Венди Холден - Женушки из Бата

Она также показывала всем своим видом, что привыкла к лучшим условиям. Впервые увидев спальню на Фицерберт-плейс, с глубокой трещиной на одной стене и влажным пятном на другой, няня Харрис молча огляделась, потом неодобрительно фыркнула и заметила:

— У лорда Файрбурна было совсем по-другому.

Хьюго понял, что вопрос о том, как было там, станет очень большой ошибкой. Но и спрашивать не требовалось. Через десять минут после появления няни Харрис он знал, что там была роскошная, отдельная квартира в восточном крыле Файрбурн-холла. А сам Файрбурн-холл представлял собой огромный, величественный особняк, окрашенный кремовым цветом, и стоял среди цветущего парка. Он совершенно не напоминал видавший виды домик сомнительной архитектуры в ряду других. Правда, благодаря Аманде, это был домик с голливудской кухней, установленной самой дорогой фирмой Бата.

В любом случае, кто такой этот лорд Файрбурн, черт побери? Хьюго вспомнил, что Аманда читала о нем в каком-то журнале, и он произвел на нее большое впечатление. Она нацелилась найти няню, которая работала у лорда. Хьюго не в первый раз ругал прочитанное женой. Неужели нельзя было выбрать кого-то другого?

– Здесь недостаточно темно, — вынесла приговор детской няня Харрис. — Вы должны повесить светонепроницаемые шторы и специальные занавески со светонепроницаемой подкладкой, причем немедленно, если вы хотите, чтобы ребенок спал столько, сколько нужно.

– Хорошо, — ответил Хьюго, раздумывая, где все это брать. Явно, что все требовалось раздобыть немедленно.

– Могу сообщить вам… — заговорила няня Харрис тоном, который неожиданно пообещал конструктивное предложение.

– Что? — подбодрил Хьюго.

– Я столкнулась точно с такой же проблемой, когда приехала в дом… — снизив голос, няня Харрис произнесла имя очень знаменитой рок-звезды. — У него тоже не оказалось светонепроницаемых штор.

Хьюго обрадовался, оказавшись в такой знаменитой компании. Хоть что-то общее нашлось, хотя бы отсутствие штор.

— И что он сделал?

— Тут же позвонил в «Харродз», приехали мастера и сразу же все повесили. В том доме на расходы не скупились. — Няня Харрис неодобрительно обвела помещение своими выпученными глазами. Глаза остановились на выставленной на обозрение заднице Гари, маляра, недавно нанятого Амандой для покраски спальни, которую она почему-то именовала «господской», и площадки перед лестницей, в «традиционные» цвета. Хьюго совершенно не нравился тускло-голубой цвет, которым в настоящее время красили площадку. Приложив значительные усилия, он вспомнил, что именно такого цвета были обложки тетрадей по математике в школе.

Хьюго нервно потер руки. «Харродз». Это очень дорого.

— Не беспокойтесь. — Гари поднял голову. — У меня есть предложение.

Хьюго удивился, что Гари слышал, о чем говорили. Обычно он никогда ничего не слышал, если ему давали указания.

— А что если я просто покрашу окна в детской в черный цвет? — предложил Гари странно высоким пищащим голосом. — А если еще и снаружи черным покрасить, вообще ничего будет не видно. Точно вам говорю. И совсем не нужно покупать никакие светонепроницаемые шторы.

Хьюго пораженно посмотрел на него.

— Прекрасная мысль, Гари. — Хьюго повернулся к няне. — Как вы считаете, няня Харрис? — Он сопроводил вопрос своей самойослепительной улыбкой. Пусть она — боевой топор, но он все равно ее сломает. Еще ни одна женщина, с которой он сталкивался по жизни, не могла противостоять знаменитому шарму Хьюго Файна. Однако, похоже, няня Харрис стала первой.

– Определенно, это нетипично. Но если это на самом деле лучшее, что вы можете сделать… — Она поджала губы. Можно было не добавлять, что ничего подобного просто не могло случиться у лорда Файрбурна.

– Так, теперь другой вопрос, мистер Файн, — суровым тоном произнесла няня Харрис. — Я объясню вам свои требования. Крайне важно, чтобы все они соблюдались. Есть определенное время для сна, для приема пищи…

– Великолепно, — одобрительно перебил Хьюго, еще добавляя шарма. Он пока не побежден, вообще ей еще далеко до победы. — Нас всех тут давно пора дисциплинировать.

Няня Харрис нахмурилась.

– Мистер Файн, я имела в виду миссис Файн и ребенка. Я не собираюсь следить ни за кем другим из вашей семьи.

Няня Харрис с большой скоростью прикрепила по всем стенам детской бумажки с указанием распорядка дня. У Хьюго аж голова закружилась, когда он на них смотрел. Предполагалось, что его сын будет просыпаться ровно в 6:45, после этого его искупают, оденут, потом Аманда накормит его завтраком, затем ребенок будет два часа играть, после чего вернется в постель на сорок пять минут. В следующий раз его будут кормить в 10:30, после чего его ждут разнообразные формы деятельности до послеобеденного сна. Учитывая такое количество обязанностей, Хьюго показалось странным, что ребенку не предоставляется личный помощник. Возможно, и неплохо, что он до сих пор находится в «Кавендише» вместе с матерью. Учитывая график, который его ждет по выписке, ему требуется отдохнуть. Столько, сколько удастся.

Элис не хотела покидать «Кавендиш», как и Аманда. Ей очень нравилось находиться в тепле и комфорте, в настоящей кровати, а не спать на полу, пить из нормальных стаканов и есть из фарфоровых тарелок. Она не осознавала, насколько ей всего этого не хватало. Но она сдерживалась и не признавалась в этом Джейку. Ему наверняка не понравится такое потакание своим желаниям, и у него для этого есть основания.

Она сама с большим удовольствием воспользовалась бы еще несколькими днями роскошного отдыха. Но Джейку в «Кавендише» совершенно не нравилось, и он был нацелен отвезти ее домой. Он ясно дал понять, что роддом противоречит его принципам.

Вернувшись в «Старый морг», Элис пыталась не обращать внимания на контраст. Или на кучи хлама в кухне, результаты последних «спасательных операций» Джейка. Она отчаянно старалась сдерживаться, когда открыла ящик со своим нижним бельем и увидела, как оттуда вылетели плодовые мушки, беженцы от пищевых отходов, которые так и не желали есть черви.

Вместо этого она сконцентрировалась на позитивном. Например, Джейк сделал пеленальный столик из ящиков, в которых поставляют бутылки с молоком. Стоило Элис подумать, что он немного неустойчив и низковат, как она тут же спрашивала себя, сколько еще отцов потрудятся сделать нечто подобное для своего первенца. Было трудно придумать более трогательное выражение отцовской любви, конечно, соединенное с беспокойством за судьбу планеты.