Сэди Мэтьюс - Страсть после наступления темноты

Пока двое мужчин легко болтают по-норвежски, я присматриваю за светлой, уютной галереей. Мне хочется петь от счастья.

У меня есть работа и Доминик. Может ли в жизни быть что-нибудь лучше?

Ближе к вечеру, я получаю сообщение.

Привет, в котором часу ты заканчиваешь? Хочешь пойти выпить после работы? Д

Отправляю ответ:

Звучит здорово. Я заканчиваю в шесть. Б

Ответ вспыхивает почти мгновенно:

Буду ждать тебя у церкви Всех Святых на Риджент-Стрит, рядом с Би-би-си в 6:30

- Хорошие новости? – спрашивает Джеймс, приподняв тонкую изящную бровь.

Я краснею и киваю:

- Ммм…

- Бойфренд?

Краснею еще больше:

- Эмм… нет…

- Пока нет, - заканчивает он с улыбкой. - Но ты надеешься.

Наверно, я сейчас пунцовая.

- Вроде того. Да.

- Счастливчик. Надеюсь, он хорошо за тобой ухаживает.

Я вспомнила, как хорошо Доминик «ухаживал» за мной прошлой ночью, и почувствовала прилив волнения, словно только что прыгнула с высокой вышки в бассейн далеко внизу. Я снова киваю, не доверяя своему голосу.

Галерея закрывается в шесть. До упомянутой Домиником церкви недалеко - Джеймс объяснил мне, как туда добраться. В результате я подхожу с большим запасом времени. Церковь довольно старая, построена из темного золотисто-коричневого камня. Я слоняюсь без дела по портику, окруженному колоннами, и посматриваю на Риджент-Стрит. Рядом с церковью, перед внушительным фасадом здания Би-би-си, деловито снует народ. Мне нравится наблюдать за прохожими, но я вся в предвкушении удовольствия от встречи с Домиником. Это чувство аналогично тому, что бывает, когда просыпаешься утром и вспоминаешь что сегодня Рождество или какой-то особенный день.

В итоге я отвлекаюсь, просматривая информацию на церковной доске, и подскакиваю от неожиданности, когда слышу его голос:

- Бет?

- Привет! - поворачиваюсь я, сияя. - Как прошел твой день?

Доминик, как всегда, выглядит прекрасно. На этот раз на нем темно-синий костюм элегантного покроя. Он улыбается мне и целует в щеку, рукой касаясь моей поясницы.

- Очень хорошо, спасибо, а твой?

Я начинаю рассказывать о своем первом рабочем дне в галерее, пока мы идем через Риджент-Стрит на запад - в район Мэрилебон. Доминик слушает, но особо не задает вопросов. Он кажется немного обеспокоенным.

- Ты в порядке? - спрашиваю я, волнуясь за него. Мы заходим в винный бар со сводчатым каменным потолком и столиками, расставленными незаметно в нишах. В подставках из посеребренного стекла мерцают свечи, отбрасывая на стены странные тени. Он молчит. Мы устраиваемся за столик в одном из альковов. Доминик заказывает напитки для нас обоих: два бокала холодного Пюлиньи-Монраше. Когда он начинает говорить, я замечаю, что он старается не встречаться со мной глазами.

- Да, в порядке, - говорит он, - честно.

- Доминик? - Кладу свою руку на его. На мгновение он сжимает ее, но быстро отпускает. - Что случилось?

Он смотрит в стол и хмурится.

- Ты заставляешь меня волноваться. Ну же, что происходит?

Официантка приносит наш заказ, и мы замолкаем на время. От нервов у меня сводит желудок. Почему он так холоден и отстранен? Еще утром он был таким теплым, кокетливым и волнительным. Сейчас же я чувствую между нами какой-то барьер.

- Доминик, - говорю я, когда нас вновь оставляют одних, - пожалуйста, скажи мне, что не так?

Наконец он поднимает на меня взгляд, и я с ужасом читаю в них печаль и сожаление.

- Бет’, - медленно произносит он, - мне так жаль…

Я мгновенно все понимаю, меня охватывает страх.

- Нет! - восклицаю я прежде, чем беру себя в руки. Меня охватывает ярость. Неужели он собирается это сделать?!

- Сожалею, - повторяет он, переплетая свои пальцы и устремляя на них взор. Он морщит лицо, словно от боли. - Я думал об этом весь день и…

- Молчи, - не хочется, чтобы в голосе слышалась мольба, но мне не удается сдержаться. - Ты не дал нам и шанса.

Он снова поднимает на меня взгляд:

- Я знаю, но в этом-то и дело. Я не могу дать нам шанс.

- Почему? - чувствую, будто меня накрыло лавиной: захлестнуло мощной силой, которая крутит меня как в центрифуге. Но я говорю себе, что должна оставаться спокойной.

- Прошлой ночью между нами был удивительный, невероятный секс… Может, я глупая и наивная, или для тебя это обычное дело? Я думала это что-то значило, было особенным и для тебя.

- Так и было! - признается он, в его глазах мука. - Господи, так и было. К сожалению, дело вовсе не в этом, Бет.

- Тогда в чем? - мысль, уже приходившая мне в голову, и от которой я постоянно старалась отмахнуться, вновь вышла на первый план. Ты знаешь, почему, шепчет мне внутренний голос со злорадством. Он не знает, что ты это видел… - У тебя есть кто-то еще? Кто-то, о ком ты не рассказывал?

Он закрывает глаза и качает головой:

- Нет. Нет.

- Тогда… - ну же, шепчет злой голосок в моей голове, не прикидывайся дурочкой. Ты знаешь больше, чем он думает. Скажи ему.

Мне хочется прокричать в ответ, но я знаю, что это был не он. На нем не было никаких отметин!

Возможно, она слишком умна, чтобы оставлять следы, вкрадчиво произносит голос.

О, Боже, я никогда об этом не думала . . . Кажется, что все рушится вокруг меня.

- Это из-за того, чем вы с Ванессой занимаетесь? - спрашиваю я робко, почти боязливо.

Я его явно шокировала. Он замирает на мгновение, затем его рот открывается, будто он хочет что-то сказать, но не может вспомнить что именно.

Набравшись смелости, произношу:

- Я видела.

- Что ты видела?

Я думала, он рассердится на меня, но Доминик выглядит еще более озадаченным. Я замолкаю, растеряв уверенность. С суровым выражением лица, он буравит меня взглядом. В его глазах застыл лед, и это приводит меня в ужас.

- Бет, я хочу знать. Что ты видела?

Картинки непроизвольно всплывают в мозгу: ползущий на коленях мужчина целует «орудие пыток», ритмичные движения женской руки, красочный театр теней со сценой порки.

- Я видела… - мой голос становится тише, и теперь уже я не могу смотреть ему в глаза. - В субботу вечером. Из окна своей квартиры. У тебя в комнате были задернуты занавеси, но из-за включенного внутри света, они просвечивали, и… я видела… тебя и Ванессу. По крайней мере, я думаю, это была она. Не знаю, - я поднимаю взор и заглядываю в прекрасную глубину этих черных глаз, в которых отражаются золотые искорки от пламени свечи. Хотела бы я, чтобы мне не нужно было говорить то, что я собиралась. - Я видела, как она порола тебя. Сначала на своих коленях, как непослушного ребенка. Затем в другом положении, а после – как она хлестала тебя ремнем, пока ты лежал на том странном стуле, который стоит в твоей квартире.