После измены. Он тебя любит - Рина Каримова

то, что он за мной следил, поехал сюда, будто намеренно подстерегал, дожидался подходящего момента.

Но это не значит, что я на стороне Таирова буду.

Да они оба ведут себя ужасно. Их обоих нужно угомонить. И чем скорее, тем лучше.

Отворачиваюсь. Смотрю на вход. И тут, к счастью, появляется администратор.

— Сделайте что-нибудь, — обращаюсь к нему. — Пожалуйста.

— А что я могу сделать? — хмурится. — Они вон какие здоровенные. Пускай сами разбираются.

— Что? — пораженно смотрю на него. — Да я же не прошу вас в эту драку ввязываться. Охрану позовите. Пусть их как-нибудь разнимают.

— Ну знаете ли, — качает головой. — Охрана у нас тоже на такое не рассчитана.

— Тогда полицию, — предлагаю следом.

— Этого еще не хватало. У нас приличное заведение. Зачем нам возле входа наряд полиции? Это же не какой-нибудь паб.

— Ну да, здесь просто двое схлестнулись так, что вот-вот друг друга пришибут, а вас это похоже, совсем не волнует.

Администратор смотрит на то, как ожесточенно схлестнулись Таиров с Пылаевым. И кажется, моим словам все же удается зародить внутри него определенное сомнение. А это сомнение надеюсь, даст дальнейший толчок разобраться в происходящем.

Но пока ситуация не меняется.

— Мам, ты не мешай, — замечает Ксюша, приобнимая меня за плечи.

— Доча, ну что ты такое говоришь?

— А что? — вскидывается. — Этот твой начальник сам нарывался. Ты же видела? Видела?!

Смотрю на этих двоих. И…

— Поехали домой, — выдаю.

— Как? — удивляется Ксюша. — Сейчас?

— Ну да, — киваю.

А потом беру ее за руку и тяну за собой. На выход. Так, чтобы осторожно обойти сцепившихся на полу мужчин.

— Мам, может лучше…

— Нет, Ксюша, не лучше, — обрываю. — Пускай сами разбираются дальше. А нам домой пора.

— Куда собралась? — несется вслед недовольный голос Таирова.

Даже не поворачиваюсь.

Дочку подталкивают вперед, чтобы не отвлекалась.

— Мам, а вдруг…

— Иди, Ксюша, иди.

— К другому хахалю поедешь? — хрипло бросает Таиров.

Тут я все же оборачиваюсь.

— Да, — говорю. — Именно так.

Он даже застывает, глядя на меня.

— Вера, — кривится, кровь на пол сплевывает. — Как у тебя совести хватает такое мне говорить?

— Ну у тебя же хватало, еще и не на такое, — пожимаю плечами. — Я куда угодно поехать готова. Только бы тебя больше не видеть.

52

Пока мы едем домой, Ксюша молчит. Когда приезжаем и заходим в квартиру, то ее внимание переключается на Кирюшу. Он как раз просыпается. Потом мы с дочкой вместе его укладываем снова.

Няня уже уходит.

Мы остаемся наедине, и я понимаю, что трудного разговора не избежать. Хотя сама не трогаю эту тему.

Ксюша начинает первой.

— Мам, думаю, ты уже догадалась обо всем, — замечает она тихо, как только мы присаживаемся на кухне выпить чая, прежде чем лечь.

Догадалась. Было бы трудно не догадаться, ведь все выглядело очевидно.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — вздыхает дочка. — Договорилась с папой, чтобы он приехал. Представляла, что мы как будто бы случайно столкнемся. А дальше слово за слово и… ну посидим вместе, пообщаемся.

План Ксюши понятен.

Дочка так и не оставила эту идею, несмотря на то, что я много раз объясняла ей, что дороги назад нет.

Не вернусь я к Таирову. Не вернусь. Даже ради нее.

Предательство не прощают. Не могу я себя ломать. Не сумею снова доверять бывшему.

Да и теперь мы с ним будто чужие люди. Казалось бы, я провела гораздо больше времени с ним, чем без него, но впечатление, будто за эти пару лет, пока мы в разводе, у меня промелькнула отдельная жизнь. И в этой жизни Эмиру больше нет места. Хватит с меня. Глупо пытаться склеить разбитую чашку.

— Я так мечтала, чтобы вы с ним помирились, — говорит Ксюша. — Иногда мне снится, что все как раньше. Приезжаю к вам в гости. Мы все рядом сидим. И Кирюша с нами. А потом просыпаюсь и…

Она закусывает нижнюю губу.

— Ксюш, — пересаживаюсь ближе к ней, обнимаю. — Наверное, мы когда-нибудь сможем так посидеть.

Говорю это, а сама себе не верю. Не представляю чего-то подобного. Но мне надо ребенка успокоить.

— Однако сейчас это тяжело, — добавляю, осторожно подбираю слова. — У нас такой конфликт наметился, что потребуется некоторое время. Вот когда эмоции сойдут, когда все затихнет… ну тогда другое дело будет.

Дочка смотрит на меня. Хмурится.

— Мам, неужели совсем ничего не получится? — спрашивает Ксюша. — Ты больше папу не любишь?

— Мы же это обсуждали.

Молчит. Отворачивается от меня. Но я-то вижу, как у нее глаза блестят. Кажется, еще немного и расплачется.

— Ксюш, — зову. — Доча…

— Если бы этот твой начальник не вмешался, все было бы совсем иначе, — наконец выдает она в сердцах. — Ну надо же, чтобы он так не вовремя появился. Как назло!

Моя девочка расстроена.

И я понимаю, что иначе бы наверное, и быть не могло.

Вот только у меня насчет появления Пылаева в ресторане совсем другие мысли.

Хорошо, что он появился. Сорвал план с нашим «сюрприз-ужином». Потому что я не представляю, как бы мы собрались за одним столом. Ну точно не после того, как Таиров угрожает отнять у меня ребенка.

Все, что не делается, все к лучшему. Только Ксюше этого не объяснить. Она не готова меня слушать. Принять происходящее. Ей до сих пор хочется вернуть все, как было прежде.

— Мам, только не говори, что этот мерзкий тип тебе нравится, — добавляет дочка, теперь даже с каким-то ожесточением в голосе. — Если ты собираешься выйти за него замуж, я против. Я вообще этого не приму.

— Ксюш, замуж я точно не собираюсь, — невольно улыбаюсь, обнимаю ее крепче. — Доча, ты с чего это вообще взяла? Откуда такие глупости у тебя в голове?

— Ну почему глупости, — хмурится она. — Я же видела как этот…

Здесь Ксюша морщится. Не скрывает своего отношения к Пылаеву.

— Как он на тебя смотрит! — выдает и тише добавляет: — Хорошо, что папа ему врезал. Очень правильно сделал.

— Ксюш, мы работаем вместе, вот и все.

— Мам, я не дура. Вижу, как он тебя поедом глазами ест. Пялится. Еще и делает вид, будто весь такой правильный, хороший.

Ну это вряд ли.

Пылаев довольно открыто все выложил. Прямо озвучил свое предложение. И «правильным» нечто такое назвать нельзя.

Но Ксюше я об этом точно рассказывать не буду.

— Доча, ну пошутили и хватит, — стараюсь все и правда в шутку перевести. — У меня ничего нет. Ни с Пылаевым, ни с кем либо еще.

Смотрит с подозрением.

— Ксюша, — взгляд ее перехватываю. — Я серьезно. Можешь