Шарлотта Лэм - Страстный любовник

Все исчезло, отступило, осталась лишь радость слияния с любимым мужчиной. Закрыв глаза, она двигалась в такт его движениям, всей кожей ощущая его, полностью растворяясь в нем.

Клэр испытала невыразимое наслаждение. Ослепленная, оглушенная, онемевшая, она будто умерла в этом мире — унесенная в космические глубины экстаза.

Начав постепенно приходить в себя, Клэр открыла глаза, увидела Дэнзила — и не узнала его. Перед ней было лицо совершенно незнакомого мужчины, дышавшее удовольствием, счастьем обладания, утолением долго сдерживаемой страсти.

Они лежали в тишине, наслаждаясь своей близостью. На их телах, сплетенных в объятии, блестели капельки пота. Дэнзил приник к груди Клэр, слушая удары ее сердца.

Потом он поднял голову, провел пальцем по ее бархатистой щеке, нашел губы, страстно поцеловал ее и хрипло сказал:

— Я люблю тебя.

От потрясения Клэр не могла вымолвить ни слова. Горячие слезы счастья катились у нее по лицу.

— Я давно схожу по тебе с ума, — тихо сказал он. — В тот первый день, в твоем офисе… ты была такой далекой, отстраненной, твои глаза излучали спокойствие и холод, предупреждая, что ты не потерпишь вторжения в свою жизнь. Я взглянул на тебя и тут же поклялся, что однажды растоплю лед в этих божественных голубых глазах.

— Неужели? — спросила Клэр, не слишком удивленная. Она подозревала о его намерениях с самого начала.

Дэнзил засмеялся низким, грудным смехом.

— Да, я мечтал о тебе с нашей первой встречи, но по-настоящему влюбился в канун Рождества, придя в ваш дом и увидев тебя спящей в кресле возле камина. Проснувшись, ты вскочила, и от твоего взгляда у меня внутри все перевернулось. Ты была такой земной, теплой, с растрепанными волосами, разрумянившаяся. После той вечеринки я всю ночь не спал, сгорая от желания поцеловать тебя.

— В тот вечер мне снился ты, — негромко вставила Клэр.

— Клэр! — Его зрачки расширились, он едва не задохнулся от волнения. — Что тебе снилось?

— Не помню, — солгала она. — Но когда я открыла глаза и увидела тебя у распахнутой двери, то не могла понять, сон это или явь, пока не появились Люси, отец и остальные.

Клэр подумала, что еще не пришло время рассказать ему о своем сне, преследовавшем ее с того самого вечера. Может, это время не наступит никогда — Клэр сомневалась, что Дэнзилу ее рассказ понравится.

— И почему я не знал об этом тогда? — прошептал Дэнзил. — Подумай, сколько времени мы потеряли.

Клэр попыталась обвить руками его шею, но обнаружила, что они еще скованы наручниками. Она умоляюще посмотрела на Дэнзила.

— Может, снимем их?

— Тогда придется встать и найти ключ, — возразил он.

— Подождем минутку, — ответила Клэр. Ей так же, как и ему, не хотелось нарушать их сказочную идиллию.

Она уткнулась подбородком в его плечо. Рукой начала проводить по его спине, исследуя все впадинки и бугорки мышц. Она таяла от удовольствия, что прикасается к нему, и думала: «Он мой». Она могла делать с ним все, что хотела, могла обладать этим сильным телом.

Дэнзил блаженно застонал, вздрагивая от каждой ее ласки.

Он потянулся, чтобы поцеловать ее, и, приоткрыв губы ему навстречу, Клэр прошептала:

— Я люблю тебя… Я поняла, что полюблю тебя, в ту минуту, когда впервые увидела…

Поцелуем Дэнзил заглушил ее слова.

— Но в ту минуту ты ясно дала понять, что ненавидишь меня, — возразил он, когда губы их разъединились.

— Я просто боялась тебя, — сказала Клэр, пораженная легкостью, с какой сделала это признание. — Боялась влюбиться и причинить себе боль. Я не хотела, чтобы ты обрел власть надо мной.

— А я добился этого?

Клэр посмотрела на него сквозь длинные ресницы, не отвечая. «Разумнее будет, подумала Клэр, чтобы он не знал, какую беспредельную власть получил над ней».

— Я люблю тебя. Разве этого недостаточно?

Он никогда не догадается, еще подумала Клэр, что любовь была той властью, которой она страшилась больше всего.

Дэнзил перевернул ее руку и нежно коснулся губами ладони, закрыв глаза.

— А ты обладаешь властью надо мной, Клэр. Я весь твой, до кончиков пальцев. Если любовь не власть, тогда что же?