Белва Плейн - Рассвет

– Едва ли можно всерьез принимать в расчет возможность, которую вы обрисовали, мистер Райс, хотя исключать ее полностью тоже нельзя, – Маккензи помолчал. – Вот почему мы должны все проверить, все предусмотреть. Мои клиенты уверены, что подмена могла произойти только в родильном доме. Как только малыш оказался дома, его ни на минуту не оставляли без присмотра.

– Еще одна выдумка, – сказал Бэд.

– Ну, это легко проверить. Для этого требуется лишь сделать анализ крови вам обоим и вашему сыну.

– Анализ крови! – взорвался Бэд. – Да будь я проклят, если мы согласимся. Это неконституционно, это вмешательство в нашу личную жизнь.

– Нет, – возразил Маккензи. – Я могу получить судебное постановление, мистер Райс, но я предпочел бы этого не делать.

У Лауры подступила тошнота к горлу. Если бы Бэд попросил его уйти, если бы она могла лечь и собраться с мыслями.

– Но какого черта они не подадут в суд на роддом? – потребовал Бэд. – И не оставят в покое других людей?

– Как я вам сказал, роддом прекратил свое существование. Да и в любом случае эта семья никому не хочет причинять неприятностей. Их единственное желание – узнать, что стало с ребенком.

Только сейчас Лаура в полной мере осознала весь ужас положения. Слезы, которые она давно мужественно сдерживала, полились потоком. Она закрыла руками пылающее лицо, не пытаясь их вытереть.

– Посмотрите, – грубо сказал Бэд, – посмотрите, что творится с моей женой. В прекрасный летний день разваливается семья. Только и всего! – Он щелкнул пальцами. Потом вял со стола фотографию Тома и поднял ее. – Вот наш сын. Он не узнает ни слова из того бреда, что вы нам тут наговорили. Это ясно? Это разбило бы ему жизнь, и я этого не допущу.

– Красивый молодой человек, – только и ответил Маккензи и снова открыл свой атташе-кейс. – У меня с собой фотография Питера Кроуфильда.

– Ну и держите ее при себе, – откликнулся Бэд. Но Маккензи достал фотографию и повернул так, чтобы ее было хорошо видно. Лаура против воли подняла глаза. С фотографии на нее смотрел светловолосый юноша. Узкое лицо с тонкими чертами. Короткий нос, длинная верхняя губа, ямочка на подбородке… Это было лицо Тимми.

– Это Тимми. Боже мой, это же Тимми, – простонала она.

Протянув руку, Бэд взял фотографию.

– Это вовсе не Тимми, – тихо проговорил он. – Я улажу это дело. Предоставь это мне.

– Думаю, вам придется воспользоваться услугами адвоката, мистер Райс, – спокойно посоветовал Маккензи. – Само по себе ничего не решится.

– Так я и сделаю, черт возьми. Мои дела ведет адвокатская контора «Фордайс и Фордайс». Я затаскаю этих людей по судам, если они не оставят нас в покое. Полагаю, их следующим шагом будет установление опекунства, да? – скривился он. – О Господи!

– Ни о каком опекунстве не может быть и речи, когда ребенку исполнилось восемнадцать.

«Кто эти люди, – думала тем временем Лаура, – чего они добиваются? Мой Том принадлежит мне. О, Бог мой, я не верю всему этому, я не могу, не хочу верить. Что из того, что этот мальчик похож на Тимми? Многие ребята похожи на Тимми».

Маккензи переводил взгляд с Бэда на Лауру. Бэд уставился в пол. Руки, висевшие вдоль тела, были сжаты в кулаки. «Он постарел за какие-то полчаса, – подумала Лаура, и, подняв голову, встретилась взглядом с Маккензи. Карие глаза печально смотрели на нее. Ему было жаль их. Судя по всему, он был порядочным человеком. Почему-то она доверяла ему.

– Кто эти люди? – спросила она. – Можно нам узнать?

– Ну конечно. Они уже про вас знают из больничных записей.

– Вы же сказали, что роддом больше не существует, – взвился Бэд.

– Его продали, а вся документация была передана в больницу имени Вильсона. Их фамилия Кроуфильд. Они владельцы универсального магазина. Артур и Маргарет Кроуфильд. Когда-то они жили здесь, но несколько лет назад продали здешний филиал, оставив за собой лишь основной магазин, расположенный напротив здания законодательного собрания. Вы, наверное, в нем бывали.

Бэд нахмурился, отчего на переносице образовалась прямая красная линия.

– Кроуфильд? Вы хотите сказать, что они… они же не…

Маккензи пристально посмотрел на него.

– Не что? Евреи? Да, они евреи.

– Ну и ну. Вы не только приходите к нам с абсолютно неправдоподобной историей, что само по себе оскорбительно. Теперь вы наносите нам новое оскорбление. Евреи! Какой позор!

Бэд с трудом выговаривал слова. Он снова плюхнулся в кресло. «Его, пожалуй, удар хватит, – подумала Лаура, – но я не могу позволить себе распускаться». И ей вдруг показалось, что несмотря ни на что она сумеет справиться с этой катастрофой. Как-нибудь да сумеет. Тома необходимо защитить.

– Вы сказали, мистер Маккензи, что тот другой мальчик, Питер, был болен.

И снова она встретилась с ним взглядом и снова увидела сочувствие в карих глазах.

– Да, чуть ли не с рождения. Вернее сказать, с самого рождения. У него был цистофиброз.

У нее опять громко и учащенно забилось сердце, словно готово было выпрыгнуть из груди. Цистофиброз. И мальчик на фотографии был похож – да, да, был похож – на Тимми. Она все же заставила себя задать следующий вопрос:

– И что с ним стало? Я имею в виду, как он сейчас?

– Он умер, миссис Райс. Умер три месяца назад.

ГЛАВА 2

– Не знаю, как это тебе удается, – сказала Маргарет Кроуфильд. – Носишься по всему штату в связи со своей предвыборной кампанией, а теперь на тебя свалилось и наше дело. Ты, должно быть, совсем измотался.

– Я люблю активную деятельность, – ответил, улыбаясь, Маккензи.

В Маргарет он ощущал какую-то крестьянскую силу, которая ему импонировала. Конечно, слово «крестьянский» плохо вязалось с женщиной, в которой все – от уложенных в модную прическу вьющихся черных волос до алых босоножек на ногах – было образцом элегантности. Но телосложение у нее было крепким, а весь вид свидетельствовал о долготерпении, несвойственном горожанам. Бывая у Кроуфильдов, он каждый раз завидовал Артуру, думая, как же хорошо быть женатым. Но сам тем не менее до сих пор так и не женился.

– Итак, ты был там вчера, – с легким оттенком нетерпения сказал Артур. – И?..

– И, как я сказал тебе по телефону, полагаю, что это и есть нужные нам люди.

– Почему, Ральф? – поспешила задать вопрос Маргарет. – Из-за косвенных улик? Потому что их ребенок был единственным, помимо нашего, новорожденным мальчиком в послеродовом отделении?

– Это, конечно, немаловажный фактор. Но есть и еще кое-что. Миссис Райс была поражена, когда я показал ей фотографию Питера. Это было очевидно. И она сказала мужу, что Питер похож на Тимми. У них, если помните, два сына – Том и Тимми.