Пола Хейтон - Залог любви

— Что?! — В голосе Ричарда теперь звучала настоящая паника. — Что это значит?

— Это значит, что я теряю ребенка! — в отчаянии воскликнула Одри, держась за стену.

— Я срочно отвезу тебя в больницу!

— Боюсь, что уже поздно.

Ричард бросился к ней, подхватил на руки и отнес в спальню.

— О, Ричард, — испугалась Одри, — я же испачкаю тебе всю постель.

— Тебе сейчас не об этом надо думать! Держись, я звоню в «скорую»! — Ричард выбежал из комнаты.

— Они обещали скоро быть, — вернувшись, сказал он, глядя на стонущую Одри испуганными глазами. — Подожди немного.

— Я бы подождала… — От нового приступа боли Одри застонала и сильно сжала руку Ричарда. — Я стараюсь быть смелой, но у меня ничего не получается! Я боюсь.

— Одри, милая, ты самая отважная женщина из всех, что я знаю, — ласково сказал Ричард, борясь с собственным страхом. — Я с тобой, я помогу тебе.

Звук голоса Ричарда придал Одри сил. В какой-то момент, когда боль, похоже, вот-вот должна была поглотить ее с головой, Одри вновь услышала голос Ричарда:

— Я люблю тебя, Одри. Ты выдержишь. Выдержишь, потому что я люблю тебя.

На губах Одри заиграла вымученная, но счастливая улыбка. Ричард сказал, что любит ее! Одри хотела что-то ответить, но потеряла сознание.

Ричарда вновь охватила паника. Ребенок! А что, если у Одри действительно откроется кровотечение и она потеряет ребенка?! Вдалеке послышался вой сирены — это наверняка едет машина «скорой помощи». Господи, только бы помощь поспела вовремя!

Ричард почувствовал некстати появившуюся дрожь в руках. Усилием воли заставив себя успокоиться, он склонился над женщиной, которую любил и которой он сейчас был нужен, как никогда.

Рука Одри все еще была в его руке, и Ричард понял: он ни за что в жизни не отпустит ее в Шотландию, никуда не отпустит ее от себя. Я люблю эту женщину, сказал он себе, я люблю этого ребенка. Это наш ребенок — мой и Одри. Сколько же времени потребовалось, чтобы я понял это! Понял то, что моя сестра увидела почти сразу же.

Ричард говорил Одри какие-то подбадривающие слова, ласково гладил по голове и думал о том, как неправ он был все это время. Как неправа была Николь. Он понял, что может любить. Понял, что сам достоин любви.

— Я люблю тебя, Одри. — снова сказал он. — Все будет хорошо, потому что мы теперь вместе.

В дверь позвонили. Это прибыла «скорая помощь».

16

Одри еще спала, когда Ричарду наконец разрешили навестить ее. Ричард на цыпочках вошел в палату. Спящая Одри с изможденным, но счастливым лицом была похожа на ангела.

«Скорая помощь» прибыла вовремя. Одри срочно доставили в больницу, и угроза кровотечения, которое могло стоить жизни ребенку Одри, миновала.

Какое-то время Ричард постоял у кровати, любуясь Одри. На его глаза навернулись слезы. Он не стыдился этих слез — это были слезы любви, слезы гордости, слезы обретенного наконец счастья. Ричард осторожно коснулся бледной щеки Одри и нежно сказал:

— Просыпайся, Спящая Красавица. Я пришел тебя навестить.

Одри сразу же распахнула свои удивительные ореховые глаза. Ее бескровные губы прошептали:

— Мой малыш… С ним все в порядке?

Ричард улыбнулся — все та же прежняя Одри, никогда не думает о себе в первую очередь. Как только я мог так долго сопротивляться ее обаянию, своей любви к ней? — спрашивал себя Ричард.

— С ним все в полном порядке, — заверил он Одри. Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. — Ты прекрасна.

Одри слабо улыбнулась.

— Благодарю вас, сэр. Ричард, я счастлива, что в этот страшный момент ты был рядом со мной… с нами. Ты был нужен мне. Я…

Одри запнулась. Ричард видел ее колебания, и знал, что именно она хочет сказать, но боится. Боится, что его недавнее признание было сделано лишь для того, чтобы утешить и подбодрить ее.

Ричард опустился на колени перед кроватью и взял Одри за руку.

— Ты все еще любишь меня, Одри?

Одри выглядела смущенной и испуганной, однако, опустив глаза, она тихо ответила:

— Да, люблю. Извини, Ричард, но, независимо от того, хочешь ты это слышать или нет, я люблю тебя.

Сердце Ричарда замерло, а потом забилось с удвоенной силой.

— Я хочу это слышать, Одри. Хочу слышать это каждый день много-много лет.

— Но вчера…

— Забудь о том, что было вчера. Вчера я был всего-навсего испуганным слабовольным идиотом, не смеющим признаться самому себе в том, что люблю тебя. Ты оказалось гораздо смелее, чем я… Я люблю тебя, Одри. Я люблю твоего малыша. — Ричард осторожно коснулся ладонью живота Одри. — Не могу обещать тебе, что мы будем весело проводить время на светских вечеринках…

— Ненавижу светские вечеринки, — быстро вставила Одри.

— Подожди, не перебивай. Я пытаюсь сказать тебе что-то очень важное…

Одри не отрывала взгляда от напряженного лица Ричарда.

— Я знаю, что я далеко не идеален. Я слишком много думаю и слишком много работаю. Но если ты согласишься выйти за меня замуж, я клянусь, что сделаю все, чтобы нам было хорошо вместе. Нам и нашему ребенку. Я люблю тебя, Одри.

Нежная улыбка осветила лицо Одри.

— Ты лучший человек из всех, кого я знаю, Ричард, — прошептала она. — Я люблю тебя. Для меня нет большего счастья на свете, чем стать твоей женой. А теперь, может быть, ты все-таки поцелуешь меня?

Чувствуя, как боль, копившаяся в нем все эти годы, навсегда уходит навсегда, Ричард счастливо рассмеялся и сделал то, о чем просила Одри.

Конференц-зал банка «Лондон Юнион» был забит людьми — Марион Шелли устроила вечеринку в честь новорождённого сына Одри Маллиган. Кроме сотрудников банка здесь также были друзья и родственники Одри и Ричарда.

Даже вечно занятый вице-президент банка мистер Шелли почтил вечеринку своим присутствием — Одри подозревала, что подобный либерализм был продиктован лишь уважением к Ричарду. Однако вице-президент вел себя на удивление дружелюбно, без всякого намека на снобизм, и со знанием дела обсуждал с Генри достоинства фаворита ближайших скачек.

Ричард, одетый в строгий костюм, стоял позади Одри — она чувствовала его надежное тепло за спиной, и ей было легко и спокойно.

Одри все еще никак не могла поверить в свое счастье, не могла поверить в то, что Ричард — мистер Совершенство, предмет мечтаний всех служащих банка женского пола — боялся любить. Боялся так же, как и сама Одри. Ричард всерьез считал, что он никудышный муж и отец! — в который раз удивлялась Одри. Снова и снова она благодарила небо за то, что в трудную минуту Ричард оказался рядом, иначе не было бы ее ненаглядного мальчика, иначе Ричард никогда не решился бы признаться ей в своих чувствах — признаться не столько ей, сколько самому себе.