Розамунда Пилчер - Пустой дом

— А вот это мистер Макгрегор на своем тракторе, и тут еще Боб и Ферджи.

Юстас запутался.

— Погоди-ка, а кто такие Боб и Ферджи?

— Боб помогает мистеру Макгрегору, а Ферджи — садовнику. Ферджи играет на волынке, и знаешь, кто его научил? Его кузен. А знаешь, как зовут его кузена? Музен! — торжествующе выпалил Николас.

Юстас повторил:

— Кузен Музен.

— А это папа, катается на лыжах в Сент-Морице, это все мы во время охоты на куропаток — вообще, мы ходили только на пикник, не на саму охоту. Вот река, иногда мы тут купаемся, но в ней небезопасно и можно поранить ногу о камни. Мама говорит, мы можем выкопать бассейн, говорит, когда вернемся в Кирктон, выкопаем себе такой же, как у тети Элис Лингард…

— А это машина папы, он ездит на большущем «ягуаре». То есть… — споткнулся Николас, — ездил на большущем «ягуаре». Зеленом, — мужественно договорил он.

Вирджиния решила вмешаться.

— Вот ваше какао.

— Мамочка, мы показывали Юстасу фотографии Кирктона…

— Я так и поняла.

— Мне очень понравилось, — откликнулся Юстас. — Теперь я все знаю о Шотландии.

Он встал с кровати, словно уступая место Вирджинии, и поставил раскрытую папку обратно на комод.

Дети забрались под одеяла.

— Ты должен приехать к нам туда. Пожить у нас. Правда же, мама? Он может спать в гостевой комнате, да?

— Возможно, — сказала Вирджиния. — Но у Юстаса много работы.

— Это правда, — сказал Юстас. — Много. По горло всяких дел.

Он уже шел к двери.

— Ну что же, спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Юстас! И спасибо, что сводил нас в такое чудесное место!

— Главное, чтобы вам не приснился Джек Карли.

— Даже если приснится — я не испугаюсь.

— Вот это правильно. Спокойной ночи, Николас!

— Спокойной ночи. Увидимся утром.

Вирджиния повернулась к Юстасу.

— Не уходи. Я спущусь через минуту.

Он сказал:

— Я подожду внизу.

Дети молча, подавляя зевки, выпили какао. Глаза у них закрывались. Наконец они улеглись, и Вирджиния пожелала им спокойной ночи. Когда она наклонилась поцеловать Николаса, он сделал неожиданную вещь: никогда раньше не проявлявший своих теплых чувств, он вдруг обхватил ее шею руками и прижался щекой к ее щеке.

— Что такое? — ласково спросила она.

— Там было здорово, да?

— Ты имеешь в виду на пляже?

— Нет. В доме, где живет Юстас.

— В Пенфолде.

— Мы еще сходим туда?

— Ну конечно.

— И мне понравился котенок.

— Еще бы!

— Юстас ждет внизу.

— Да.

— Я буду слушать, как вы разговариваете. — Голос у него был довольный. — Буду лежать и слушать, как вы все говорите, и говорите, и говорите…

— И тебе будет спокойно?

— Ну конечно, — ответил Николас.

Дети уже почти спали, но она все никак не могла выйти из комнаты: ходила тихонько из угла в угол, собирала разбросанные вещи, складывала их и аккуратно — в точности как няня — развешивала на спинках двух камышовых кресел. Закончив уборку, она подошла к окну, задернула куцые занавески и немного прикрыла створки — ночь обещала быть холодной. В приглушенном свете ночника комната казалась уютной и покойной, в углах таились тени, тишину нарушало лишь тиканье часов и мерное дыхание детей.

Вирджинию переполняла любовь. Любовь к детям; к странному маленькому дому; к мужчине, который дожидался ее внизу. А еще ощущение завершенности. Правильности происходящего. Впервые, подумала она, мы с Юстасом остаемся совсем одни, и у нас сколько угодно времени. Только он и я. Сейчас она разожжет огонь, задернет шторы и приготовит ему чашку кофе. Если захочется, они могут проговорить хоть всю ночь. Наедине.

Кара и Николас спали. Она выключила ночник и спустилась по лестнице: вопреки ее ожиданиям внизу было темно. На какое-то мгновение она решила, что Юстас передумал и ушел, но потом увидела, что он стоит у окна с сигаретой и смотрит, как тают на горизонте последние блики заката. Часть их света падала ему на лицо, но когда он услышал ее шаги и обернулся, она не смогла разглядеть его выражения — одни только тени.

Она сказала:

— Я уже решила, что ты ушел.

— Нет. Я все еще здесь.

Темнота смущала Вирджинию. Она отыскала выключатель настольной лампы и зажгла ее. Пятно желтого света, словно озеро, разлилось между ними. Она ждала, что он заговорит первым, но он молчал, стоя напротив, и курил, поэтому она попыталась как-то заполнить паузу.

— Я… ничего не приготовила на ужин. Хочешь чего-нибудь поесть? Я даже не знаю, сколько сейчас времени.

— Я не голоден.

— Я могу сварить тебе кофе…

— А пива у тебя нет?

Она беспомощно развела руками.

— Нет, Юстас, пива нет. Извини. Я никогда его не покупаю. И не пью.

Ей показалось, что ее слова прозвучали надменно, словно она не одобряет пиво.

— Я хочу сказать, мне просто не нравится вкус, — она улыбнулась, пытаясь обратить все в шутку.

— Ничего страшного.

Улыбка увяла. Вирджиния нервно сглотнула.

— Ты точно не хочешь кофе?

— Нет, спасибо.

Он поискал, где можно затушить сигарету. Она нашла блюдце и поставила его на стол; Юстас вдавил в него окурок с таким ожесточением, будто разделывался со старым врагом.

— Мне пора идти.

— Но…

Он повернулся к ней, дожидаясь окончания фразы. Вирджиния совсем сникла.

— Да. Что же… Было здорово. Очень мило с твоей стороны, что ты потратил на нас целый день, показал бухту и все остальное.

Она говорила безличным тоном, словно на открытии благотворительной распродажи.

— Детям очень понравилось.

— У тебя прекрасные дети.

— Да. Я…

— Когда вы возвращаетесь в Шотландию?

Резкость его тона, холодность в голосе шокировали Вирджинию. Она вдруг почувствовала, что зябнет, по спине ледяной струйкой пробежала неприязненная дрожь.

— Я… я еще не знаю. — Она взялась рукой за спинку деревянного стула, оперлась на нее, словно ища поддержки. — Почему ты спрашиваешь?

— Тебе придется уехать.

Это было утверждение, не вопрос. Неуверенность Вирджинии подсказывала ей худшее из возможных объяснений. Юстас ждал, когда она уедет. Он хотел, чтобы она уехала. С удивлением она услышала собственный голос, звучавший неожиданно легко:

— Конечно, рано или поздно мы вернемся. Ведь там наш дом. Мой и моих детей.

— До сегодняшнего вечера я и не представлял себе, что у вас там настоящее поместье…

— О, ты имеешь в виду Кару с ее фотографиями…

— Видимо, тебе приходится держать целый штат прислуги, чтобы управляться с ним.

— Юстас, с ним не я управлялась…