Отголоски тишины - Энн Малком

с мамой были не единственным этапом превращения в женщину. Еще были секреты. Дело в том, что мама не знала о причинах моего недосыпания или позднего подъема.

— Я не планирую начинать этот образ жизни, пока не научусь обходиться без восьмичасового сна, — сказала я, отвлекаясь от серьезных мыслей и переходя к таким незначительным, как количество кофеина.

— Пока кофе остается единственным веществом, которым ты злоупотребляешь, чтобы справиться с недосыпанием, меня это устраивает, — сказала мама, пробегая пальцами по моим волосам.

— Хм, значит, мне следует выбросить кокаин, который я купила в пятницу вечером? — серьезно спросила я.

Мама сделала вид, что задумалась.

— Просто положи его на мою тумбочку, — решила она, наконец.

Я улыбнулась и отпила кофе. Возможно, с некоторыми вещами мы прощаемся, но наши саркастические подшучивания останутся с нами навсегда, независимо от нашего возраста.

Мамины пальцы продолжали бегать по моим локонам.

— Мне есть о чем поговорить с тобой, малышка, — сказала она, и из ее голоса исчез прежний юмор.

Я взглянула на нее. На серьезном лице отражалась легкая нервозность. Я точно знала, о чем будет разговор.

— Это начинается на «З» и заканчивается на «Н»? — спросила я.

На лице мамы промелькнуло удивление.

— У тебя больше мозгов, чем я думаю, куколка, — поддразнила она.

Я постучала себя по голове.

— Не просто вешалка для шляп.

Ну и еще тот факт, что я поймала ее с поличным. Я рассудила, что могла бы и не раскусить их отношения так быстро, но со временем все равно заметила бы.

— Мам, это совершенно очевидно. Даже ребята из группы заметили, — объяснила я. — А я увидела это еще раньше.

Брови мамы поднялись, и она неуверенно закусила губу. Приятно узнать, откуда у меня эта привычка.

— И ты не сердишься? У тебя нет вопросов?

Неуверенность в ее голосе заставила меня сесть и поставить кофе, чтобы полностью сосредоточиться на ней.

— Сержусь? — повторила я недоверчиво. — Ни за что! Я в восторге. Мама, ты заслуживаешь быть с кем-то. Годами ты только и делала, что воспитывала меня, работала в поте лица, чтобы обеспечить нам все это.

Я обвела рукой гостиную с эклектичным дизайном, а потом оглянулась на нее.

— Я всегда беспокоилась, что у тебя никого нет. Теперь понимаю: ты ждала нужного человека. Зейн — твой человек, — уверенно постановила я.

Возможно, я почувствовала уверенность, потому что имела представление о том, каково это — найти своего человека. Как бы безумно это ни было, мой возраст, наше короткое знакомство — все это не имело значения. Киллиан был моим человеком.

Мама посмотрела на меня блестящими от слез глазами, затем покачала головой. Но не моему утверждению, а какой-то своей мысли.

— Да, малышка, он — мой человек, — пробормотала она, взяв меня за руку. — Но ты — моя единственная и неповторимая, ты ведь это знаешь, да? Ты — мой главный человек. Никто никогда не сместит тебя с этого места, — пообещала она.

Я сморгнула слезы, набежавшие от ее слов, и закатила глаза.

— Ну, да. Я — самая замечательная дочь на свете. Даже горячий байкер не смог бы сместить меня с этого места. К тому же, я — твой талон на питание, когда ты выйдешь на пенсию. Ты должна оставаться на моей стороне.

Я улыбнулась ей, лучась счастьем от того, что она, наконец, доверилась мне, и от того, что у мамы наконец-то появился мужчина. Ее раскрытый секрет делал вопрос о моем свидании с Киллианом еще более актуальным. Но я промолчала. Маме требовалось время, чтобы переварить то, что только что произошло.

Я встала.

— Мне нужно делать домашку, — заявила я сущую правду.

Я пренебрегала ей слишком долго. Мне нужно закончить уроки до... сегодняшнего вечера. Я взглянула на маму, и глаза снова защипало от слез. Я и не осознавала, как сильно хотела для нее этого счастья, этого чувства. Может, я никогда этого не осознавала, потому что никогда не задумывалась о том, чего она лишилась за годы моего воспитания, работая, не покладая рук. Теперь я это понимала.

— Рада, что ты счастлива, мама, — тихо добавила я.

Она улыбнулась.

— Я всегда была счастлива, малышка, — твердо ответила она.

Я задумалась об этом на секунду. Она говорила правду. Она всегда улыбалась, смеялась, была довольна. Счастлива. Но то, что, как я предполагала, было у нее с Зейном, принесло ей другой вид счастья. Я подмигнула ей и быстро вышла из комнаты. Мне захотелось пуститься вскачь. Я тоже всегда была счастлива. Мама подарила мне прекрасную жизнь. Возможно, у нас не было материальных благ, иногда жизнь становилась борьбой, но я знала, что это была хорошая жизнь. У нас были Ава и Стив, и мы были друг у друга. Теперь мы получили больше. С широкой улыбкой я села за стол и приступила к домашнему заданию по математике.

***

Время настало. Математика решена. Английская литература закончена. Даже биология. Комната убрана. Я откладывала достаточно. Почти целый день. Я сделала перерыв, чтобы поболтать с Эми, Рози и Люси, не только исключительно красивыми, но и очень милыми женщинами. Эми была замужем за Броком, а Рози — сестрой Кейда. Это еще одна вещь, которая меня порадовала: у мамы были друзья, связанные с Зейном и Сынами Тамплиеров. Казалось, Амбер встретил нас с распростертыми объятиями.

Мне просто нужно сделать то, что уже не терпело отлагательств.

Я дотащилась до гостиной и прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как мама складывает белье, прежде чем набралась смелости заговорить.

— Мам? — позвала я, наконец, тихим голосом.

Она взглянула на меня.

— Я дам тебе сто долларов прямо здесь и сейчас, если ты согласишься сложить белье в память о времени, проведенном дома, — серьезно сказала она.

Я поморщилась, радуясь отсрочке от намечавшегося разговора.

— Сто долларов за три с половиной года. Это примерно... тридцать восемь баксов в год, плюс-минус. — Я подняла бровь. — Это рабский труд, даже Золушка получила бы больше карманных денег, — заметила я, садясь на диван.

— От своей сделки Золушка получила модные туфли и принца в мужья.

— Значит, вдобавок к сотне долларов ты взмахнешь волшебной палочкой и достанешь мне ужасно неудобные туфли и принца в мужья?

Мама покачала головой.

— Конечно, нет, мне не нужна палочка, чтобы