К тебе (ЛП) - Макгвайр Джейми

— Босс, приём, — раздался голос Китча в рации.

— Слушаю, — отозвался я.

— У нас тут с южной стороны творится неведомая херня.

— Ты снаружи? — не понял я.

— Обход завершён. Я кое-что заметил на видеомониторе. Вам следует это увидеть, сэр.

Я встретился взглядом с Наоми.

— Уже идём.

Глава 14

Дарби

Впервые за много недель моё тело не создавало мне проблем поминутно, мне больше не казалось, что в любой момент меня может вывернуть наизнанку тем, что оказалось в желудке. Силы вернулись ко мне, как и аппетит.

Ощущение, будто кто-то чужой захватил моё тело, постепенно исчезало. Это, разумеется, послужило поводом для новых тревог — так что я очень обрадовалась, когда Служба Здравоохранения пришла мне на помощь, и я сумела записаться к доктору Парк как раз в тот момент, когда начала всерьёз волноваться о Горошинке.

Я сидела в приёмной врача, поглядывая на последние сводки о пожаре в бегущей строке внизу телеэкрана. Я заполнила дюжину медицинских форм, взвесилась и пописала в стаканчик, и теперь мне оставалось только ждать. Это был не первый мой визит к гинекологу, так что контингент посетителей был мне знаком — сильно беременные женщины (либо раздосадованные, либо вызывающе счастливые — среднего не дано), парочка малышей, играющих на полу или дерущихся за игрушку, словоохотливая бабуля и небольшая группа девушек вроде меня, записавшихся либо на ежегодный осмотр, либо чтобы провериться на бесплодность, а также те, у кого живот ещё не был заметен. Большинство мужей чувствовали себя тут не в своей тарелке, но среди них всегда находился один супер заботливый. И, само собой, среди посетителей всегда бывала колоритная парочка, состоящая из мамы с дочкой, сильно нервничающих и старательно избегающих любых разговоров друг с другом в ожидании первого для дочери-подростка осмотра у гинеколога.

В дверях показалась медсестра в форме сиреневого цвета.

— Дарби, — позвала она.

Её пухлые щёки округлялись, когда она улыбалась. Я встала со своего места — на вид очень сильно не беременная и одинокая — я была окружена женщинами с опухшими носами и лодыжками, чья кожа с трудом обтягивала идеально круглые животы, к которым горделиво прикладывали руки их мужья, внёсшие свой вклад в зарождение новых жизней.

— Привет, я Шэннон, — представилась медсестра, закрывая за нами дверь. Её выгоревшие на солнце кудряшки совсем немного не доставали до плеч, а изгибы её тела идеально очерчивались медицинской формой. Из украшений на ней было как минимум восемь серебряных колец на пальцах рук, крошечный бриллиант в крыле носа, а также загар, свидетельствовавший о том, что каждую свободную минуту она проводила под солнцем Колорадо. — Проходите в кабинет номер два, вторая дверь слева.

Я вошла в кабинет, на ходу решая, где присесть. Вощёная бумага, которой в гигиенических целях была застелена кушетка, издавала, на мой взгляд, звук более мерзкий, чем скрежет мела по грифельной доске. Так что я прошла мимо кушетки и уселась в кресло.

— Привет, Дарби. Рада познакомиться с вами, — снова поздоровалась Шэннон, встав перед планшетом на подставке. Она что-то потыкала на экране, а затем улыбнулась мне. — Лаборатория подтвердила. Вы беременны. Поздравляю!

— Спасибо.

— Вы помните дату начала последних месячных?

— Умм… Шестое мая.

— Хорошо, похоже, ребёнок родится первого февраля, — заметила она, тыкнув экран ещё пару раз.

Я улыбнулась и кивнула, не зная, что ещё сказать.

— Есть вопросы или причины для беспокойства? — спросила она, нацепив маленький зажим мне на палец и манжету для измерения давления на руку.

— Мне гораздо лучше. Тошнота, головокружение и рвота наконец прошли. Я просто хочу убедиться, что всё в порядке.

— Утреннее недомогание было чересчур сильным? — уточнила она.

— Удовольствие было сомнительным.

— Мне жаль это слышать. Если вас снова будет что-то беспокоить, звоните незамедлительно. Если не сможем принять вас сразу, то хоть пропишем что-нибудь, что поможет. Нам удалось принять вас сегодня только потому, что кто-то отменил свою запись из-за праздников… вчера был День независимости и всё такое.

— Я вам очень признательна.

— Повеселиться-то хоть удалось, несмотря на запрет фейерверков?

— Я провела вечер с другом.

— Круто! Дома всё хорошо? Вы чувствуете себя в безопасности? Испытываете ли стресс? Хорошо питаетесь? Анализы не выявили следов употребления лекарств или алкоголя. Вы не курите…

Она шла по списку вопросов, на которые я уже ответила письменно, то бурча что-то себе под нос, то обращаясь ко мне. Не знаю, задавала ли она сложные вопросы вперемешку с простыми специально, чтобы подловить меня, или таков был порядок.

— Я чувствую себя в безопасности. Я испытываю незначительный стресс. Я переехала сюда совсем недавно, работаю в гостинице «Колорадо Спрингс», там же и живу. У меня замечательный начальник, но он не знает о моей беременности. Я хотела бы, чтобы какое-то время так и оставалось. Я просто пытаюсь начать наблюдение беременности, попутно придумав, как всё это оплачивать, что заставляет меня слегка нервничать. Машины у меня нет, но это не беда.

— Вы переехали сюда в одиночку? — Шэннон изумлённо моргнула.

Я кивнула.

— Откуда? Это, случайно, не техасский акцент?

— Да, мэм.

— А где отец ребёнка?

— Остался в Техасе. Он тоже не знает про ребёнка. В Техасе было небезопасно для меня.

— Но теперь всё в порядке?

— Да.

— Так держать! — улыбнулась она. — Доктор Парк сейчас подойдёт.

Шэннон выдавила гель на салфетку, лежащую на серебристом подносе, а затем оставила меня одну. Я нервно постукивала пальцами по деревянным подлокотникам кресла, в котором сидела, оглядывая кабинет.

— Добрый день! — поздоровалась доктор Парк, энергично заходя в помещение. Её светлые волосы были стянуты в низкий пучок, очки сидели на кончике носа. Она уселась на стул на колёсиках. На ней был белый халат врача, надетый поверх белой блузки и светло-серых брюк-слаксов. — Показатели выглядят хорошо. Анализы тоже. Мне передали, что вы жаловались на тошноту. Сочувствую. Но теперь вам лучше?

— Эмм… да. Последние пару дней я чувствую себя хорошо.

— Шэннон упомянула, что вы переехали сюда из Техаса, и что, возможно, вы находились не в самых благоприятных обстоятельствах раньше.

— Верно. Но теперь всё хорошо.

— Но семьи у вас нет? Нет контактного лица на случай чрезвычайной ситуации? У вас нет машины?

— Всё так.

— Что ж, спасибо за информацию. Нам с вами необходимо разработать план действий ближе к…, — она проверила записи. — Февралю. Вы не могли бы пересесть на кушетку? Вы подвержены аллергии? К примеру, на латекс?

— Нет. Ничего такого, — ответила я, взобравшись на кушетку. Доктор опустила спинку, предварительно предупредив меня.

— Мы просто посмотрим, ладно? Увидим, что удастся, — сказала она. Её способность задавать по несколько вопросов за раз ставила меня в тупик. — Срок ещё очень маленький, но мы попробуем.

— Мы увидим ребёнка? — изумилась я.

— Вы не возражаете? Можете приподнять край рубашки?

— Да, я просто не ожидала этого.

Доктор заткнула краешек салфетки за пояс моих джинсов и выдавили гель мне на живот.

— Я просто выдавлю немного геля вот сюда и… — доктор обмакнула в гель штуковину, похожую на микрофон, распределила гель по животу и разместила датчик над тазовой костью, плотно прижав его.

— Ну, привет, малыш, — проворковала она, с улыбкой глядя на монитор. На чёрно-белом экране высвечивалось размытое изображение. Доктор показала мне точку, напоминающую крошечное рисовое зёрнышко, которым была моя Горошинка. Мои глаза щипало от слёз, тем временем доктор проводила замеры и вносила данные в компьютер, не переставая ворковать с Горошинкой, словно он или она были здесь. Она нажала пару кнопок и царящую в кабинете тишину нарушили быстрые пульсирующие звуки.