Город женщин - Элизабет Гилберт

молоком и найти там завалявшуюся бутылку шампанского. Даже две бутылки, если уж быть точным.

Мозг все еще отказывался работать.

А потом до меня вдруг дошло.

– Дядя Билли? – спросила я.

– Ах, так ты моя племянница? – воскликнул мужчина и расхохотался. – Вот незадача. Это существенно ограничивает наши возможности. Как тебя зовут, лапочка?

– Вивиан Моррис.

– О-о-о, – уныло протянул он, – теперь все встало на свои места. Ты и правда моя племянница. Какое разочарование. Полагаю, семья не простит мне твоего растления. Я и сам себе не прощу – на старости лет я стал таким высоконравственным. Увы, увы. А вторая тоже моя племянница? Надеюсь, нет. Она совсем не похожа на чью-нибудь племянницу.

– Это Селия, – указала я в сторону прекрасного неподвижного тела. – Моя подруга.

– Судя по всему, очень близкая, – лукаво заметил дядя Билли, – хотя свечу я над вами не держал. Какая свобода нравов, Вивиан! Весьма современно. Целиком и полностью одобряю. Не волнуйся, я не скажу родителям. Еще, не дай бог, обвинят во всем меня. С них станется.

– Простите, что… – Я запнулась, не зная, как закончить предложение. Простите, что заняла вашу квартиру? Что сплю в вашей кровати? Что на вашей каминной полке сохнут наши мокрые чулки? Что мы заляпали оранжевыми румянами ваш белоснежный ковер?

– Не извиняйся, дитя мое. Я все равно здесь не живу. «Лили» – детище Пег, не мое. В Нью-Йорке я всегда останавливаюсь в теннисном клубе «Ракетка». Исправно плачу взносы, хотя, бог свидетель, дерут с меня втридорога. Зато там гораздо спокойнее и не надо отчитываться перед Оливией.

– Но это же ваша квартира.

– Разве что формально, благодаря доброте твоей тети Пег. Сегодня утром я всего лишь заскочил за пишущей машинкой, которой, к слову, не вижу на обычном месте.

– Я убрала ее в шкаф для белья. В коридоре.

– В шкаф, значит? Смотрю, ты тут обжилась, лапочка.

– Извините… – начала было я, но он снова меня прервал:

– Да шучу я, не волнуйся. Чувствуй себя как дома. Все равно я в Нью-Йорке редкий гость. Здешний климат мне вреден. Того и гляди ангину схлопочешь. К тому же в белых туфлях в этом городе ходить невозможно: пачкаются вмиг.

У меня в голове роился миллион вопросов, но вымоченные в джине мозги отказывались соображать, а во рту будто кошки ночевали. Как тут оказался дядя Билли? Что он делает в Нью-Йорке? Кто его впустил? Почему в такую рань он во фраке? Ой, а сама-то я в чем? Кажется, в одной ночнушке, и даже та не моя, а Селии… А в чем же тогда она сама?! И где мое платье?

– Что ж, спасибо, порадовали старика, – улыбнулся Билли. – Не каждый день поутру застаешь двух ангелов в собственной постели. Но теперь, раз уж ты моя родственница, оставлю тебя в покое и попытаюсь раздобыть кофе в этом богом забытом месте. Тебе, кстати, кофе тоже не помешает, лапочка. Если позволишь сказать, я от всей души надеюсь, что ты каждый вечер вот так напиваешься и заваливаешься в кровать с красивыми артистками. Продолжай в том же духе, дитя мое. Знай: дядя тобой гордится. Мы отлично поладим.

Уже у самой двери он спросил:

– А кстати, во сколько обычно встает Пег?

– Часов в семь, – ответила я.

– Превосходно. – Он взглянул на часы. – Жду не дождусь встречи с ней.

– Но как вы сюда попали? – спросила я, все еще очень туго соображая.

На самом деле я хотела узнать, как он попал в здание (дурацкий вопрос, ведь очевидно же, что тетя Пег дала мужу – или бывшему мужу, или кем он там ей приходится – запасной комплект ключей). Но Билли истолковал тему гораздо шире:

– Приехал на экспрессе «Твентис сенчури лимитед». Единственный комфортный способ добраться из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Мы сделали остановку в Чикаго – и видела бы ты, какие расфуфыренные великосветские цацы к нам подсели! Всю дорогу мы ехали в одном вагоне с Дорис Дэй, резались в картишки, пока тащились через Великие равнины. Знаешь, Дорис – отличная собеседница. Классная девчонка. У нее репутация святоши, но с ней ужасно весело. Я прибыл вчера вечером, сразу отправился в клуб, сделал маникюр и стрижку, повстречался с парочкой отщепенцев и неудачников из числа старых знакомых, а потом решил заглянуть сюда за машинкой и поздороваться с семьей. Так что надевай-ка халат, лапочка, и покажи мне, где раздобыть завтрак в этой дыре. Не советую пропускать реакцию местных на мой приезд. Поверь, ты не пожалеешь.

Когда мне наконец удалось вылезти из постели и принять вертикальное положение, я поплелась на кухню, где застала самую удивительную парочку на свете.

За одним концом стола сгорбился мистер Герберт в своем обычном состоянии: штаны и нижняя рубашка висят мешком, седые волосы взъерошены, безнадежный взгляд утонул в традиционной кружке кофе без кофеина. За противоположным концом сидел мой дядя Билли: высокий, стройный, в роскошном фраке, с золотистым калифорнийским загаром. И не просто сидел – он кайфовал, развалившись на стуле, прихлебывая виски из высокого стакана и оглядывая интерьер с исключительным удовольствием. Он чем-то смахивал на Эррола Флинна, которому надоело махать саблей.

Другими словами, если судить по внешнему виду, один из сидевших за столом готовился разгружать вагон с углем; другой собирался на свидание с Розалинд Расселл[24].

– Доброе утро, мистер Герберт, – привычно поздоровалась я.

– Не надо так шутить, – ответил он.

– Я не нашел нормального кофе, а эта растворимая бурда противна моему существу, – пояснил Билли, – поэтому пробавляюсь виски. На безрыбье и рак рыба. Не хочешь глотнуть, Вивиан? Сдается мне, сушняк тебя мучает не по-детски.

– Все будет тип-топ, когда выпью кофе, – пообещала я, хоть и сама сильно сомневалась в этом.

– Пег говорила, вы работаете над сценарием? – обратился Билли к мистеру Герберту. – Был бы счастлив взглянуть.

– Глядеть пока особо не на что. – Мистер Герберт печально воззрился на лежавший рядом блокнот.

– Вы позволите? – Билли потянулся за блокнотом.

– Мне бы не… Хотя ладно, что уж там. – Мистер Герберт привык сдаваться еще до начала битвы.

Билли медленно пролистал блокнот. Воцарилось томительное молчание. Мистер Герберт уставился в пол.

– Похоже, тут только набор шуток, – заметил Билли. – Даже не шуток, а их концовок. И куча рисунков птиц.

Мистер Герберт отрешенно пожал плечами:

– Если родятся идеи получше, я буду во всеоружии.

– А птицы ничего, кстати. – Билли отложил блокнот.

Мне стало жаль бедного мистера Герберта, который ответил на иронию Билли еще более несчастным видом. Я посчитала своим долгом вмешаться:

– Мистер Герберт, вы знакомы с Билли Бьюэллом?