Элизабет Беверли - Не было бы счастья...

Наконец Джонас поднял ее руку, прижался к ней губами, и Зои обожгло жаркой волной от естественности этого жеста.

— Спасибо, что пришла, — сказал он, повернувшись к ней лицом. — Сейчас все уже кажется не таким страшным.

Она кивнула, но не ответила, не доверяя собственному голосу. Если бы она могла сказать то же самое! Но Зои была охвачена страхом. С того момента, как она переступила порог реанимации, на нее нахлынули ужасные воспоминания. Она слишком хорошо помнила, как умирала от тревоги за жизнь сына, как прижимала к груди безжизненное обмякшее тельце, когда вносила Эдди в такое же отделение целую вечность назад. При всем своем беспокойстве за Джулиану Зои не могла избавиться от постыдного облегчения, что ей не пришлось увидеть малышку в конвульсиях и без сознания. Вряд ли она смогла бы выдержать это зрелище.

— Как тяжело, — произнес Джонас, словно прочитав ее мысли. — Сидеть здесь и ждать приговора больному ребенку… Зои снова безмолвно кивнула.

— Хуже всего — ощущение собственной беспомощности, правда? — спросил он тихо, как будто разговаривал сам с собой. — Знать, что твое дитя — совершенно беззащитное существо — находится в страшной опасности, и понимать, что ты ничего не можешь сделать для его спасения. Ничего.

Джонас смотрел в лицо Зои — и сквозь нее.

— Тебе бы хотелось думать, что ты единственный на свете знаешь, как позаботиться о своем ребенке, а потом ты вдруг должен отдать его чужим людям. И тебе остается только надеяться и молиться, что они не подведут. Я чувствую себя таким… таким беспомощным. Я хочу, чтобы она была здорова и счастлива до конца своих дней. И только сейчас начинаю понимать, как мало от меня зависит. Отцовская ответственность сведет меня с ума. Точно.

— Вот теперь ты понимаешь, каково это — быть отцом, — ласково улыбнулась ему Зои.

Он медленно покачал головой, явно погруженный в мысли о предстоящих годах с Джулианой. Потом перевел глаза на Зои.

— Извини, что из-за нас тебе пришлось снова пройти через все это. Я только надеюсь, что ты здесь потому, что тебе дорога Джулиана. А еще… еще, возможно, потому, что и я тебе дорог.

Она уставилась в пространство, стараясь сосредоточиться на самом важном в данный момент вопросе.

— Давай сначала справимся со всем этим, ладно, Джонас? Давай сейчас будем думать только о Джулиане.

Джонас снова откинул голову на спинку кресла и тяжело вздохнул.

— Да-а, — протяжно согласился он. — А когда это все закончится, когда мы будем точно знать, что с Джулианой все в порядке, тогда мы поговорим и о нас с тобой.

— Я очень надеюсь, что этот разговор состоится, — негромко отозвалась Зои. — Боже, как я надеюсь, что ты прав и с Джулианой все будет в порядке.

— Так и будет, — уверенно повторил он. — Она поправится. Она должна поправиться. — Джонас склонил голову, прижался виском к виску Зои и стиснул ее руку. — Просто обязана.

Уже занимался рассвет, когда в смотровую вошел врач Джулианы. У Зои буквально остановилось сердце при виде мрачного лица доктора Хаггерти. Она убеждала себя, что он вообще довольно скучный тип, который никогда не улыбается, но убеждения не действовали.

Она и Джонас провели в смотровой несколько часов, все так же держась за руки и время от времени окунаясь в дремоту, чтобы, очнувшись, вернуться к кошмару реальности. Сейчас они как по команде поднялись на ноги, замерли перед доктором Хаггерти в ожидании его вердикта, и Зои никак не могла избавиться от ощущения, что произошло что-то ужасно плохое и непоправимое. Джонас протянул руку, снова взял ее руку в свою и сжал, как будто и он не ждал хороших новостей. Прошло всего несколько секунд, до того как доктор Хаггерти заговорил, но они показались Джонасу и Зои часами.

— Не повезло твоей малышке, Джонас, — сказал доктор.

Весь воздух со свистом вышел из легких Зои.

— Но теперь с ней все будет в порядке. У Зои подкосились ноги, и она рухнула в кресло позади себя. Закрыв лицо ладонями, она благодарила всех богов, каких только могла вспомнить.

Как во сне, до нее доносился разговор доктора Хаггерти с Джонасом. Что-то такое насчет нового вируса, который поражает в основном младенцев и совсем маленьких детей. И о симптомах болезни, не столько опасных в действительности, сколько страшных внешне. Антибиотики сделали свое дело: температура у Джулианы спала. Но малышку собирались подержать еще сутки в больнице — на всякий случай. Ну а пока, закончил доктор Хаггерти, почему бы Джонасу не поехать домой и не поспать хоть немного? Да и Зои, если уж на то пошло.

— Господи, кто сможет спать после такого? — пробормотал Джонас, когда доктор Хаггерти вышел.

Джонас и Зои отправились в отделение интенсивной терапии взглянуть на Джулиану. Она лежала на животике, повернув головку и чуть приоткрыв крошечный, бантиком, ротик, дышала ровно и спокойно. Малышка казалась совершенно здоровым и довольным ребенком. И Зои неожиданно почувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

Они с Джонасом стояли рядышком очень долго и смотрели на спящую Джулиану с чувством благодарности, надежды и непередаваемого облегчения. А потом Джонас зевнул — протяжно, от души. Зои тихонько рассмеялась.

— Тебе и в самом деле нужно поехать домой и поспать.

— Я не могу спать. Я слишком устал. Она улыбнулась.

— Тогда по крайней мере примешь душ и выпьешь нормального кофе, а не нашей больничной бурды. И переоденешься. Эта обувь тебя доконает.

Джонас опустил глаза на свои ноги и только сейчас обнаружил, что на одной ноге у него была сандалия, а на другой шлепанец, причем оба на левую ногу. Он обратил на Зои растерянный взгляд.

— Давай-ка я тебя отвезу, — предложила она. — Вряд ли ты сможешь сесть за руль в таком состоянии.

Джонас кивнул, но ему явно не хотелось отходить от Джулианы, и он остался на месте.

— С ней все будет отлично, Джонас, — заверила его Зои. — Доктор Хаггерти сказал, что уже завтра утром ее можно будет забрать домой.

— Знаю.

— И ты вполне можешь оставить ее на час-другой. — Зои, улыбаясь, добавила:

— В этой больнице прекрасные медсестры. Особенно те, которые ухаживают за грудничками. Уж поверь мне.

Он наконец оторвал глаза от Джулианы и медленно повернулся к Зои.

— Знаю, — спокойно согласился он.

— Тогда пойдем.

На щеках у нее расцвел очаровательный румянец, и Джонас не мог избавиться от мысли, что именно он — ну а вдруг действительно он? — вернул краски лицу Зои.

Она на минутку заглянула в свое отделение, чтобы спросить Джаннетт, не смогла бы та задержаться на работе. Совсем ненадолго, только пока она отвезет Джонаса домой, а сама примет душ и переоденется. Джаннетт отослала ее небрежным взмахом руки.