Ольга Вечная - F 20. Балансировать на грани

— Аля, я…

— Не пущу! — кричит, и я не узнаю ее звенящий голос, переходящий на визг. Рыдает. Бесы… Я делаю шаг к ней, хочу ее успокоить, но она кричит: — Нет! Не пущу тебя! — она думает, что я хочу уйти, но как же мне подойти к ней, если она стоит на пути к двери?! Медленно опускаю пакет на пол:

— Я никуда не ухожу, Аля. Не собирался даже, — держу руки перед собой, как обычно, пытаюсь ее успокоить. Сердце колотится, мысли в хаотичном порядке проносятся в голове, я пытаюсь придумать, как сейчас поступить, чтобы не навредить ей. Понимаю, что она не владеет собой.

— Не лги мне! — кричит и топает ногами, ее трясет, бесы, у нее истерика…Я полностью теряюсь, я ни разу не видел ее в таком состоянии… — Ты хочешь бросить меня, оставить одну, — кровь прыскает из ее носа, — Я тебя на пущу!

— Алечка, я никуда не уйду от тебя, родная, девочка моя, ты что, иди ко мне, — уговариваю ее, пытаясь скрыть свой страх за нее. Я развожу руки, приглашая обнять себя, но она мне не верит.

— Ты лжешь! — указывает на пакет с лекарствами, — ты собрал свои вещи, ты хотел меня бросить!

С этими словами, она бросается на колени и обнимает мои ноги, я тут же приседаю, пытаюсь ее поднять, прижать к груди, но она отбивается, дрыгается, трясется, кричит и рыдает, всхлипывая и заикаясь.

— Не уходи, не бросай меня, Олег, я умоляю тебя, — очень жалобно, дрогнувшим голосом.

— Глупышка моя, я собирался выбросить мусор, — говорю нежно, хотя меня самого потряхивает от понимания ситуации. Она в шаге от психоза, — ты что навыдумывала, маленькая?

— Мусор? — не верит. — Это же твои лекарства.

— Да? — делаю вид, что удивляюсь, — вот я придурок! Перепутал! Вот видишь, какой я забывчивый… Как я без тебя? — обнимаю, наконец, удается прижать ее к себе, — я без тебя и дня не проживу, да что там, и часа.

— Я тебя сильно обидела, я тобой пренебрегла. Олег, я себя ненавижу, я такая дрянь. Ты тоже должен ненавидеть меня.

— Ты что такое говоришь, дурочка моя, — крепче прижимаю ее к себе, поднимаюсь и несу в комнату, присаживаюсь с ней на диван, надеясь, что если мы окажемся подальше от входной двери, ей станет легче.

— Я тебя недостойна, — рыдает.

— Это же была наша игра. Девочка моя, моя единственная, самая родная, — укачиваю ее, — ты же самый важный человек в моей жизни, я сразу понял, что это такая игра.

— Игра? — переспрашивает, всхлипывая, видит свою кровь на моей рубашке, пугается. Я вижу, как округляются ее глаза, она смотрит на свои руки…

— Конечно игра, — силком поднимаю подбородок, заставляя смотреть на мое лицо, пытаясь отвлечь, — Я себя отвратительно вел, заставлял тебя ревновать, уделял тебе мало внимания, вот ты и решила наказать меня, дать понять, что достойна большего. Я все понял и клянусь, что буду внимательнее. Я обещаю стараться лучше, прости меня, Алечка.

— Что ты такое говоришь? Ты хотел уйти.

— Да нет же! Даже если бы ты меня выгнала, я бы жил под твоей дверью, — говорю абсолютно серьезным голосом, она хихикает сквозь слезы, — Честное слово, так бы и было. Я от тебя никуда не денусь, хоть ногами выпихивай, — глажу ее, говорю шепотом и так нежно, как только могу, стараясь скрыть собственное волнение.

— Ты, правда, меня не бросишь? — продолжает плакать. Я вытираю рукой ее слезы и кровь с лица, которая все еще идет, хоть и тише. Она вся перепачкана, не понимает что делает, продолжает нервничать. Чувствует влагу, хочет потрогать нос, но я резко убираю ее руки, прижимаю к себе, целую в макушку:

— Это слезки, малышка. Кровь не твоя, не волнуйся. Я никогда тебя не оставлю. У меня и мысли такой не было.

— Олег, я просто подумала, что….- она развела руками, громко всхлипывая.

— Я с тобой, родная, я тобой моя принцесса, моя маленькая, моя хорошая, — практически напеваю, укачивая ее, — без тебя меня не будет, ты же знаешь. Больше, — снова вытираю слезы и кровь с ее лица, — больше чтобы такого я от тебя не слышал, а то обижусь.

Она кивает. Несколько раз, с огромным энтузиазмом.

— Олег, я так устала. Я смертельно устала. У меня нет сил, я выдохлась, сдулась. Сергей на меня давит, запретил говорить, что я живу с тобой, и я послушалась. Будь проклят этот договор! А потом ты не пришел ночевать, и на работе тебя не было, а я боялась звонить…. Я боялась, что ты сбросишь, что будешь недоступен… Я так боялась, что ты не придешь, Олег! Мне плохо без тебя.

— Я знаю, маленькая, — шепчу, качаясь вместе с ней вперед-назад.

— На работе все требуют от меня результат, каждый день. Сергей требует. А я все делаю и делаю, делаю и делаю… Олег, — она снова начала плакать, — я же тебя предала, из-за работы…

— Еще чего, вот придумала. Ничего ты меня не предала. Забыла? Это была игра. Наша игра.

Кивает.

— Олег, если ты меня оставишь, я не выживу.

— Знаю, — еле слышно говорю я. Ее сердце колотится, она вся ледяная, трясется. Но, кажется, она помаленьку успокаивается, нам получается удержаться, мне удается удержать ее до того, как она переступит грань.

— Олег, можно, я не пойду завтра на работу?

— Конечно, я все устрою.

— Олег, — плачет, — я хочу родить ребеночка.

— Тогда у тебя будет ребеночек, — убаюкиваю.

— Я хочу от тебя.

— Значит, будет от меня.

— А он не будет болеть?

— Мы научим его жить, не нервничая, он никогда не будет болеть.

— А можно прямо сейчас?

— Нужно, — целую ее в лоб, — только дай мне пару минут отдышаться, — прижимаю ее к себе, прикрываю глаза, облегченно выдыхая. Неужели мы победили на этот раз? О, Господи, она почти попала в ад, через который пришлось пройти мне. Сколько жизней испорчено из-за ненужных стрессов, из-за неприятностей, о которых через неделю и не вспомнишь. Мы слишком близко принимаем к сердцу вещи, которыми по-хорошему следует пренебречь, проблемы, решения которых у нас перед носом. Нужно лишь протянуть руки…Нет, я ее не отдам, чего бы мне это не стоило. У Али все будет хорошо.

Мы идем в душ, и я помогаю ей умыться, а потом мы любим друг друга без всякой защиты, под струями теплой воды. Когда она начала меня ласкать, от предвкушения перспективы почувствовать ее ТАК, у меня закружилась голова. Она все еще не в себе, наверное, мне следовало уложить ее спать, а уже завтра обговорить ее спонтанную идею, но я слишком боюсь ей перечить, пока она в таком состоянии, я готов сделать все, лишь она успокоилась, почувствовала себя в безопасности.

— Боже! — выдыхаем мы друг другу в губы, когда я оказываюсь внутри, и скорее, чем моя совесть успевает что-либо прошептать, я начинаю двигаться, улетая.