Приехал муж из командировки - Дарья Волкова

Это его отец?

Я подошла к нему, и, когда нам открыли дверь, мы стояли рядом.

– Егорик, смотри, какую очаровательную барышню я тебе привел.

Так и есть. Этот колоритный дядечка – отец Егора! Так вот кого он мне напоминал! Ну, точно. Глаза у них – один в один.

Егор переводил недоумённый взгляд с меня на отца. Мужчина, стоящий рядом со мной, молчал, поэтому объясняться пришлось мне.

– Мы случайно встретились у дверей подъезда.

– Ясно, – после паузы сказал Егор. Отступил на полшага. – Проходите.

* * *

Всё как-то странно повторилось. Опять пьем чай. Утром мы чаёвничали у меня дома втроем: я, моя мама и Егор. Вечером мы пьем чай у Егора дома тоже втроем: Егор, его отец и я.

Меня не покидало ощущение легкой ненормальности происходящего. Такое чувство, что мир внезапно стал не таким предсказуемым, как я считала раньше. Примерно с того момента, как обнаружила на своем балконе голого парня.

У утреннего и вечернего чаепитий было одно существенное различие. Если утром за чаем был допрос, то вечером – сказки. Ну, реально сказки же!

Юрий Алексеевич, неторопливо попивая чаёк, рассказывал о своих новостях, в которых я не очень много понимала, по объективным причинам. Они касались, в основном, работы в каком-то НИИ. А потом как-то незаметно Юрий Алексеевич стал рассказывать о древних временах. Легенды. Что-то из истории. Что-то такое… необыкновенное.

Я абсолютно забыла про чай. Я сидела и слушала, открыв рот. История в школе никогда не была моим любимым предметом. Но если бы у нас был такой преподаватель по истории… Получается, Егор сказал утром моей маме правду. У него отец и в самом деле кандидат наук. Исторических.

Юрий Алексеевич рассказывал невероятно интересно. Я впервые столкнулась с человеком, который умеет так рассказывать: знает предмет, кучу всяких интересных деталей, при этом у него такой приятный голос, что его слушать, просто слушать, даже не вникая – одно удовольствие. В общем, я, что называется, развесила уши.

– Ой, засиделся я, – вдруг спохватился Юрий Алексеевич. – И вас заболтал! – Он встал. – Спасибо за чай, Егорушка.

– Ты чего приходил-то, батя? – почему-то хмуро спросил Егор.

– Да так просто, был неподалёку, решил заглянуть, – спокойно пояснил Юрий Алексеевич. – А теперь всё, пойду.

– Как? Уже? – вырвалось у меня. Я словно внезапно очнулась от гипноза.

Юрий Алексеевич улыбнулся. У него была невероятно красивая улыбка.

– Я тронут, Лесенька, что вы так внимательно слушали мои стариковские рассказы.

– Какой же вы старик! – совершенно искренне возмутилась я.

Он снова улыбнулся.

– Я, может, и нет. А рассказы мои – про дела давно минувших дней. Молодым интереснее настоящее. А мне, действительно, пора. Когда еще до дому доберусь, а завтра с утра на службу. Да и вам, наверное, есть о чем поговорить без меня. Рад был познакомиться, Лесечка.

Егор стоял мрачнее тучи. И, не обернувшись на меня, пошел провожать отца.

Когда он вернулся, я сказала:

– Какой у тебя папа интересный!

– Угу, – безразлично отозвался Егор.

И тут я внезапно поняла, что не могу больше ничего не знать. Иначе просто лопну от любопытства. Что случилось с мамой Егора? Почему Егор так сердит на отца? И что произошло полгода назад в жизни Егора?

Я села на стул, словно заякоряясь.

– Егор…

– Ну?

Я не узнавала человека, который утешал меня сегодня утром. Он же вчера нуждался в утешении сам! Сейчас передо мной стоял раздражённый Егор с неуступчиво поджатым ртом.

– Ты обещал мне рассказать.

– О чем?

– Обо всем.

Он молчал, а я упрямо продолжила:

– Как получилась размолвка с твоей мамой? Вот так? За что ты так с отцом? Что с тобой случилось полгода назад?

– Это всё? – гневно спросил Егор.

– Пока да.

– Я сказал тебе, что многое объясню. Но только тогда, когда посчитаю нужным.

– Не сейчас?

– Нет, не сейчас.

Я резко встала.

– Хорошо. Но не думай, что я буду сидеть и ждать, когда ты соизволишь!

Я быстро пошла к входной двери. Уже на пороге меня нагнал окрик Егора:

– Леся!

На кого-нибудь другого так ори!

Я со всей силы грохнула дверью, захлопывая ее. Глаза жгли слезы обиды. И существенно больнее врезались в тело стринги.

* * *

На то чтобы перебеситься, у меня ушло примерно полчаса.

Сначала я выдул бутылку ледяного молока из холодильника. Потом выкурил две сигареты. Потом сел за компьютер и наорал там на всех. Пока Тедди не сказал: «Объявляется перерыв на два часа. Отче не в духе».

Я снял наушники. Но фраза эта всё еще звучала у меня в ушах.

Это я должен был ее сказать. Потому что я тренер. Я самый старший. Я отвечаю за ребят, один из которых в этом году только школу окончил. Я должен создать из них настоящую команду из серии «Один за всех, и все за одного», чтобы мы могли выиграть. А я вместо этого сорвал на них свою злость. И из-за чего?

Я встал и пошел на балкон. Привычно нашел взглядом Лесин балкон. Там было пусто. Я курил, медленно выдыхая дым. Констатировал, что злость ушла. Совершенно. И медленно наползал стыд, но я не хотел давать ему воли. Ну что я такого сделал, в конце концов? Ну, кроме того, что наорал на банду ехидных малолеток? Просто взбесился. Сначала из-за неожиданного визита отца. Я Лесю ждал, а тут он! Нет, я понимаю. Он нервничает. Он переживает. Кто угодно будет переживать, если над тобой висит угроза загреметь в тюрьму. Он ждет хороших новостей. Но мог бы и позвонить заранее! А не сваливаться как снег на голову взрослому сыну, который ждет в гости девушку в чем-то непристойном! Ну, а потом… Потом я даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что чуть ли не ревную Лесю к отцу. Она его так слушала, так на него смотрела… Нет, понятно, что в ее интересе и в восхищении не было никакого сексуального подтекста. Я давно привык к рассказам отца, а теперь словно посмотрел на это со стороны. Батя мой и в самом деле великолепный рассказчик. Его просто иногда заносит и невозможно остановить. Но Леся, похоже, вообще не хотела, чтобы отец мой замолчал. И я, вместо того чтобы любоваться непристойным одеянием на красивой девушке, слушал в очередной раз рассказ про Навуходоносора и Вавилонскую башню. А после ухода отца Леся стала задавать вопросы, на которые я не хотел отвечать. Мне было стыдно, да! За то, какой у меня отец.