Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана

Голос Герасима отдает сексуальной хрипотцой, от которой меня пробирает дрожь, и я ежусь, обхватывая себя руками за плечи.

– Не совсем. Просто не нужно обнадеживать женщину, если не настроен серьезно.

Я поражаюсь, какую несу чушь, но слишком взбудоражена, чтобы прикусить язык.

– Я никогда никого не обнадеживаю, Дина. Как и тебя. Я сказал, что предельно серьезен, значит, так и есть.

Он подходит ближе и кладет ладони по бокам от моей головы, захватывая меня в кокон. Мое сердце отбивает бит. Тук-тук. Я провожу языком по губам и вижу, как взгляд мужчины скользит по моему лицу, задерживаясь на губах.

– Тогда почему не звонил? – выдыхаю я. – Не хотел навязываться? Проверял, перезвоню ли я сама?

В этот момент я чувствую себя подростком пуще прежнего. И мои слова вызывают у него усмешку.

– Я такой ерундой не страдаю. Мне не пятнадцать и не двадцать. Взрослый мужик. Были дела, тройное убийство.

Я сглатываю, не сильно горя желанием узнавать подробности, но он и не вдается в детали, чему я рада.

– Что ж, буду знать, что так надолго пропадать чревато твоим плохим настроением. Каюсь, виновен. Больше так делать не буду.

Он паясничает, снова цепляя на себя маску весельчака, но в глубине глаз я вижу печаль, которая будто срослась с ним, став единым целым. Мы еще не так близки, чтобы я задавала личные вопросы, но мне вдруг нестерпимо сильно хочется узнать настоящего Герасима, которого он мало кому демонстрирует.

В этот момент на его телефон приходит сообщение, и он отвлекается, давая мне временную передышку.

– Пришел ответ? Твои спецы выяснили, кто выложил видео в интернет? – выдыхаю я, увидев напряженное лицо Герасима.

– Адрес Коломенская семьдесят пять тебе о чем-нибудь говорит?

Он поднимает на меня взгляд, и я хмурюсь, пытаясь вспомнить, кто живет по этому адресу. А затем хрипло выдыхаю, сжав в кулаке ткань платья.

– Там живет моя свекровь. Бывшая свекровь.

Глава 31

На следующий день, всё тщательно обдумав, я делаю над собой усилие и еду к свекрови. Долго стою перед ее дверью, но в конце концов нажимаю на дверной звонок, а затем слышу ее шаркающие шаги.

– Дина? – удивлением встречает она меня.

В последний раз мы расстались не на лучшей ноте, но я хочу прояснить всё для себя сразу, поэтому не обращаю внимание на нашу прошлую перепалку и киваю ей.

– Доброе утро, Евгения Петровна. Разговор есть, впустите?

– Проходи.

Я не иду дальше коридора, так как диалог долгим не будет, как я надеюсь, и поворачиваюсь к бывшей свекрови, жду, когда она закроет дверь, чтобы никто не стал свидетелем нашего разговора.

– Удивлена, что ты тут, Дина, И что тебя привело? Хочешь, чтобы я посидела со Светой? Мой ответ ты знаешь. Никаких мужчин в твоей жизни.

– Вы серьезно думаете, что я пришла сюда, чтобы вы диктовали мне свои условия и запрещали мне налаживать личную жизнь?

Я вздергиваю бровь и усмехаюсь, удивленная тем, что она и правда верит, что я пойду у нее на поводу. Ей не нравится мой тон, и она прищуривается, недовольно поджимая губы.

– Тогда зачем пришла? Ты знаешь мое отношение к твоему непристойному поведению, и мнение свое я не поменяю.

– Я пришла ради этого. Хочу показать вам кое-что. Видео, которое сейчас гуляет по сети.

Я не успеваю достать смартфон из кармана кардигана, как она машет рукой.

– Не говори мне об этой похабщине. Наверняка кто-то из твоих детей решил отомстить отцу. Тим или Адель, которая сейчас обижена на отца. Это, кстати, в ее стиле.

У меня дыхание прерывается от той наглости, с которой она заявляет мне это. Врет не краснея, причем мне прямо в глаза.

– Даже не знала, что вы такая искусная лгунья. Начинаю сомневаться теперь, что в вас настоящего, Евгения Петровна.

Мне претит вся эта ситуация, особенно вранье бывшей свекрови, но становится даже любопытно, для чего она всё это затеяла.

– Если ты пришла, чтобы оскорблять меня, то напрасно. Уходи, у меня сегодня повышенное давление.

Она касается ладонью лба, но я ей больше не верю. Пытается, как обычно, манипулировать.

– Хватит уже врать, Евгения Петровна. Я в курсе, что видео в интернет выложили вы. Вас вычислили айтишники прокуратуры, так что отпираться смысла нет.

– Что? – бледнеет она и делает шаг назад, упираясь спиной в стену.

Ее глаза расширяются, выдают ее страх с головой.

– Фаина написала заявление в полицию? Или Антон? Они знают?

– Нет. Знаю только я и работники прокуратуры.

– Ты им расскажешь? – сипит женщина, едва не плачет, когда понимает, что врать уже смысла нет.

– У меня один вопрос. Зачем? В первый раз это тоже были вы?

– Нет, не я.

Она качает головой и идет потерянно в сторону кухню. Мне не остается ничего другого, как последовать за ней. Не переговариваться же через всю квартиру.

Евгения Петровна наливает себе воды и дрожащими руками подносит стакан ко рту. Я даже слышу, как от стресса стучат ее зубы.

Я прислоняюсь плечом к косяку и молча жду, когда она успокоится и, наконец, ответит.

– Ждешь? – хмыкает свекровь с горечью, и мне становится на секунду неудобно, что я ее терроризирую своими вопросами, но затем я прихожу в себя, напоминая себе, что это всё и меня касается. Как никак, мои дети носят фамилию Антона, и на них вся эта история тоже может сказаться.

Это сейчас Света на больничном, но когда пойдет в школу, тогда и всплывет, видел ли кто из родителей ее одноклассников это позорное видео. В сети ведь вовсю гуляет фамилия, которую носит и Светочка.

– Вы перешли черту. Так что да, жду вашего ответа. И надеюсь, что он хоть как-то оправдает вас.

Я хмурюсь, чувствуя гнев по отношению к ней, а вот она не раскаивается, судя по взгляду, который кидает на меня через плечо.

– Ради тебя и детей старалась. Не тебе меня осуждать.

– Что значит, ради меня?

– Антон должен расстаться с Фаиной и снова вернуться в семью. Ее родственники и она сама доставляют проблемы, он из-за нее совершает ошибки, которые чреваты…

Она замолкает и опускает взгляд. Я бы не обратила внимание на эту заминку и ее поведение, если бы Герасим не просветил меня в нераскрытое дело об убийстве Игоря. Неужели свекровь всё это время знала?

– Которые чреваты чем? Тюрьмой, вы хотели сказать?

– С чего ты взяла? – настороженно спрашивает она, но я не отвечаю, а смотрю на ее лицо, пытаясь понять, что она знает. В курсе ли злодеяний Антона, если он и правда взял на себя грех братоубийства.

В этот момент я корю себя за то, что чуть не выдала тайну, в которую посвятил меня Герасим, и качаю головой, усыпляя бдительность Евгении Петровны.

– Ну племянник и сын Фаины ведь в тюрьме. Им грозит внушительный срок. Вы правильно сказали, что семья у нее проблемная, – выкручиваюсь я в последнюю секунду, вспомнив эту важную деталь, и женщина вдруг успокаивается, убедив меня в мысли, что она что-то точно знает.

– Так ты согласна со мной, что Антон должен снова стать твоим мужем?

Ее глаза лихорадочно блестят, и я не решаюсь с ней спорить. Она уже не в первый раз заговаривает о том, чтобы возродить былую ячейку общества, и я сомневаюсь, что мой отказ сейчас подействует на нее.

Она неспроста этого хочет, и я даже догадываюсь, почему. Если она в курсе о деяниях Антона, то надеется, что за спиной Кеши ему удастся избежать наказания за совершенное преступление.

Я молчу, не отвечая ей, но в этот момент мне звонит соседка, живущая в доме напротив, и я с облегчением принимаю вызов.

– Слушаю, Оль. Что-то случилось?

– У тебя дом горит, Дина! Я пожарных вызвала, вы не дома, что ли?

– Нет, мы у брата гостим.

– Слава богу. Ты приезжай лучше. Кто-то поджег твой дом.

Она отключается, и я даже вопроса не могу задать, но внутри меня резко разгорается беспокойство. Пару секунд я тупо смотрю в одну точку, не в силах собраться, а затем подрываюсь и выбегаю из квартиры Евгении Петровны, еле как справившись с заедающим в двери замком.