Няня для дочки миллионера - Анастасия Соловьева

и брюках, подхожу к столу и дотрагиваюсь до сырого теста. Я триста лет не готовил, только в студенческие времена яичницу жарил да макароны варил, но те бедные годы давно остались позади. Сейчас у меня есть Елена Леонидовна, она прекрасный кулинар.

Но ироничный взгляд Виктории и вопрос, застывший в глазах Ксюши, подталкивают меня на что-то новенькое.

— Может, я тоже хочу научиться лепить вареники, — говорю с улыбкой. — И посмотрим ещё, у кого они будут самыми красивыми.

— Пф-ф-ф, конечно, у меня, — всплескивает ладонями Ксюша. — Смотри, как я делаю, и повторяй.

Она берёт немного теста, раскатывает его, вырезает стаканом небольшой кругляш, кладёт внутрь творог и пытается слепить всё это чудо. Виктория наблюдает за её стараниями, закусив нижнюю губу.

— А вы почему филоните, Виктория Андреевна?

— Виктория Андреевна? — она театрально прикладывает руки к груди, изображая небывалое изумление. — Так вы знаете моё отчество?

— Конечно, знаю, — ворчу я, пытаясь повторить Ксюшины манипуляции. С тестом я ни разу не работал, вареники не люблю, как и пельмени.

— Удивительно, — хмыкает Виктория и тоже берётся за дело.

Я с удивлением понимаю, что мне нравится это нехитрое занятие. Нет, я не открыл в себе кулинарные задатки, дело в другом. Мне уютно и спокойно рядом с Викторией и радостной Ксюшей. Она лепит эти вареники с таким старанием, что я невольно поддаюсь ей и начинаю каких-то монстров создавать, лишь бы дочь ещё раз улыбнулась. Что она и делает.

— Самые красивые вареники у Виктории Андреевны, — заявляет Ксюша. — А потом уже у меня. Но я этим первый раз занималась, значит, победа должна быть моей. Правильно?

— Мои произведения искусства вам совсем не нравятся? — ёрничаю я.

— Сойдёт, — благосклонно произносит Ксюша.

— Есть можно, — поддакивает ей Виктория.

Она бросает вареники в кипящую воду, а я поднимаюсь к себе, чтобы переодеться в чистое. Настроение приподнятое. С дочкой мне интересно заниматься даже такими простыми вещами, как готовка. Никогда бы не подумал. В груди становится тесно. Никому не отдам Ксюшу. Ни при каких обстоятельствах.

Мы ужинаем на кухне. Вареники оказываются вкусными и сытными, Ксюша их за обе щеки уплетает. То и дело поглядываю на Викторию. Мне хочется как можно чаще на неё смотреть, угадывать её эмоции, ловить случайные улыбки. Она ест без особого аппетита, загружает грязные тарелки в посудомойку. Ксюша вертится рядом, без устали тараторит:

— А мне понравилось готовить! Но на велосипедах интереснее кататься. Я у Кати завтра спрошу, умеет ли она лепить вареники. А то она хвасталась, что вместе с родителями все-все уроки делает, и на каток ходит, и даже маме помогает цветы выращивать. Я тоже хочу чем-нибудь похвастаться.

— Мы можем сходить на каток все вместе, — предлагаю я.

— И с мамой тоже?

Сколько раз она будет вспоминать Каролину? Это вообще когда-нибудь закончится? Я больше всего боюсь, что Ксюша будет постоянно нуждаться в материнском тепле и участии. Как ей донести одну простую мысль — люди, которых мы любим, не всегда отвечают нам взаимностью? И ничего ты с этим не поделаешь.

— Вряд ли она захочет.

— А если мама не против? Нам было бы весело вчетвером.

Ну как я могу отказать, когда в глазах дочери столько надежды? Что-то я чересчур мягким в последнее время становлюсь. Благо, работы это не касается. Не хватало ещё бизнесом рисковать из-за невесть откуда проснувшейся во мне доброты.

— Только если она не против, — выталкиваю из себя.

— Ура-а-а-а! Я сейчас же позвоню маме и спрошу, хорошо?

Нехотя киваю. Ксюша спешит к себе, мы с Викторией остаёмся вдвоём на пустой кухне.

— Мне иногда кажется, что Ксюше будет интересно любое занятие, которое ты ей предложишь.

Виктория довольно улыбается.

— Разве это плохо?

— Я такого не говорил. Ты отлично ладишь с детьми. Мне интересно, это врождённое качество?

— Не знаю. С племянником я тоже в хороших отношениях. Иногда Лара мне завидует. Говорит, Лёва мне больше доверяет, чем ей.

— Это так?

— Угу. Я часто с ним сидела, когда Лара работала. Лёва очень умный ребёнок, любознательный, энергичный. Я с ним много нового узнаю.

— Например?

— Из недавнего — мы вместе смотрели видео о жизни в тюрьме. А до этого он интересовался денежной системой разных стран. Мне иногда кажется, что Лёва больше меня о мире знает, — с гордостью произносит Виктория.

— Сколько ему?

— Почти десять.

— Я в его возрасте с одноклассниками в футбол играл. А вы с Ларой родные сёстры?

— Нет, двоюродные.

Наш разговор прерывает Ксюша. Она с визгом вбегает на кухню и, не отдышавшись, сумбурно говорит:

— Мама согласна. Она сможет завтра или послезавтра с нами пойти. Классно, да, пап?

— Да.

Однако ничего классного в этом нет. Я был уверен, что Каролина найдёт какую-то правдоподобную отговорку и откажется. Недооценил её. И на попятную уже не пойдёшь, Ксюша должна знать, что её отец всегда отвечает за свои слова.

— Что ж, завтра нас ждёт интересный вечер, — резюмирую я.

Виктория хмурится, а затем отворачивается и начинает протирать и без того чистый стол. Смотрю на часы. Время позднее, пора укладывать Ксюшу. И ни за что на свете не спускаться вниз. Нам с Викторией не следует оставаться наедине. Я не уверен, что смогу держать себя в руках.

Глава 16

Лара всплескивает руками и спрашивает:

— Вы идёте вчетвером на каток, я правильно услышала? — удивлённо таращит она глаза.

— Ага, — киваю. Сажусь на подоконник, телефон повыше поднимаю, чтобы сестра меня видела. Из-за плотного рабочего графика мы пока встретиться не можем, так