Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ) - Ясина Зоя

— Дурой не будь.

— Хватит меня дурой называть! Дурой я была, когда с тобой связалась. Я не хочу чужую семью рушить, а у вас с Леной всё ещё может наладиться.

— Дура и есть. Не лезь в мои отношения с женой! — Птолемеев явно злился.

— Вот уж извините! — тоже разозлилась я. — Как раз стараюсь не лезть! Поэтому прощай!

— Я приеду, и поговорим, — не сдавался Птолемеев.

— Прощай, Паша. Не о чем говорить. Не приезжай, — и я бросила трубку.

Внутри долго бушевали страсти. Уснуть не могла — и злилась, и плакала. Так меня его Лена поразила. Всё ворочалась я с боку на бок и думала, что за прихоть такая нашла на Пашку, что я ему приглянулась? Такая жена у него ладненькая, красивая, миловидная. Родила ему сына. Ладит с его мамой. Я с ней рядом — вроде как и не женщина. Я как в той поговорке — я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Вот так я себя примерно чувствовала. И тут Паша на мою голову…

Теперь уже всё.

Так я думала про себя, размышляла, пока не забылась беспокойным сном. Нехорошие предчувствия меня мучали. А всё потому что Птолемеев настырный. Слабо мне верилось, что он плюнет и забудет. Ждала, что перезвонит, ждала, что приедет. А от него день нет вестей. Два — нет… Забеспокоилась.

Вроде сама сказала не звонить, а проверила осторожно. Написала ему: “Прости, что так резко. Спасибо за всё”. Что это лучший месяц в моей жизни был, конечно, писать ему не стала. А ответ мало того, что не пришёл — сообщение моё повисло недоставленным. Вот тут-то я испугалась. Позвонила Паше — телефон недоступен. Перезвонила через час, через другой. Вдруг в дороге или ещё где, что связи нет. Та же история. Не в сети… Страшно стало мне. Паша внезапно исчез.

Глава 36. Авария

Я не придумала ничего лучше, чем вечером сходить к дому, где Паша снимает квартиру. Посмотреть — на месте ли машина, и горит ли в его окнах свет? Несколько раз перепроверила, что окна высчитала и определила правильно — свет не горит. Да и машины нигде не видно. Неужели Паша ещё не вернулся?

Какие у меня есть варианты, если на телефон дозвониться не могу? Соцсети? Пооткрывала его страницы — везде последняя дата визита несколько дней назад. Тут я совсем встревожилась. По странице его жены пробежалась — там тоже тишина.

Думала, думала и решила позвонить Константину Алексеевичу. Своему теперь уже возможному, а не стопроцентному работодателю. Только вот пока Паша неизвестно где, меня вопрос с трудоустройством и не волнует вовсе.

— Да? — голос уставший, занятой. Может, номер мой не записан? Не узнал.

— Константин Алексеевич, это Алевина Морозова, была у вас…

— А, Алевина, да-да, помню, что — уже пора вам выходить? Есть вопросы? Я просто немного заня…

— Вы извините, что беспокою вас! Я не про работу. Просто… — я решилась. — Не знаю, к кому ещё обратиться! Паша не отвечает на телефон, и не в сети. С того момента, как…

— Так вы не знаете… — вдруг высказал Константин. Я, почувствовав неладное, облокотилась на стол, нашла глазами стул, села.

— Чего не знаю?

— Паша в больнице. Вы только не волнуйтесь! — успел добавить Константин Алексеевич. — Всё хорошо, живой.

— Что произошло?

— Авария на дороге. Сорвался зачем-то резко на ночь глядя. Предупредил, что уезжает по личным делам на день раньше. Никто ничего не понял, но раз надо, то надо. Ну и попал в аварию.

— Господи боже…

— Алевина, так не тревожьтесь!

— Да в какой он больнице?

Мы поговорили, Константин пообещал меня сегодня же довести до Паши. Я собиралась, не зная, что думать, сама не своя. Несколько раз наступила на мяукающего Мармелада. Подняла на руки, погладила. Так и сидела с котом в прихожке, одетая, ничего не соображая, пока Константин не позвонил и не сказал, чтобы я спускалась.

Наверное, видок у меня тот ещё. Мой возможный будущий начальник вышел, сам посадил меня в свою машину, постоянно повторял, чтоб я так не переживала. Поехали в больницу.

По пути мне рассказали подробности аварии. Точнее, Константин передал то, что сам знает. Что случилось вечером, какой то слепой поворот, водители друг друга не видели. Но оба опытные — смогли разъехаться — правда, оба слетели в кювет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Машины пострадали, а водители, к счастью, не слишком сильно. Первого уже выписали, а вот Паша ещё в больнице. Тайота его завалилась на бок как раз с водительской стороны. И помяло. Так вроде теперь Паше какая-то операция нужна, но его родственники упрямятся. Но тут подробностей Константин не знает.

В больницу никого не пропускают, но нас, почему-то, пустили. Правда, уже у отделения хирургии другая медсестра на посту опять заупрямилась. Сейчас же строго всё, в связи с этой карантинной ситуацией.

— Ну вы понимаете, что не пускаем никого, даже родню! — гневно шипела медицинская сестра.

— Вчера мы были, — оправдывался Константин. — Он же не тяжёлый, разговаривает, смеётся. Почему нельзя?

— Потому что в принципе нельзя. Никого не пускаем, — продолжала напирать девушка в белом халате.

— Я понял, — как-будто сдался Константин. — Сейчас, один звонок.

— Никакой звонок не поможет, — возразила медсестра. Я дотронулась до рукава своего провожатого. — Нельзя, так нельзя… — повернулась к медсестре. — Хотя бы скажите, как он себя чувствует?

Как раз в этот момент из отделения вышла ещё одна медсестра, женщина постарше. Сразу у меня спросила:

— Вы про кого?

— Про Паш… Павла Птолемеева.

— А-а! — она улыбнулась. — Всё отделение третий день веселит. Хороший пациент, жалко будет выписывать.

— Да вы что! — не смогла сдержаться я.

— Да вы не волнуйтесь, девушка! — заверила меня медсестра. — Всё хорошо с ним. Вот на операцию готовим, только с врачом родственники зачем-то ругаются.

— Разберёмся, — вдруг заверил Константин. — Сейчас ещё один “родственник” приедет, — он посмотрел на меня. — Аля, немного подождём. Нас пустят, вы не волнуйтесь.

— Откуда такая уверенн… — начала первая медсестра с поста.

— А вас Аля зовут? — перебила её вторая и внимательно на меня взглянула. — Ну-ка, пойдём! Пойдём-пойдём!

Меня провели в отделение. Дали бахилы, надели халат, маску. Показали палату. Я робко зашла. Птолемеев лежал здесь один, и, кажется спал. Я пододвинула стул, подсела. Не выдержала и взяла Пашу за руку. Его пальцы сразу сомкнулись на моей ладони. Не открывая глаз, Птолемеев улыбнулся, прошептав:

— Алька.

— Ты меня как узнал? — удивилась я.

— На ощупь, — ответил он, всё также улыбаясь. Потом добавил. — Ну вообще, проснулся, увидел, как ты стул тянешь.

— И опять глаза закрыл? — я убрала волосы у него со лба, погладила по щетине.

— Ты оброс весь.

— Да я уже сколько здесь валяюсь. Чего не заходила?

— Да я только узнала! — начала оправдываться я.

— Ну да… А мне телефон не дают. А мой, наверное, разбился, — он крепче сжал мою руку. — Ты сама как? Передумала со мной расставаться?

Я хотела свою руку вытащить, но Паша не дал. Лежит в больнице, в палате, почти не шевелится, а всё равно сильнее меня.

— Это ты в ночь сорвался из-за нашего разговора? — спросила виновато.

— Да ещё вечер был. Не так важно. Мело сильно, а я ещё по телефону разговаривал. Там глупо всё вышло.

— Нельзя лихачить, Паша. Я сколько раз тебя просила!

— Я никогда и не лихачу на дороге. Такой поворот, что другого водителя не видно, плюс метель. Как в молоке ехал… Это трасса такая… — он взглянул на меня. — Да всё нормально.

— Тебе какая-то операция нужна…

— Мелочи. На ноге. Сделают, и не замечу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А что там, кости сраст…

— Аль! Я тебе запрещаю меня бросать, — Паша положил мою руку себе на грудь. — Поняла меня? Запрещаю, — он закрыл глаза, удобнее устраивая голову на подушке. — Запрещаю… Ты мне ещё детей родишь. Ещё одного пацана и девочку.

— Ты в своём уме?

— Хочу, чтобы у нас было много детей.