Энн Мэтер - Возвращение на остров любви

— Ты не хочешь, чтобы я отказывалась от моей доли акций? — спросила она дрожащим шепотом, и со стоном раздражения он сжал ее в объятиях.

— Я хочу… — выдохнул Реми в ее шею, и — Меган почувствовала, что он дрожит, — я хочу, чтобы ты прекратила мучить меня. Клянусь, я бы не сделал этого. Но, видит Бог, ни один мужчина не устоит…

Меган отклонилась назад, чтобы взглянуть в его изможденное лицо.

— Прекратила мучить тебя? — прошептала она, гладя его лицо и чувствуя пальцами колючую щетину. — О, Реми, я и не помышляла мучить тебя. Я здесь, потому что надеюсь, что ты до сих пор хочешь меня.

— Нет! — Его отказ был резок.

— Нет? Ты не хочешь меня? — Ее сердце упало.

— Нет, хочу, — простонал он, снова прижимая ее к себе. — Но, черт возьми, Меган, не я сбежал, даже не попрощавшись.

— О… — Ее дыхание покинуло легкие с головокружительной скоростью, и она вцепилась в него, желая никогда не отпускать. — Я… я думала, ты не хочешь видеть меня, — задыхалась она. — После того, что наговорила твоя мать, я была вынуждена уехать.

Вздох вырвался из его груди.

— Но ты и не подумала связаться со мной…

— Я здесь. — Она отстранилась и немного обиженно посмотрела на него. — Но ты тоже не пытался связаться со мной.

— Пытался. — Реми поднял руку и поправил влажную прядь волос на ее лбу. — Пытался, — повторил он. — Несколько раз. Но тебя никогда не было дома.

— О Господи! — Меган задохнулась. — Я же переехала из дома, в котором жила с Саймоном. Последние две недели там никого не было.

Реми изумленно посмотрел на нее.

— Вы расстались?

— Разъехались.

— Из-за меня?

— Нет, — Меган увидела, как меркнет свет в его глазах, и поторопилась успокоить: — Саймон встретил привлекательного молодого человека по имени Кит. Я же говорила тебе, что мы просто друзья.

— Ты мне не говорила, что он голубой, — прохрипел Реми. — О Боже, ты не представляешь, как я терзался от мысли, что ты спишь с ним.

— Я никогда не спала с Саймоном, — спокойно уверила его она. — Но… — она залилась краской, — я бы не отказалась, если бы ты…

— Я? — Реми сжал ладонями ее лицо и взглянул в затуманенные глаза. Затем, словно не в силах больше сдерживаться, наклонился и поцеловал ее. — Не искушай меня. Мой самоконтроль не безграничен. Меган затрепетала.

— Я надеялась, что ты скажешь это, — выдохнула она, обвивая руками его шею. — И мне не важно, как ты выглядишь.

— Мне важно. — Слегка дрожащими руками Реми отстранил ее от себя, глубоко вдохнул и направился к двери. — Дай мне время принять душ, чтобы снова обрести человеческий облик.

Реми сбрил щетину и начал намыливаться, когда дверь душевой приоткрылась. Он повернулся и обнаружил, что Меган шагнула к нему в кабинку. Ее губы расплылись в улыбке при виде оторопелого выражения на его лице.

— Мне тоже нужно постоять под душем, — проговорила она. — Я прилетела издалека. Подвинься. Хочешь, я потру тебе спину?

Реми покачал головой.

— Я хочу совсем другого. — Ее появление привело к сильнейшему возбуждению, которое он не пытался — да и не мог — скрыть. — Боже, Меган, что ты со мной делаешь? Я еще даже не намылился. — Внезапно он перешел на хриплый шепот. — Что, черт возьми…

В тот же момент он сжал ее в объятиях, и забытый кусок мыла скользнул между их мокрых тел. Ее губы приоткрылись, и их языки встретились. Реми никогда не знал более желанной женщины, и давление его восставшей плоти в ее плоский живот было страшнейшей мукой, какую он мог представить. Но и сладчайшей — тоже, признал он.

— Боже, Меган, — выдохнул он, — я схожу с ума от желания!

— Я тоже, — прошептала она.

— Это безумие, — прохрипел он.

— Изумительное безумие, — согласилась она, закрывая поцелуем его рот, и ощущение ее гладкого тела, принявшего его, было лучшее, что он мог себе когда-либо представить. — Я люблю тебя, — едва слышно добавила Меган, и только это признание он желал сейчас услышать…

Меган поправила под собой измятое покрывало на большой постели Реми. После стремительной и неистовой любви под душем они переместились в более удобные условия спальни, в его постель, где еще раз занимались любовью, со всей неторопливостью и нежностью, о которой она только могла мечтать.

— Сколько времени? — пробормотала она, обнаружив, что Реми тоже проснулся, и он сонными глазами взглянул на часы у кровати.

— Примерно половина десятого, — протянул он. — А что? Ты проголодалась?

— Да, хочу тебя, — с озорством проговорила она, накрывая стройным бедром его ноги. — О, Реми, я так рада, что вернулась!

— И я рад, — ответил он. — Я уже начал думать, что только вообразил, будто ты чувствуешь то же, что я.

— А что же ты чувствуешь? — Меган кончиком пальца провела линию вокруг его губ. — Ты никогда не говорил мне.

— У меня было не так много времени, — с грустью произнес он. — Между прочим, я думал, ты заметила сама. — Его губы растянулись в улыбке. — Я люблю тебя. Конечно, люблю. Как я сказал матери, я влюбился в тот момент, когда встретил тебя в аэропорту. У Меган перехватило дыхание.

— Ты сказал матери? — Она не могла в это поверить.

Реми кивнул.

— Я сказал, что мы любовники. — Нет!

— Да, сказал. — Он усмехнулся. — Мать пыталась убедить меня, будто звонила мне, когда умирал дед. Но я категорически заявил, что этого не было, иначе я бы услышал звонок. Снял ли бы я трубку — это другой вопрос.

Меган приоткрыла рот.

— Мне она говорила то же самое — про звонок.

— Правда?

— Да. — Меган прикусила губу. — Это было в ту ночь, когда умер твой дед. Я хотела сказать ей, где была, но когда она объявила о своем звонке, то решила, что таким образом практически обвиню ее во лжи.

— Она обвиняла тебя в худшем, — хрипло проговорил Реми. — О, любимая, как много было непонимания!

— Но больше не будет, а? — прошептала Меган, наклоняясь, чтобы коснуться языком его шеи. Потом вскинула голову, словно эта мысль только сейчас озарила ее. — Но зачем она лгала? Зачем утверждала, будто звонила, если не делала этого?

Реми вздохнул.

— Ну, наверное, старик был еще в памяти, когда она прибежала, и, если верить ей, шептал наши имена.

— И что же? — Меган нахмурилась.

— Как — что? — застонал Реми. — Как ты знаешь, старик намекал, что хочет что-то сделать для тебя. А я был настолько глуп, что дал матери понять это.

— Ты хочешь сказать?..

— Нет, никакого злого умысла, — успокоил ее он. — Просто мать испугалась, что, если я приду, дед скажет мне, что он собирается сделать.

— Но какое это имело значение?

— Она не знала, что он уже изменил завещание, — объяснил Реми. — И она думала, что если я услышу его волю, то добьюсь ее исполнения.