Безумно люблю (СИ) - Риз Лаванда

Ничего не отвечая, Даррен блуждает изучающим взглядом по моему лицу, которое оказалось слишком близко. Его бархатные глаза улыбаются, в них что-то такое скользит, чего я ещё не могу понять. Даррен легонько тянет за край моей больничной сорочки, оголяя моё плечо и …наклоняясь искушающе целует в ключицу. Затем обжигает своими мягкими губами мою шею. Оказывается, его губы такие мягкие! Но я не знаю, что со мной творится, от каждого прикосновения я всхлипываю и дрожу. Меня буквально трясёт от нетерпения, из-за того, что его поцелуи так медленно подбираются к моим губам. Я сейчас закричу или поцелую его первой!

Обхватив меня за талию, Даррен перетащил меня к себе на колени, на минуту замер, словно любуясь моим лицом, и только после этого припал к моим изнемогающим губам. Так, как я и мечтала — властно, напористо, страстно, играя языком. Не могу сдержаться и стону от удовольствия, обвиваю его за шею и прижимаюсь сильнее, лишь бы только этот поцелуй не прервался. Мне так нравится, как двигаются его губы, его вкус и запах. Мне нравится, даже то, как я осмелела, лаская его в ответ, уверенно скользя язычком по его губам и заталкивая его внутрь. И будто этого мало, мне хочется знать, что я желанна, что я способна возбудить этого парня, поэтому набравшись наглости, щупаю его ширинку, наткнувшись на очень твёрдое подтверждение. …Да, он станет моим первым и единственным, потому что я хочу только его, я так решила. Как только меня выпишут, я подарю ему свою девственность, вручу ему себя, потому что я его выбрала.

— Да, там всё серьёзно, ты ему тоже очень нравишься, — хмыкает Даррен. — Я взрослый мальчик и конечно же поцелуи с запавшей мне в душу девушкой, разбередили и другие желания. Но если ты не уберешь оттуда свои пальчики, я начну сходить с ума, потому что у меня очень давно не было секса.

— А у меня его не было вообще. …Значит, я тебе нравлюсь?

— По-моему, это очевидно. Обычно, я не торчу три дня подряд в палате с девушками, на которых мне плевать.

— И ты мне нравишься, очень. …Я сразу разглядела тебя за этой сердитой маской. И я не шутила, когда говорила о цели. Я хочу, чтобы ты стал моим мужчиной, Даррен.

— Да я это уже понял, — судорожно вздыхает он, потому что руку я так и не убрала. Если мне нравится мужчина целиком, почему я не могу его трогать везде? Это ведь естественно, как по мне ничего бесстыдного, это лишь подчёркивает откровенность и близость. Я и так слишком долго ждала, до двадцати шести лет даже в глаза не видела то, что у него сейчас окаменело в штанах. Только на картинках. С Дарреном мне не хочется стесняться, это глупо.

— Можно я потрогаю? — тихо выдохнула я, коротко целуя его в губы.

— Чего??? — замер он с открытым ртом, округлив глаза. — Чёрт, Хлоя, эта твоя непосредственность…

Но я не жду его разрешения, расстёгиваю молнию и оттягиваю резинку трусов. По-моему, эта моя непосредственность и взяла его в плен с первых дней нашего знакомства. Да, я открытый человек, мои чувства всегда искренни, и я говорю в глаза то, что думаю.

— Мне нравится, — заявляю я Даррену, крепче сжимая то, что нащупала.

— Рад, что ты оценила. Твою же мать, … о господи, — закрыв глаза, Даррен начал сопеть, а я с наслаждением целую его лицо: скулы, веки, кончик носа, подбородок. — Хлоя, что ты со мной делаешь? Сломила без боя, заполучила с потрохами мою душу, а теперь сводишь с ума моё тело? — как-то странно рычит Даррен, закусив нижнюю губу.

— Сам сказал, что мы взрослые люди. Захотелось сделать приятно, захотелось быть ближе. Тебя пугает моя поспешность?

— Сейчас меня пугает, что ты вдруг можешь вытащить руку, удовлетворив свою любопытство. Вот уж не знал, что девственницы бывают такими отчаянными бесстыдницами, — улыбается глазами Даррен. — Хватит смелости закончить начатое, а, Хлоя? Моя потрясающая, непорочная, страстная Хлоя. …Овладеешь мной?

— Если расскажешь мне, что делать, — с пылающими щеками смело смотрю ему в глаза. Обнимая меня крепче, Даррен шепчет мне на ушко «инструкцию», и моя рука двигается так, как ему хочется. Но почему-то восторг испытали мы оба, я, наверное, от того, что смогла подарить ему удовольствие. А ещё мне понравилось смотреть на Даррена в этот момент, ощутив, что он мой, навсегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Полагаю, это означает, что ты не против со мной встречаться с целью создать семью? — довольно улыбается он после.

— Это означает, что я влюблена, и что я вряд ли тебя отпущу. Потому что после такого, мистер Болдер, вы просто обязаны на мне жениться.

— Согласен, такие кадры, как я на дороге не валяются.

— И даже несмотря на эту твою жуткую манеру язвить. Я хочу быть с тобой. И завтра, я спущусь на третий этаж реабилитационного центра и буду с тобой.

— Нет, Хлоя. Я не хочу, чтобы ты видела это слабое, повисшее на поручнях тело, эту рожу, перекошенную от боли и злобы. Не хочу, чтобы ты увидела меня жалким и услышала, как я умею материться. Ты и так меня уже пожалела.

— Бред заносчивого дурака. Всё это не из жалости, ты мой выбор, ты мужчина, которого я хочу. Поэтому я приду и буду поддерживать тебя морально, стирая твой под и поднося воду, потому что я хочу понимать, через что ты заставишь себя пройти, потому что я не хочу пропустить твой первый шаг ко мне навстречу. Или ты стесняешься, что рядом с тобой будет топтаться лысая девушка с заштопанной головой? Такой красоткой, конечно, друзьям не похвастаешься!

— Глупости! Я такой красоты отродясь не встречал, включая душевной. Сижу тут, как приклеенный, не могу насмотреться, не могу надышаться!

— Тогда не спорь с любовь!

— Ладно. Сдаюсь.

Это случилось через две недели. Его первый шаг. И пусть он в это время держался за поручни тренажёра, но он сделал этот шаг самостоятельно. С огромным усилием, весь красный и промокший от пота, но в этот момент в его глазах светилось столько надежды, что я не выдержала и расплакалась от радости.

— Сегодня, — прошептала я ему, обнимая.

— Сладкая, чтобы всё прошло более-менее нормально, я должен владеть ногами. Ещё рано. Это ведь твой первый раз, не хочу его испортить, — конечно же Даррен сразу понял о чём я.

— Нет, сегодня.

В центре уже привыкли к моему постоянному присутствию и нашим объятьям, даже к спорам. Меня выписали неделю назад, но я всё равно каждый день провожу с Дарреном. После того, как Стефани перешла работать к Рэю, а Николас и Натали уволились, Патрик закрыл бюро — я осталась без работы. И если Мэг рванула следом за Стеф, то я не могу сейчас оставить Даррена и думать о способах заработка. Теперь наши свидания проходят здесь, где он изматывает себя четырёхчасовыми тренировками с небольшими перерывами. Ради меня. Как я могу отлучиться? Если я вижу и чувствую, что нужна ему, что он согласен терпеть боль, глядя мне в глаза. Нет, я не могу сейчас позволить себе помочь Стефани готовиться к свадьбе, ходить с ней по магазинам и обустраивать её новое гнёздышко. Я отпустила свою сестру, отдала её Рэю, а вместо этого забрала себе Даррена. После тренировочных упражнений он дико устаёт, еле доползая до кровати. А я забочусь о том, чтобы у него было что поесть, помогаю ему принимать ванну и остаюсь на ночь, просто чтобы заснуть, обнявшись после того, как нацелуемся до беспамятства. Но сегодня мы станем ещё ближе, я решилась. И не только потому, что влюблена в него по уши, и не потому, что практически живу у него и стало уже сложно бороться с мыслями об этом, прижимаясь к любимому мужчине. А ещё и потому, что это придаст ему большую уверенность, ещё большее желание добиться результата. Мой Даррен заслуживает лучшего!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я наберу ванну. Откроешь шампанское? — заявляю чуть ли не с порога, как только мы вернулись домой.

Расставила свечи, напустила пены. И глядя, как Даррен, ухватившись за специальный поручень, опустил своё тело в воду, разделась сама, залезая следом. Мне уже не составляет труда его возбудить, уже достаточно просто скользнуть ладонями по его плечам и груди, откровенно поцеловав в губы — и он уже вздрагивает, наполняясь сумасшедшим желанием. Даррен тоже мучился все эти дни, по правде говоря, своей ночёвкой в обнимку, я устроила ему целое испытание.