Милая душа - Тилли Коул

покачала головой. Я не хотела возвращаться в особняк, где он жил. Я... я не знала, где я хотела быть, куда я хотела пойти.

Леви наблюдал за мной, положил палец мне под подбородок и спросил: “Могу я отвести тебя еще в одно место?” Он обвел нас взглядом и сказал: “Становится темно, и я хочу, чтобы вы увидели одно последнее место”.

Я не знал, я не был уверен...

“Когда мы доберемся туда, там будем только мы. Мы ... сможем побыть одни, вдали от толпы”. Мягкость его голоса успокоила мою панику, его принятие моего поведения означало, что я с радостью последую за ним куда угодно.

По лицу Леви скользнуло дурное предчувствие, и я не могла этого вынести. После всего, что он для меня сделал, я не хотела видеть на его лице ничего, кроме счастья.

Наклонившись, я взяла его руку в свою и кивнула головой. Леви испустил долгий вздох облегчения. Наклонившись, он прижался своим лбом к моему. На мгновение мне показалось, что он собирается поцеловать меня. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Но он этого не сделал, он просто сказал: “Все в порядке”.

Напряжение в моей груди мгновенно спало. Два слова, два простых повседневных слова спасли меня от мрачных мыслей, сказанные самым милым мальчиком, которого я когда-либо встречала.

В тишине Леви взял меня за руку и повел к монорельсовой дороге, которая доставила нас обратно в город. С каждой минутой дневной свет угасал. Я крепко держала Леви, пока мы снова не направились к набережной. Внезапно в поле зрения появилось огромное колесо обозрения, и я позволила волнению растекаться по моим венам. Я никогда раньше не был на ярмарке, хотя видел их, завидуя детям, чьи родители водили их на ярмарку.

Расплатившись, Леви сжал мою руку и повел меня в начало очереди. Мужчина, работавший за рулем, отвел нас в кабину и закрыл за нами дверь. Леви сел рядом со мной и переплел свои пальцы с моими. Я уставилась в стекло, и колесо начало двигаться.

В животе у меня все перевернулось, когда мы начали подниматься. Я был загипнотизирован лесом разноцветных огней, постепенно приходя в благоговейный трепет от разворачивающейся сцены, по мере того как мы поднимались выше. Я почувствовала, как Леви заерзал на своем сиденье рядом со мной. Я бросила незаметный взгляд в его сторону. Когда я это сделала, он смотрел на противоположную сторону капсулы. Его колено подпрыгивало вверх-вниз. Свободной рукой он постукивал себя по бедру. С тех пор, как мы познакомились, я увидела много сторон Леви — застенчивый, робкий, добрый и мягкий, — но прямо сейчас он был разочарован, и эта его сторона была новой.

Я отвернулась, обеспокоенная тем, что сделала не так, когда Леви внезапно опустился передо мной на колени, напугав меня. На его лице было серьезное выражение, но я видела, что под ним клокочут нервы. Это напугало его больше, чем когда-либо.

Он выглядел растерянным.

Он выглядел побежденным и обеспокоенным.

Мне было ненавистно видеть его таким.

Подняв руку, я прижала ее к его щеке. Леви, казалось, никогда не брился, его оливковая кожа всегда была покрыта легкой щетиной. Как только моя ладонь коснулась его кожи, его глаза закрылись, и он уткнулся носом в мою руку. У меня перехватило дыхание, когда я увидела его таким. Когда его рука потянулась и легла на мою, мое сердце, казалось, разорвалось прямо посередине.

Я зашаркала вперед. Его глаза резко открылись, впиваясь в мои. Прежде чем я смогла сделать что-нибудь еще, чтобы успокоить его, он прерывисто сказал: “Я боюсь оставаться один”. Я замерла, когда эти слова слетели с его губ. “Я боюсь впускать кого-либо, потому что каждый раз, когда я это делаю, кажется, что они уходят или подводят меня”. Он тяжело сглотнул и прохрипел: “Я каждый день борюсь, пытаясь быть нормальным, это было моим самым большим желанием - иметь возможность непринужденно разговаривать с людьми, но я устал. Я перестала думать, что кто-то там похож на меня, с кем я могла бы говорить без страха ... пока не встретила тебя. ” Я задержала дыхание, затем меня охватила настоящая паника, когда он признался: “Теперь мое самое большое желание - услышать, как ты говоришь. Сказать что-нибудь.

Просьба Леви заставила кровь отхлынуть от моего лица. Капсула замерла, раскачиваясь на ветру, и я заерзал на своем сиденье.

Я хотел выбраться. Мне нужно было выбраться, но я был в ловушке. Отчаянно нуждаясь в пространстве, я попыталась отодвинуться на своем сиденье, но Леви крепко держал меня, отказываясь отпускать.

-Я понимаю, ” тихо прошептал он. Боль пронзила мое сердце от печали в его тоне. Он был разочарован. Я сосредоточилась на дыхании, когда он сказал: “Я бы никогда не осудил тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал, что если ты когда-нибудь захочешь высказаться, я буду готов выслушать. Я жду, чтобы выслушать. Я ... я рассказала тебе о своих самых больших страхах, потому что думаю, что это и твои. Я хотела, чтобы ты знал, что ты не один, что у меня тоже есть парализующие страхи ”. Я покачала головой, чистая паника удерживала меня на месте. Леви придвинулся ближе. Убрав мою руку от своего лица, он прижал ее к своей груди.

Над его сердцем.

“Я не знаю, почему ты молчишь, возможно, ты не хочешь говорить. Но ты мне нравишься, Элси. Ты мне более чем нравишься. Ты единственная девушка, с которой я когда-либо мог поговорить. ” Он глубоко вздохнул. “ И я хотел бы узнать тебя поближе. Он покачал головой, его взгляд чуть смягчился. “ Я прочитал твои слова на бумаге, Элси. И твое стихотворение сразило меня. ” Он помолчал. Я видела, как покраснело его красивое лицо, пока он подыскивал слова, чтобы сказать. Свободной рукой он провел по своим светлым волосам, и его сердце бешено забилось под моей рукой. “Я бы тоже хотел услышать несколько слов из твоих уст”. Мне было неприятно видеть его таким растерзанным. Я ненавидела видеть его таким расстроенным, пытающимся обнажить свою душу, объяснить, почему он хотел, чтобы я заговорила.

Спрячь свой голос, малышка. Защити свое сердце...

Слова моей мамы крутились у меня в голове, насмехаясь надо мной и лишая меня голоса. Она всю мою жизнь предупреждала меня, что люди будут смеяться. Она предупреждала меня, что они будут смеяться, что меня всегда будут неправильно понимать.

И она была права. Невыносимо права.

Волосы у меня