшем.

— Нет, почему же, мне даже приятно думать, что Эрнандо съеден акулами...

— Шшш! — Чейенн повернулась к Джереми. — Я же просила тебя почитать спокойно до трех, пока папа не выспится.

— Я совсем забыл.

— Как всегда, — мягко упрекнула мальчика Чейенн.

— Извини. А можно мне пойти поиграть с Хуаном? У него есть другой йо-йо.

Хуан жил в соседнем доме.

— Нет, — сказала Чейенн. — Собирается дождь, и ты застрянешь там надолго.

— Почему бы мальчику не пойти к товарищу? — с лукавой улыбкой вмешался Каттер.

— Пожалуйста, мамочка, разреши! — начал клянчить Джереми.

— Только в этот раз, — поддержал его Каттер. — Все будет в порядке.

И оба, отец и сын, впились в нее просительными глазами.

— Ну хорошо, раз папа просит...

Каттер уселся в шезлонге немного выше. После ранения прошла уже неделя. Его выписали из больницы, и он выздоравливал в домашних условиях, под присмотром Чейенн. Она сняла виллу в горах недалеко от Сан-Хосе и кормила Каттера только собственноручно приготовленной едой. Доктора уверяли, что ее супы и овощи обладают волшебной силой, ибо не было в их практике человека, который бы с такой быстротой оправился от тяжелых ран.

Сегодня, несмотря на сумрачное небо, в саду и палисаднике около дома красовались гигантские орхидеи, стеной стояли пышные бугенвиллеи. С кирпичного забора, ограждавшего дом, свешивались бромелиады, а в просторной беседке, со всех сторон затканной виноградными лозами, без умолку трещали десятки тропических белок.

— Какое изобилие цветов! — лениво пробормотал Каттер, услышав, как захлопнулась калитка за вырвавшимся на свободу Джереми.

— Цветы — доброе предзнаменование для нас, — откликнулась с отсутствующим видом Чейенн, переворачивая страницу в своей книге. — Особенно те, что цветут и днем.

— Возможно, и так, моя дорогая. Бесспорно одно — в твоем присутствии распускаются все цветы.

Над горами сверкнула молния.

— Я ж тебе уже говорила, — ответила Чейенн, не поднимая головы от книги, — я хороший садовник.

— Это не единственный твой талант. — Каттер нежно улыбнулся и, наклонившись, шутливо вырвал книгу из рук Чейенн и отложил в сторону.

— О, я была уже на последней странице!..

— Книга подождет. — Он вздохнул с самым серьезным видом. — А мне ждать больше невмоготу. Тем более что вот-вот пойдет дождь.

— Каттер!

— Иди сюда! Твой пациент остро нуждается в медицинской процедуре, связанной с постельным режимом.

— Что именно ты имеешь в виду? — улыбнулась она в ответ.

— Сдается мне, ты можешь без особого труда догадаться. Тем более что скорее всего сама и положила мне в пищу чего-то такого, что раздувает жар моего чувства.

— И не думала ничего подкладывать! А ты с твоими ранениями не в том состоянии, чтобы даже помышлять о сексе.

— В том или не в том состоянии — это уж мне судить! — заявил он неожиданно твердым голосом, в котором звучала чисто мужская сила и решимость.

Он потянул ее к себе, она в ответ засмеялась. Пронзительная боль в плече заставила его издать стон, который он постарался подавить.

— Вот видишь! Ты еще не...

— Такая жизнь! — прервал он ее, стараясь не обращать внимания на горящую рану, которой нужен был покой.

— Ты же ненавидел это выражение!

— Выражение ненавидел, а тебя люблю. — Исполненные нежности глаза Каттера говорили о том же. Как и его сияющая улыбка. — Я люблю тебя.

— Ну, и что же нам теперь делать, упрямая твоя голова? — прошептала Чейенн еле слышно.

— Попробуй угадать.

И в ту же секунду он обхватил ее руками, прижал к себе и с жадностью поцеловал. Она сладко вздохнула, воспламеняя его еще больше.

Через пару минут Каттер отнял губы от ее рта, поднял голову и пытливо всмотрелся ей в глаза. Нежно, с восхищением, он коснулся ее лица, шеи, погладил по волосам.

— Мы будем неразлучны, любимая. Всегда. И неизменно счастливы. Как герои твоих любимых книжек.

— А я-то думала, что ты не веришь в счастливый конец, — сказала Чейенн с сияющим видом. Первая капля дождя упала ей на щеку.