Диана Чемберлен - Ревность

– У меня есть для вас черепаха! – воскликнула она, отодвигая шаткую ширму двери. Керосиновая лампа высветила четыре узкие кровати, покрытые тонкими незастеленными матрасами, по две с каждой стороны каюты. В одном из углов располагалась маленькая печка, на одной из конфорок которой стоял большой котелок. В комнате стоял приятный вкусный запах.

– Вы остаетесь здесь одна? – вернулась Робин к своей теме.

Чарли пожала плечами.

– Здесь меньше опасности, чем в городе. Если понадобится, у меня есть средство себя защитить. – Она кивком головы указала на дробовик, стоявший в углу. – Я люблю одиночество. – Она сняла со стены складной стол и поставила его между кроватями. – Садитесь, – сказала она.

Шон с благодарностью расположилась на одном из мягких матрасов.

– Чему ты улыбаешься? – спросил ее Ивен с другого конца стола. Все повернулись, чтобы посмотреть на нее.

Значит, она улыбалась?

– Я не знаю, – ответила она и почувствовала, что ее улыбка становится все шире. – Просто я довольна. – Слово удивило ее. Может быть, она слишком устала, чтобы волноваться? Или это связано с гостеприимством Чарли или с домашним видом этой ветхой лодки. А может быть, это запах блюда из черепахи заставляет ее чувствовать себя так, будто ей снова десять лет, она сидит на кухне, а отец накладывает ей на тарелку консервированное мясо и рассказывает о животных, которых он вылечил за день.

Чарли поставила на стол тарелки, до краев наполненные супом, в котором плавали большие куски черепахового мяса. Шон поймала на себе взгляд Робин, не решавшейся приступить к экзотическому блюду. Оно не было рыбным в точном смысле слова, но черепаха не была и млекопитающим. После минутного колебания Робин принялась за еду. Это было настоящее лакомство.

– По вкусу напоминает свинину, – сказал Ивен, пытаясь приободрить Робин.

Правда ли у свинины такой вкус? Шон не могла вспомнить.

– Где ты достала черепаху? – спросила Тэсс.

– Подарок от друзей. Помнишь Пакиту и Марко? У них были тут дела, чуть выше по течению, и они принесли мне черепаху и немного фруктов.

Мег во время ужина не проронила ни слова. «Она боится Тэсс, – подумала Шон, – боится сказать что-нибудь не так». Тэсс сидела рядом с Чарли, разговаривая с ней при помощи намеков и обрывков фраз, понятных только им двоим.

Трудно было понять, что их связывает, – Тэсс, с ее холодными руками, и Чарли, всегда готовую рассмеяться.

– Как вы познакомились? – спросила Шон. Чарли и Тэсс переглянулись, Чарли засмеялась.

Лучше бы вам этого не знать, – ответила она.

– Через организацию, – сказала Тэсс.

– Ботаническую? – спросила Шон.

– Политическую, – ответила Тэсс.

Можно и так сказать, – подтвердила Чарли.

– Мы с Чарли входим в организацию, которая борется за права женщин. В Перу они грубо попираются.

Робин вынула свою ложку из супа, она едва дотронулась до него.

– Не заметно, чтобы ваша свобода была так уж стеснена в Перу, Чарли. Вы живете здесь, одинокая женщина в джунглях, с лодкой и ружьем.

– Обладать лодкой и ружьем, – еще не значит обладать равными правами, – вскинулась на нее Тэсс.

Ивен повернулся к Тэсс.

– Это еще не причина, чтобы так набрасываться на Робин.

– Оставь в покое бедную девочку, Тэсс. – Чарли дотронулась до плеча Робин. – Может показаться, что я вольна делать все, что захочу. Но это не так. Со мной нет моих детей, и мне не дозволено даже видеть их. Я развелась три года назад, и моему бывшему мужу присудили опеку над детьми.

– Вы не можете даже навещать их? – спросила Шон.

Чарли покачала головой.

– Мне казалось, что опека всегда присуждается матери, по крайней мере, в Южной Америке, – сказал Ивен.

Чарли кивнула.

– Теперь вы можете себе представить, какой чудовищной матерью они меня считают.

Снова воцарилось молчание. Шон видела неподдельную боль в глазах Чарли и подумала о том, как это противоестественно. Заботливость казалась органически присущим Чарли свойством. Едва познакомившись с ней, Шон почувствовала, что окружена заботой, которой ей недоставало в течение дня. Что могла она сделать плохого своим детям? Била их? Что-то непохоже.

– У вас есть хороший адвокат? – спросил, наконец, Дэвид.

– Несколько.

– Сколько лет вашим детям? – спросила Шон. – Сейчас им должно быть шесть и семь. Обе девочки.

И снова долгое молчание.

– Вы говорите безо всякого акцента. – Ивен переменил тему. – Вы перуанка?

Чарли сказала, что приняла перуанское гражданство, когда вышла замуж за перуанца, но по происхождению она гречанка, родилась в Афинах. Ее семья обосновалась в Нью-Йорке, когда ей исполнилось десять лет.

– Если у меня и есть акцент, то это акцент Бронкса. – Она засмеялась, и они засмеялись вместе с ней. Ее смуглость внезапно утратила налет экзотичности.

Она встала.

– Выпьем немного «Писко»? – предложила она.

– Конечно, – ответила Тэсс.

Может быть, Чарли была алкоголичкой? Но разве этого достаточно, чтобы запретить ей даже навещать своих детей?

Шон решилась отведать «Писко». Они все его попробовали, кроме Мег, сохранившей приверженность к воде в бутылках. Мег выглядела несчастной.

– У меня есть манго, – сказала Чарли. – Думаю, ваша игрунка поест его с удовольствием.

Коко на протяжении всего ужина спокойно наблюдала за ними из клетки. Тут она вскинула голову и застыла в ожидании, как будто догадавшись, что ее сейчас угостят. Шон вынула ее из клетки, посадила на край стола и стала кормить ломтиками желтого манго. Обезьянка осторожно брала ломтики из пальцев Шон и отправляла их в рот, тщательно пережевывая. Все смотрели на нее, загипнотизированные деликатностью ее движений.

– Я не думаю, что Коко – подходящее для нее имя, – сказал Дэвид.

Шон простонала:

– Не надо, Дэвид, пожалуйста.

– Чио-Чио-сан подойдет ей больше. Мег подняла голову.

Чио-Чио-сан? «Мадам Баттерфляй»? Дэвид кивнул.

– Когда-то у нас была канарейка по имени Мадам Баттерфляй, помнишь, Шон? Правда, ее съела кошка.

Мег засмеялась. Она вдруг вернулась к жизни.

– Как звали кота?

– Мефисто.

– Подходяще, – сказала она. – А был ли у вас Фауст?

Дэвид кивнул.

– Так звали нашего старшего кота. Ему было десять лет, когда у нас появился Мефисто.

– И вы, конечно, решили, что Мефистофель вернет ему молодость?

– Да. – Дэвид наклонился вперед, он явно развеселился. – Но кота звали Мефисто, не Мефистофель. – Это был тест, и Шон почувствовала, что для Мег он пройдет успешно.

– А, – сказала Мег. – Бойто, а не Гуно.

– Точно. – Дэвид прислонился к стене каюты, его глаза смеялись. – Вы оперный завсегдатай.