Сильная и независимая - Юлия Резник

— И тем не менее, я сто лет не практиковалась, — вынуждена признать, хотя мысль о том, чтобы его подстричь, кажется мне все более заманчивой.

— Значит, нет? — хмурится Наумов.

— Нет! — вскрикиваю я. — В смысле… Подстричь я тебя смогу, но не жди чего-то сверхъестественного. Так что?

— Валяй.

— Первым делом надо помыть голову.

Жестом руки указываю на мойку. Наумов располагается в кресле, в то время как я, суетясь больше обычного, беру с полки чистое полотенце. Накрыв им его широченные плечи, невольно задерживаюсь на них руками чуть дольше необходимого.

— Наклоняй голову. Прижмись сильнее, чтобы не натекло за шиворот. Вот так комфортно?

— Вполне.

— И температура воды нормальная?

— Отличная температура.

— Бороду тоже сбриваем?

— Нет. Просто укороти.

Наливаю в ладошку шампунь. Пахнет он умопомрачительно. Взбиваю на голове пену, принимаюсь осторожно массировать волосы. Наумов довольно мурлычет, а я почему-то вспоминаю сцену с бритьем из фильма «Один плюс один» и начинаю гаденько подхихикивать, мечтая ту повторить.

— Хорошее настроение? — тихим, я бы даже сказала, интимным шепотом интересуется Наумов. Какой внимательный, а?

— Да так. Одна сцена из кино вспомнилась…

— Кажется, я даже догадываюсь, какая.

Сам собой между нами завязывается разговор о кинематографе. Вдруг оказывается, что Наумов неплохо разбирается в европейском артхаусе. Он вообще ужасно интересный собеседник, но, блин, я же не могу мыть ему голову вечно! Приходится заканчивать и включать машинку, ровняя бороду, а когда та гудит, сильно не поговоришь.

Кружу вокруг Наума. То наклоняюсь, то, напротив, отстраняюсь, чтобы получше разглядеть свою работу. Ну и, пользуясь случаем, его самого.

— Что?

— У тебя хорошая кожа.

— Это комплимент?

— Даже не сомневайся. Мне повезло далеко не так сильно. Если бы не косметология… — пожимаю плечами. — Чуть-чуть вверх подбородок. Да. Вот так. Отлично.

Кажется, взгляд Наумова в который раз спускается к моему декольте. Вообще моим сотрудникам не положено таких вырезов. Меня оправдывает только то, что я не собиралась работать! Да и мой скромный вырез вряд ли заслуживает такого внимания, если говорить совсем уж начистоту.

Смочив пересохшее горло, повторяю излюбленный вопрос Наумова:

— Что?

— Почему ты почти всегда ходишь в черном?

— Я? — растерянно окидываю себя взглядом, будто и впрямь только сейчас обратив внимание на свой внешний вид. — Ну-у-у… Можно сказать, это негласный стиль всех тружеников индустрии бьюти. Даже не знаю, откуда взялась эта традиция, но нарушать ее желания нет. А что?

— Ничего. Просто интересно.

А взгляд такой, что у меня низ живота сжимается! А в венах вместо крови растекается медовуха. Вот же!

— С-сейчас принесу ножницы…

Трусливо убегаю, чтобы отдышаться. Ну, ведь как пить дать он услышал, каким частым и поверхностным стало мое дыхание! Гормоны рядом с ним бесятся так, как Данику и не снилось. Вот тебе и молодой. Господи, что ж так плющит…

Выпив стакан ледяной воды, возвращаюсь. Принимаюсь сосредоточенно стричь. Не сказать, что у меня совсем не было практики. Иногда я сама подстригала детей и Эдика, но мои руки не дрожали, когда я касалась мужа! Даже в самом начале наших отношений я так не реагировала, что уж говорить о нынешней ситуации.

— Красивые у тебя волосы.

— Это часть работы — делать комплименты?

— Нет. Просто обычному человеку не так часто доводится их слышать, а мне нетрудно сказать. Тем более что мои слова всегда искренни.

— Искренность в нашем мире — ценный дар.

— Незаметно, что ты им проникся, — фыркаю.

— О, ты зря сомневаешься.

— Ну, как? Наши барберы, конечно, сделали бы лучше… В следующий раз приходи в рабочее время. Мы тебе всегда рады.

— Так, всегда или все же в рабочее время? — ухмыляется Наумов, вертя головой перед зеркалом, чтобы оценить работу. Застываю, зажав в руках метелку, которую взяла, чтобы смести волосы с пола. Закусив губу, медленно поднимаю взгляд и тону в его темных глазах. Надо отбить шутку. Очень надо… Тем более что обычно мне это вообще несложно — у меня отличное чувство юмора. Но тут язык будто прирос к нёбу.

— Наум… — шепчу беспомощно и… как-то вдруг оказываюсь прямо напротив него. То ли притянутая магнитом его требовательного взгляда, то ли руками. А потом наши губы встречаются, делая этот вопрос абсолютно неважным. С наслаждением выстанываю ему в рот. Тереблю только что постриженные волосы, зарываюсь в них пальцами, обхватываю голову ладонями, прижимаю к себе, будто силясь отобрать у него инициативу. Но кто мне ее отдаст?! Он подхватывает меня под задницу, распластывая по своей мощной груди как бабочку. Сжимает ладонями ягодицы, толкаясь языком в такт, прикусывает губы, лижет…

— Наум… Наум… Наум…

Так хорошо! Так ненормально хорошо. Мне никогда так не было. И нет, я не сравниваю, просто, случись со мной нечто подобное, вряд ли я бы смогла забыть. Даже если бы мне сделали лоботомию. Или если бы вдруг по какой-то причине мне напрочь отшибло память. Я бы себя забыла, да… Себя бы забыла, но не это.

— М-м-м…

Рука, заботливо обхватившая мой затылок, нетерпеливо сползает вниз. С давлением проходится по спине. Обхватывает мое запястье и, переплетя пальцы, рывком поворачивает меня спиной к нему. Тут же вторая рука, проникает под блузку и начинает неспешное продвижение вверх. Еще немного. Еще чуть-чуть… Пальцы касаются основания груди и замирают, неспешно поглаживая косточки лифчика. У меня голова кругом… И так хочется, чтобы он двинулся дальше!

Извернувшись, ловлю его губы. Наум тяжело дышит — я могу собой гордиться. Довела мужика до кондиции. Но мне как-то совсем не до этого. Я все сильнее к нему льну. И не думаю вовсе о том, правильно ли вот так беззастенчиво ему отдаваться, или нет. Прямо сейчас это вообще не имеет значения. Ничего не имеет, да.

— Нау-у-ум.

Он успевает скользнуть под кружево моего бюстика, до того как дверь в салон открывается! Отскакиваю от Наумова, как мячик для пинг-понга.

— Мы закрыты!

— Так какого фига ты еще здесь? — возмущается с порога… Данил. Я резко оборачиваюсь.

— С-срочный клиент.

Зачем я вру? Чтобы не устраивать сцену на глазах у Наумова? И тем самым заставляю его думать о себе самое худшее?!

Данил сводит брови в линию и мажет по Наумову равнодушным взглядом. У того, надо заметить, тоже все в порядке с выдержкой. Чего не скажешь обо мне. Даю себе мысленного подзатыльника.

— Ну, так ты закончила? Или как? Домой едем?

В этот момент фраза «между двух огней» для меня, наконец, обретает смысл. Потому что примерно так я себя и чувствую.

— Да. Мы как раз решали вопрос оплаты, — усмехается Наумов.

О, черт.

С другой стороны,