Всё, чего ты никогда не узнаешь - Тея Лав

уже давно хочет познакомить меня со своими родителями.

Калеб издает смешок.

– А ты как думаешь?

Я продолжаю делать вид, что не понимаю.

– Разве я что-то думаю? Я просто уточняю.

– А ты заметила, что мы общаемся одними только вопросами?

– Разве?

Калеб смеется, затем притягивает меня к себе и целует.

– Нет, серьезно, Никки. Давай съездим к ним, допустим, на День Благодарения?

Я выдыхаю. Так нескоро? Я думала он предлагает ближайшее время.

– Думаю, до дня Благодарения я успею настроиться. У меня есть несколько месяцев для этого.

Он целует меня в лоб.

– Просто этим летом у меня работа.

– Хорошо. – Он не представляет какое облегчение мне приносит. – С Уильямспортом я не смогу тянуть до Дня Благодарения. Мама уже свела меня с ума, когда же у меня выходные, и я смогу приехать. К тому же в воскресенье у Бекки день рождения.

– Так в чем проблема? Возьми в воскресенье отгул, я отпрошусь на понедельник, поедем в субботу вечером после твоей смены. Вернемся в понедельник.

Я останавливаюсь, чтобы обвить его шею руками. Для этого мне приходится встать на цыпочки.

– Ты уверен, что хочешь познакомиться с моими родителями?

Он игриво щелкает меня по носу.

– Я не такой трусишка, как ты. Конечно, я хочу этого, Никки.

Внутри меня разливается тепло. Какое же это невероятное чувство – быть с человеком, который испытывает к тебе то же самое, что и испытываешь к нему ты.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да.

– Точно? – Он целует меня в шею, и я смеюсь.

– Да! Это просто здорово.

Через десять минут мы уже сидим в машине и обсуждаем детали поездки в эти выходные. Затем рука Калеба оказывается на моем бедре. Я слежу за перемещением его ладони по моему телу. Теперь его пальцы медленно выводят круги на моем правом предплечье, по татуировке, которую я сделала месяц назад.

Это даже не было моей идеей. Просто как-то Каталина сказала, что у меня красивые руки, и как полагается любому уважающему себя художнику, я должна сделать татуировку. Она конечно шутила, но я задумалась. А почему бы и нет? И уже через неделю на моем правом предплечье красовалась татуировка в виде пиона. Она занимала всю часть от запястья до сгиба локтя.

Сейчас Калеб проводит пальцем по каждому контуру татуировки, заставляя меня дрожать. Я наклоняюсь к нему и целую. В этот момент его рука соскальзывает обратно на мое бедро, а затем медленно перебирается в трусики.

– Калеб, – со стоном произношу я. – Мы же можем уединиться на заднем сиденье?

Я чувствую легкое прикосновение его пальцев к своему клитору.

– Не уверен, что у нас получиться сейчас, – отвечает он. – Давай попробуем обойтись моими пальцами?

В этот момент он просовывает в меня один. Я прикусываю губу.

– Да.

* * *

Прямо сейчас задний двор напоминает карнавальную вечеринку.

– Боже мой, сколько их здесь? – Райан поднимает над головой тарелку со стейком, когда мимо него проносятся две маленькие девочки.

Сегодня девятый день рождения моей младшей сестры Бекки. Мы приехали, как и планировали вчера в субботу. Моим родителям Калеб понравился. Я вообще не представляю, что кому-то он мог бы не понравиться. Я имею в виду, какие бы родители не хотели видеть свою дочь счастливой с таким умным и обходительным парнем? Я чувствую себя на вершине блаженства. Правда, язва-Бекка не поленилась добавить, что однажды я схватила рукой собачьи какашки во дворе, подумав, что это всего лишь «какие-то штуки из папиного гаража», а еще принесла мою фотографию, где я в шестилетнем возрасте демонстрирую фотографу свои огромные шикарные брекеты.

Но в целом, Бекка тоже без ума от Калеба. Когда разрезали торт, она именно ему первому выделила огромный кусок.

Мы с Калебом стоим у гриля. Калеб держит в руках бутылку пива, а я кисть, потому что почти половину дня разрисовывала лица детям. Я даже удивлена, что все еще в девятилетнем возрасте они хотят нарисованные мордашки животных на своих лицах.

Мама и папа заказали огромный батут, который поместился на нашем большом заднем дворе.

– Здесь похоже вся начальная школа, – рассуждаю я, глядя по сторонам.

Райан засовывает в рот стейк.

– Ага. Ты уже видела Филиппу?

– Да, – отвечаю я. – Ее огромный живот сложно не заметить.

– Никки, – укоризненно бормочет Калеб, – твоя бывшая одноклассница просто беременна.

– Поспорить трудно, – соглашаюсь я.

Мы все вместе смеемся. Когда Райан уходит, Калеб берет меня за руку и склоняется над моим ухом. Мимо нас снова проносятся несколько детей, с другой стороны двора истошно вопит Бекка «Сначала девочки!».

– У нас будет дочь, а потом сын, – тихо произносит Калеб. – Ты не против?

Я прячу улыбку и поворачиваюсь к нему.

– Ты уже готов это обсуждать?

Калеб пожимает плечами.

– Ну возможно чуть позже, но я вижу наше будущее именно так.

– Что ж. – Я прижимаюсь к его боку, сжимая в ладони кисть. – На такое будущее я согласна.

* * *

Солнце начинает уже садиться, а гости расходиться. Калеб болтает с моим отцом и еще с несколькими друзьями семьи. Я собираю грязные тарелки со стола и заношу их в дом. Споткнувшись о кучу надувных шариков возле кухни, я едва удерживаю посуду в руках.

– Черт побери.

– Малышка Николь.

Я оборачиваюсь на голос и вижу сидящую на диване миссис Саттер. Ее короткие, когда-то черные, волосы уже наполовину поседели. В ее руках бокал вина. В последний раз, когда я ее видела, она тоже сжимала бокал. И явно не с водой.

– Как себя чувствуете, миссис Саттер? – улыбаясь, спрашиваю я. – Как вечеринка?

– О, все было чудесно, милая, – нараспев отвечает она. – У тебя очень интересный молодой человек.

– Спасибо.

– Красивый, богатый. Ты знаешь себе цену, малышка Николь.