(не)вернуть. Цена искупления - Анна Гранина

Когда камеры выключают, съёмочная группа встаёт, начинается суета - сворачивают оборудование, приглушают свет. Я поднимаюсь, чувствуя лёгкую слабость в ногах, но не от усталости, а от внутреннего напряжения, которое теперь отступает, как после долгой борьбы с ветром.

Я выхожу на веранду, чтобы вдохнуть прохладного воздуха. Закат золотит деревья, воздух пахнет весной и свободой. И я чувствую, что сделала сегодня что-то важное. Не только для страниц глянца. Для себя. А может и не только…

Макс выходит следом. Несколько секунд он просто стоит рядом. Потом говорит:

— Ты справилась… чертовски хорошо. И не дала мне даже шанса жестко ответить. Укротительница моя.

Я оборачиваюсь к нему, и на губах появляется лёгкая, спокойная улыбка.

— Я просто не позволила им тронуть то, чего нельзя. И ответила так, чтобы ни у кого не было вопросов к нам.

Он молчит. Но смотрит на меня с таким выражением, будто заново узнаёт. Заново вспоминает. А может, просто признаёт, что мы всё ещё вместе. Несмотря ни на что.

Глава 32.

Вика.

Мне хочется, чтобы Макс меня обнял.

Может быть, это остаточное напряжение после интервью. А может, моя беременность так действует — всё острее, всё ранимее, будто эмоции внутри не просто бурлят, а взрываются. И в этой волне я внезапно понимаю, что мне не хватает... его. Тепла. Надёжности. Просто ощущения, что он рядом не как отец моих детей, не как человек с железной волей и миллионами планов, а как мужчина, которого я люблю. И которого, несмотря ни на что, не переставала ждать.

Я стою у перил на веранде. Вечер мягко опускается на сад, красит небо в сиренево-золотистые переливы. Воздух пахнет влагой и чем-то хвойным. За стеклянной дверью дом, наполненный светом и жизнью. Но внутри меня тишина. Такая, от которой немного щемит сердце.

Макс стоит в метре от меня. Рядом. Всего в метре. И этого будто достаточно, чтобы чувствовать жар его тела, слышать, как он дышит, как слегка поскрипывает пол под его тяжёлой поступью. Но не достаточно, чтобы... расслабиться.

Я скольжу по нему взглядом. Он смотрит в сад, но чувствую: каждую секунду на чеку. В напряжённой готовности отреагировать, подхватить, защитить. Его правая рука чуть дрожит — еле заметно. Он, как и я, вымотан. И, возможно, сейчас тоже хочет одного — прикоснуться.

Но он не делает этого. И я не прошу.

— Ты замолчала, — говорит он тихо, не глядя. — Обычно ты молчишь, когда устала. Или когда что-то чувствуешь и думаешь.

Я улыбаюсь, уголками губ. Не оборачиваясь.

— Ты хорошо меня знаешь, Макс. – Шепчу в ответ.

— Я же всегда наблюдаю, — отвечает он. — Только раньше ты не боялась, когда я смотрел. Не отводила глаза.

— Я и сейчас не боюсь, — медленно выдыхаю я. — Просто иногда слишком много всего, чтобы выдержать даже взгляд.

Он делает шаг ближе. Не дотрагивается. Просто стоит рядом, чуть ближе, чем секунду назад.

— Ты сегодня была сильной, — говорит он. — Удивительно сильной. Я горжусь тобой, Птичка.

Я моргаю. Внутри что-то отзывается, дрожит.

— А я… — мой голос вдруг срывается. Я делаю вдох, собираясь. — Я устала быть сильной, Макс. Иногда мне просто хочется, чтобы меня кто-то обнял. Без слов. Без... Просто… обнял.

Молчание. Звенящее. Как будто в нём вибрирует что-то между нами: нити, которые не оборвались, несмотря на всё. Они в канаты превращаются крепкие, с каждым днем они все толще и прочнее.

И вдруг — тепло. Его руки аккуратно, бережно обнимают меня. Он прижимает меня к себе, медленно, словно боится, что я могу испугаться, отпрянуть. Я не отталкиваю. Принимаю и выдыхаю еле заметно.

Я зарываюсь лицом в его грудь. Его рубашка пахнет смесью его запаха и чем-то древесным. И я вдруг понимаю — мне этого не хватало. Его запаха. Его гулко стучащего сердца под ладонью. Его молчания, в котором не надо ничего объяснять.

— Я скучаю по тебе, — шепчет он мне в макушку. — До боли. Особенно здесь. Под одной крышей. Знать, что ты рядом, видеть, как ты проходишь мимо. И не иметь права коснуться… Вика, это ад.

Я молчу. Но сильнее прижимаюсь. Руками его обнимаю. Хватаюсь за него как за единственную опору в жизни. Едва слезы сдержать могу. Они без спроса подкатывают к глазам.

— Я жду, — продолжает он. Его голос чуть хриплый, как от долгого молчания или от слишком яркого чувства. — Когда ты будешь готова. Я не буду на тебя давить. Никогда. Мне важнее, чтобы ты просто была. А когда ты захочешь, скажи одно слово. Только одно. И я буду рядом. Как раньше. Ближе, чем раньше.

Моё сердце стучит в унисон с его. Словно оно узнало это биение. Принимает. Мы как сиаские близнецы. Не можем друг без друга. Наши души тоскуют…

— А если я всё испорчу? — спрашиваю я едва слышно.

Он отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Тогда мы вместе всё и исправим. Вика, я совершил много ошибок. Я их осознал. И я знаю: лучше быть рядом с тобой с тысячей попыток всё наладить, чем быть без тебя с ощущением, что потерял навсегда.

Слёзы выступают на глазах, но я не плачу. Просто дышу рядом с ним.

— Я не готова пока к «навсегда», Макс, — говорю честно. — Но я готова пробовать.

Он улыбается своей настоящей, тёплой, редкой улыбкой, которую видела только я.

— Этого достаточно.

Мы стоим на веранде, и ночь уже накрывает сад. Свет в доме ещё горит. А внутри меня — тоже. Как лампа, которую кто-то наконец зажёг.

Я не знаю, куда мы идём. Но я знаю: мы идём. Вдвоём.

И вот так… стоя в его объятиях… мой беременный мозг понимает: “Поцелуя хочу”

Хорошая отмазка, да? Когда беременностью можно все свои хотелки оправдать… И нет что бы озвучить все словами, я опять упрямо молчу, мне хочется чтобы он сам до этого додумался.

Парадокс…

Глава 33.

Макс.

Я держу её в объятиях и чувствую, как отпускает. Медленно. Не сразу. Не полностью. Но