Диана Чемберлен - Карусель памяти

Слезы не потекли у нее по-настоящему до тех пор, пока она не въехала на дорожку, ведущую к дому, и не увидела Брайана в гараже, который пытался кое-как починить одну из своих теннисных ракеток. На этот раз это были слезы облегчения. Последние пять дней с ночными кошмарами, вызванными именем Зэда Паттерсона, показались ей пятью месяцами.

Она вытерла глаза, глядя в зеркало заднего вида, прежде чем выйти из машины, но Брайан все понял. Его улыбка исчезла в ту же секунду, когда он увидел ее.

– О, малыш, – сказал он, заключая ее в объятия. – В чем дело?

Некоторое мгновение она не могла выдавить из себя ни слова. Лишь благодарно уткнулась в его мягкий вязаный свитер.

– Просто жуткий день, – сказала она наконец, прижимая губы к его шее.

Он отодвинулся и пристально посмотрел ей в глаза.

– Прости меня, Ван, но, похоже, это были пять жутких дней.

Она кивнула и почувствовала, как ее нижняя губа начинает дрожать.

– Я скучала по тебе, – сказала она хрипло. – И у меня болит голова. И с желудком что-то не в порядке. И Терри Руз полчаса проболтала со мной по телефону, рассказывая, какой хороший Зэд Паттерсон. И один из моих детей в очень плохом состоянии. Я прилюдно отчитала одного из моих врачей.

Он облокотился на крашеную стену гаража, обнимая ее и гладя по волосам.

– Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше? Она вздохнула.

– Не могли бы мы просто посидеть некоторое время? Дай мне расслабиться.

– Конечно. Я уже разжег огонь в нашем прибежище.

Он пошел впереди нее в дом. Она забежала на минутку в туалетную комнату рядом с кухней, чтобы умыть лицо. Когда вошла в гостиную, Брайан ставил пластинку Дж. Кенни, и вот страстные звуки кларнета заполнили комнату.

– Розы, которые ты прислал, были великолепны. – Она остановилась, чтобы подобрать почту, лежащую на стуле у входа, а потом присела рядом с ним на диван.

Он обнял ее за плечи, в то время как она начала перебирать конверты.

– Почему бы тебе не просмотреть почту попозже? – Он попытался взять у нее стопку писем из рук, но она буквально вцепилась в них.

– Мне сейчас необходимо какое-нибудь бездумное занятие. – Она добралась до открытки с видом замка и перевернула ее, улыбнувшись. – Джей Ти, – сказала она. – В Германии.

– Что она пишет?

Ванесса прочла открытку вслух.

– «Мы с Фрэнком устроились с жильем. Я очень счастлива, хотя не думаю, что когда-нибудь привыкну быть женой военного. Я еще просто не привыкла вообще быть чьей-либо женой. Матрас – отличный прекрасный подарок к свадьбе. Спасибо! Мы пользуемся им каждую ночь, и это заставляет меня скучать по тебе, Несса. Ты с Брайаном должна непременно приехать к нам в гости. Пожалуйста. С любовью, Джей Ти».

Ванесса прикусила губу. Джей Ти. Ей только двадцать один год. Она родилась примерно в то же время, что и Анна, и возможно, была ей гораздо ближе чем дочь, которую она не успела узнать и полюбить.

– Она слишком молода для замужества и живет так далеко от своей семьи, – сказала она.

– Теперь Фрэнк – ее семья, – заявил Брайан.

Ванесса погладила пальцами картинку замка.

Джей Ти Грэй давным-давно изменила жизнь Ванессы. Ванесса даже украла фамилию маленькой девочки – с благословения Джей Ти и ее родителей, конечно. Ей так хотелось избавиться от фамилии Харти.

– Когда мы поедем к ним в гости? – спросила она.

– Летом?

Она кивнула, и в ее глазах снова появились слезы, а Брайан обнял ее со смехом.

– Сегодня ты что-то разводишь мокроту. – Он опять протянул руку за стопкой почты на ее коленях, и она снова стала сопротивляться, что теперь было подозрительно.

Она стала перебирать оставшиеся конверты, пока ее рука не замерла, наткнувшись на бледно-лиловый конверт с серебряной наклейкой обратного адреса. Клэр Харти-Матиас. На лицевой части конверта значились два адреса возможной пересылки.

– О, дурь, – сказала она. – Мне только этого не хватало. – Она встала и двинулась к камину, напрасно стараясь порвать конверт надвое. Открыла каминный экран, но в несколько быстрых шагов ее настиг Брайан и схватил за руку.

– Не бросай в огонь, – сказал он. – Не надо.

– Еще чего. – Она высвободила свою руку и опять потянулась к каминному экрану, но он выхватил конверт у нее из руки.

– Я не позволю тебе, Ван. Ты…

– У тебя нет никакого права указывать мне, что я могу, а чего не могу делать с ее грязными письмами. – Она снова потянулась за конвертом, но он держал его за спиной.

– Пожалуйста, Ван. Просто положи его куда-нибудь. Или позволь мне держать его в своем офисе, если ты не хочешь, чтобы оно мозолило тебе глаза. Может быть, ты когда-нибудь передумаешь.

Она протянула руку ладонью вверх и сказала холодно:

– Дай его мне.

Он еще несколько секунд посопротивлялся, прежде чем вручить. Она опять отодвинула экран и просунула конверт в огонь, и они вместе смотрели, как бледно-лиловая бумага почернела и исчезла в языках пламени.

Музыка кларнета наполнила комнату, мягкая и томно-сладостная.

– Ты помнишь, что сказала Марианна, когда вы закончили курс лечения?

– Нет, – сказала она, хотя прекрасно помнила.

Правда, теперь ей хотелось бы, чтобы она никогда не делилась с Брайаном этими прощальными словами Марианны.

– Она сказала, что…

– Я знаю, что она сказала. – Ванесса снова села на свое место на диване. Откинувшись, закрыла глаза.

«Ты еще не готова к тому, чтобы закончить лечение», – говорила спокойно Марианна, присев на краешек своего большого обтянутого коричневой кожей стула, как делала всегда, когда хотела сказать что-то очень важное. «Со мной все отлично сейчас, – настаивала Ванесса. – Теперь меня ничего не беспокоит. И я могу вступать в отношения, которые прежде доводили меня до сумасшествия». – «Да, ты делаешь хорошие успехи. Но я беспокоюсь, что твои проблемы могут снова возникнуть, когда что-то затронет старые чувства». – «Но я уже разделалась с этими старыми чувствами». – Ванесса чувствовала нетерпение. «Да, – продолжала Марианна. – Но ты не можешь встречаться с людьми, которые нанесли тебе обиду. В твоем случае, Ванесса, это необходимый шаг».

Брайан присел рядом с ней.

– Она сказала, что тебе нужно встретиться…

– Брайан, – Ванесса открыла глаза. – Не сегодня. Пожалуйста. – Она коснулась его щеки. Его лицо окаменело от напряжения. – Прости меня, – сказала она. – Просто сейчас я хочу жить своей собственной жизнью. Жить настоящим.

– Хорошо, Ван. – Он прижался щекой к ее волосам. Она упивалась его запахом, погружая пальцы в мягкость его свитера и пытаясь забыть о них обо всех – о Зэде Паттерсоне, о Клэр Харти, даже о Джей Ти – упорно отодвигаемые воспоминания, похоже, неожиданно приготовились к атаке.