Ты - моя паранойя - Элла Александровна Савицкая

Зажмуриваюсь, понимая, что, наверное это всё. Нет у нас будущего. Встречаться и одновременно ругаться это непосильное испытание. Я не хочу так. Не могу.

Инстинктивно тянусь за телефоном, проверяя не звонил ли Зак. Нет, не звонил и не писал со вчерашнего дня. В горле ком дерет и плакать хочется жутко. Чувствую, как из глаз скатываются слезы и капают мне на колени. Одна попадает на экран.

Почему он так поступает? Ведь всё почти наладилось. Позовчера… господи, какой он позовчера был нежный. Я думала с ума сойду от его прикосновений, хотелось сказать ему правду. Сказать, что не хочу больше быть друзьями. Хочу снова всего его, хочу того, чего между нами не было. Но что-то удержало.

Как показала практика – не зря.

Я решаю, что больше звонить ему не буду. Не получается у нас.

Зак тоже не звонит ни в этот день, ни на следующий. Поэтому в пятницу вечером, когда на экране во время входящего звонка высвечивается его лицо, моё сердце сжимается и пулей летит вверх.

25

Зак

- Страйк! – вопит Макс, сбив все кегли. – Мы вас сделаем, Уоллис, вот увидишь!

Наши одобрительно свистят, а вторая команда громко ржёт.

- Вот это мне сделай, - показательно сжав свой пах, кривится самодовольно Уоллис, за что получает фак от Макса.

Всё это проходит в форме подколов, но на самом деле ни я, ни Макс, ни большая часть футболистов не выносим этого мудака.

Ник Уоллис в нашей футбольной команде только потому что он пасынок тренера. И если тренер мужик что надо, то это бесталанное отродие в корне наоборот.

Мы, в принципе считаем, что в команду он его взял только из-за своей новой жены, потому что делать ему на поле нечего. Мало того, что игрок из него хреновый, так ещё и человек так себе.

- Ты придумал, что отчиму дарить на днюху будешь? – спрашивает Томпсон у Ника, пока я иду бросать шар.

Завожу руку назад, прицеливаюсь. Бросок.

Шар катится ровно по центру и с грохотом выбивает кегли.

Есть!

- Я? Это он пусть думает, что дарить мне! У меня днюха раньше, - фыркает он.

Подхожу к столу и беру стакан с пивом. Делаю несколько больших глотков.

- А мы что будем дарить? – Томпсон смотрит на меня.

- Мяч и именная форма отменяются. Слишком банально. Если мы скинемся на тридцатку долларов больше каждый, можно путёвку куда-то вручить. После игры у него месяц отпуска будет, найдёт время смотаться с женой.

- Как вариант, да, - поддерживает Макс. – Потому что футбольную хрень ему до нас дарили туеву кучу раз. А так отдохнёт. Он сейчас пиздец как вкладывается в игру. Хотяяя, его жена им может путевку куда угодно обемпечить.

- Ну то жена, а то мы. Разницу чувствуешь?

Рядом взрывается смехом команда «придурков», как мы их полюбовно называем.

- Ну что, Харт, ты и я? Один на один? – ухмыляется Уоллис, указывая головой на равный счёт на экране.

- Заранее готовься рыдать, Уоллис, - хмыкаю, допивая пиво до конца. – Макс, возьми мне ещё.

- Рыдать будешь ты, когда я стану капитаном, а ты будешь сидеть на лавке запасных.

Откровенно ржу, потому что Уоллис и капитанство? Да ну нахрен. Его пацаны сами по стенке размажут, как только он начнёт вы*ебываться. А он уже это делает. Как только начал играть, решил, что он царь и Бог и ему всё можно. Зажимает девчонок по углам, буллит пацанов. Если я вижу, я это пресекаю, потому что футболист – это не про власть, которой он сам себя наделил. Футболист это про спорт и лицо университета.

- На лавке будешь сидеть всегда ты, Ник, пора уже с этим смириться. От того, что тренер женился на твоей мамаше, ты нормальным игроком не стал!

И в доказательство я снова выбиваю страйк.

Мои пацаны свистят и хлопают меня по плечам, а я слежу как он с напряжённой рожей катит мяч, а тот съехав на пару сантиметров от центра сбивает девять кегель, оставляя одну стоять так и не покачнувшись.

Довольно усмехаюсь и развожу руками.

- Не умеешь не берись!

- Да пошёл ты! Ещё посмотрим кто кого.

После этой игры его команда уходит в отказ. Они остаются сидеть за столом что-то обсуждая, а мы играем ещё, теперь уже каждый сам за себя.

Энергии во мне дохрена. За несколько дней активного потребления алкоголя, организм привык и теперь пиво для него как фруктовый компот. Не вставляет. А хочется, чтобы вставило. Чуть позже заказываем текилу, и Макс вызванивает девчонок.

С их появлением становится шумно, и игра скатывается в нытье о сломанных ногтях и показушное выставление задниц во время бросков. Я откровенно рассматриваю их. Ну а почему нет, если сами предлагают? Но желания пристроиться хотя бы к какой-то нет. На нуле. Меня это бесит. Адски просто. Такое ощущение, что на мне порча или приворот млин, потому что другим хватает пары перепихов с девчонками, чтобы забыть бывших, а у меня от слова перепих отторжение происходит. Знаю, что это вавка в голове у меня, а не порча, но тошнит от них всех. И от Тары тоже. От неё в первую очередь, а на остальных уже отбивает рикошетом.

Посидев немного, выхожу на улицу, чтобы покурить. В пустую проверяю телефон. Тупо думать, что она позвонит или напишет, но я отчего-то надеюсь. Хочется, чтобы она соскучилась, ведь, не могли последние дни ничего не значить. Или могли? Все у неё друзья такие как я? Ни черта не соображаю по этому поводу.

Аааа, пара мыслей, а мне уже хочется орать и крушить всё вокруг.

Нервно затягиваюсь дымом и отхожу подальше от входа. Здесь народу полно.

- Завтра оторвемся, я вам отвечаю, - за поворотом различается голос Уоллиса и смешки его друзей.

Мне не интересно о чем они трут, но здесь удобное место и урна рядом. Выглядываю. Курят около машин.

- Ты точку локации скинь, потому что я не знаю этого места. Новое что-то? – спрашивает один из дружков.

- Это на окраине. «Иридиум». Закрытый клуб. И днюха будет закрытая.