Дурная кровь - Надежда Жирохова

крепкий алкоголь. Я могу делать все, что хочу, завтра я об этом не вспомню. Пройденный этап, однажды попробовала, и все! Наутро ничегошеньки не помнила, а оказывается я …

— Все, с меня хватит!

— Ну, я же не рассказала все. Мой друг, Эден, мне потом такое устроил. Ох, моя задница горела огнём!

Мужчина задумчиво потирает подбородок, а я продолжаю.

— Так вот, я прыгнула в городской фонтан, а затем меня эти, в форме, повязали.

— Твои родители в курсе, как ты проводишь время? Сколько тебе лет? Я надеюсь, паспорт уже есть? Знай, если ты это устроила, будучи несовершеннолетней, я похуже твоего друга надеру твою задницу.

Я хихикаю и, попятившись назад, плюхаюсь на кожаное кресло.

— Опачки, звезда упала в кресло, — заплетаясь, произношу я.

— Ты прямо, как мой папочка. Хотя нет, у тебя глаза такие … такие …

— Какие? — он улыбается, явно забавляясь ситуацией.

— Как у кролика. Мне нужно издать книгу под названием: « Мои впечатления о вас! ». Как вас там?

— Патрик!

— Патрик, можно я уже пойду? Мое рабство отменено, я же перетанцевала вашу проститутку.

— Монику! Танцовщицу! Я не занимаюсь сутенёрством.

— Да? А с виду так и не скажешь. Хотя, какая мне разница, я вас завтра и не вспомню.

— Пойдем под холодную воду, красавица.

— Не смей!

Мужчина, улыбаясь, одним рывком поднимает меня на ноги, и я бью его кулаком в грудь.

— Я знаю, кто ты, — вдруг выдаю я, — ты тот мерзкий козлина. Мешаешь нам в тендере по «Омуту». Точно! И как я раньше не догадалась?

Он вдруг замирает, и с удивлением смотрит на меня.

— Омута?

— Ну да, здрасьте! Я, Тера, самый талантливый практикант. Хотя этот придурок раскритиковал мои «Крылья бабочки». Знаешь, сколько я над этим проектом работала, душу туда вложила. А он … Он … Дурак он!

— Это очень интересно, расскажешь подробнее, как протрезвеешь.

С этими словами он заталкивает меня в ванную комнату и включает воду.

— Ну, ты же это несерьёзно?

— Вполне себе серьезно. Видишь ли, огонёк, я после твоих рассказов очень хочу, чтобы ты меня на утро вспомнила. Жуть, как хочу.

Он широко оскалился.

— Нет.

— Да!

С этими словами он направляет кран с ледяной водой на меня, а я кричу от ужаса.

24

Я лихорадочно скидываю с себя одеяло. Кожа даже в темноте блестит. Мне жарко, но я не хочу открывать балкон, зная, кто там за стенкой. С того вечера прошло два дня, из которых я видела Картера лишь мельком. Но мне этого хватило, чтобы вновь почувствовать себя уязвимой. Я не могу нормально спать, он мне снится. Каждую ночь, абсолютно каждую. Мою кожу покалывает от этих снов, сердце стучит, как ненормальное.

Я совсем потеряла себя, и от этого становилось невыносимо плохо. Если бы он читал мои мысли, я бы на месте сгорела от стыда. Хуже всего то, что я не могу с этой тягой ничего поделать. Я знаю его совсем немного, а такое ощущение, что всю сознательную и даже несознательную жизнь. Я как то застукала его у аппарата с кофе. Он одним глотком осушил содержимое кружки и сжал руку с силой так, что костяшки пальцев побелели, застыл. Я видела, как все его тело напряглось. Он знал, что я стою и смотрю на него, хотя не мог меня видеть. Это напугало меня до чертиков. Во-первых, я отчётливо осознавала, что он пьёт американо, не знаю почему, но знала. Во— вторых, я знаю, что сейчас он просто нальёт воду и запьет ей кофе, прежде чем уйти. И не понимала того, откуда я владею такой информацией. А он не видел меня, но чувствовал. Тогда я поняла одно, у нас с ним есть связь, и эта связь больная, не подвластная ни ему и не мне. Он наклонился, нажал на кнопку с водой, и ждал, когда чашка наполнится, а затем осушил содержимое.

Вот тогда я испугалась, очень сильно. У меня что, есть экстрасенсорные способности?

Он ушёл, не оглядываясь, просто втянул носом воздух и удалился. Я все ещё продолжала стоять, но мне этого было мало. Его чашка так и осталась стоять около аппарата.

Я, как зомбированная идиотка, подошла и взяла ее в руки. Мне хотелось просто пройтись языком по ободку, прикоснуться к тому месту, куда касались его губы. Я разозлилась сама на себя. Откинула бесхозную фарфоровую дрянь прямо в урну, и она с глухим звуком разбилась. Меня трясло, так же как и сейчас.

Я спасалась тем, что звонила Эдену. У меня все ещё не было телефона, так как лишних средств на его покупку у меня не было. Я звонила ему с рабочего аппарата, пока никто не видел. Это меня успокаивало. Он расспрашивал меня обо всем, тщательно, и без нажима. Я и рассказывала, обходя одну единственную тему. О своём начальнике я не упоминала ни слова.

А ночами он приходил во снах, и, проснувшись, я краснела и бледнела от того, что он творил в моих сновидениях. На проекте я вообще не могла сосредоточиться. Сегодня выходил срок его сдачи. Он меня выкинет с практики, я не справилась. Может быть, это и к лучшему. С каждым днём мне все труднее с ним находиться рядом. Зато коллектив принял меня, как родную, все, кроме Келли. После выходки в клубе, и моего глупого танца, меня прозвали тигрицей. Итан и Норман соревновались и оббивали порог моего кабинета. Каждый в свой перерыв пытался забраться на стул около моего стола. Я смеялась, подшучивала над ними. Сотню раз оправдывалась за свою аллергию на алкоголь и доказывала, что я не та бестия с клуба. Мне действительно нельзя пить ничего из крепких напитков. У меня словно раздвоение личности, и мозг прошивается заново.

С Мией мы подружились. От неё я и узнала о том, что Картер пытается всеми силами наладить контакт с Патриком. Он просто живет этим проектом и не сможет принять поражение.

— Ты можешь помочь, Тера. Он сто процентов запал на тебя. Патрик просто так не потащил бы тебя в свой кабинет. У вас точно ничего не было?

— Конечно, нет, — оправдывалась я, — он просто облил меня ледяной водой и выставил из клуба.

— Странно это все,