Инга Берристер - Лавры победителя

— Тетя Агата?! Но ведь она ничего не знала?!

— Полагаю, что она знает о тебе намного больше, чем ты думаешь. Она поведала мне о своем беспокойстве, когда поползли слухи о твоей связи с Брайаном, и о том, как расстроилась, когда ты сообщила ей об отъезде. Тетя поняла, почему ты так решила, и гордилась тобой. — Лоуренс отвернулся и как-то блекло произнес: — Я видел и его. Не найдя тебя нигде, я решил, что ты…

— Что я уехала к Брайану?!

— Но я был на грани помешательства, — честно признался он. — Мне нужно было найти тебя. Вместо Брайана я разговаривал с его женой, и она рассказала мне все, что произошло. Что сначала вы были с ним любовниками, но ты даже и не подозревала, что он женат.

Действительно, Дебра призналась Синтии, что не знала о ее существовании, но она никак не предполагала, что ее слова будут переданы Лоуренсу.

— Даже если вы и были когда-то любовниками, это ничего не меняет для меня, — взволнованно произнес он. — Это ничего не решает. Я очень много думал над этим и должен признать, что любовь очень сильное чувство, которое нельзя игнорировать.

— Ты не можешь любить меня.

— Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы я любил тебя? Не разрешаешь мне? Я не виню тебя за это, — грустно сказал Лоуренс. — Поверь, я приехал сюда не плакаться тебе в жилетку и не делиться своими переживаниями.

— Тогда зачем?

— Потому что мне надо было видеть тебя. Я потерял сон и аппетит, не мог работать…

— Роберт сказал мне, что ты летал в Лос-Анджелес. — Мысли в голове спутались, и она сказала первое, что пришло ей на ум.

— Это правда. У мамы был второй сердечный приступ.

Его лицо исказилось от душевной боли, и Дебра машинально протянула к нему руку. Легкое касание было сродни мощному электрическому разряду.

— На сей раз это был инфаркт, и она умерла. Я понимаю, что смерть для нее была избавлением от того жалкого подобия жизни, которое она влачила с момента развода с отцом. Мама любила его до последнего дня. — Лоуренс говорил тихо, словно исповедовался. — Всю свою жизнь я отрицал очевидное: во мне течет кровь женщины, беззаветно отдавшей себя любви. И я даже поклялся себе, что никогда не влюблюсь и уж тем более не доверю свою судьбу в руки другого человека.

Именно такой откровенности и добивалась Дебра от него когда-то. Это разрушило все барьеры, разделявшие их. Но она не торжествовала, а лишь испытывала смертельную слабость и неверие в реальность происходящего.

— Мне следует уйти. — Он отпустил ее и встал. — Я обещал Ванессе, что не утомлю тебя.

— Ванесса знает, что ты здесь?

— Да, — ответил он изумленной Дебре. — Я звонил ей вчера утром, как только вернулся из Лос-Анджелеса. Позднее она связалась со мной.

Все сходится: они разговаривали тогда, когда она, Дебра, была в деревне и заходила в банк и на почту.

— Мне удалось уговорить ее разрешить встретиться с тобой. По ее мнению, мы должны все выяснить наедине…

— Ох уж эта Ванесса!

— Не сердись. Она сказала, что ты не хочешь меня видеть, — заступился за нее Лоуренс.

Да, но все же Ванесса хороша: уехала и не предупредила о его приезде! — с благодарным “осуждением” подумала Дебра. Лоуренс тем временем направился к двери, чтобы уйти, и уже взялся за ручку, как услышал слабый оклик:

— Лоуренс… В тот вечер, когда ты приехал ко мне домой и обвинил меня в связи с Робертом, ты сказал, что никогда не искал близости со мной…

— Я только что прилетел из Лос-Анджелеса после смерти матери. Весь полет я размышлял о том, что наконец случилось то, о чем она мечтала и к чему стремилась всю жизнь: она умерла. Из аэропорта я поехал прямо к тебе. В тот момент мне никто не был нужен, кроме тебя… — как-то отрешенно произнес он. — Я хотел быть с тобой, забыть себя и свое прошлое в твоих нежных объятиях… Я был сражен и не сразу поверил своим глазам, увидев тебя в машине Роберта. Это было громом средь ясного неба. И я наговорил тебе много лжи в тот вечер. Мучаясь от собственной душевной боли, я самозабвенно терзал и тебя, говоря и поступая так постыдно, что этого нельзя забыть и простить. Я-то уж точно запомню на всю жизнь. К моменту возвращения домой, я уже раскаивался в сказанном и содеянном. Мне надо было остаться с тобой и бороться, заставить тебя полюбить меня вместо Роберта. — В его словах звучали ожесточение и горечь. — На следующий день, когда ты не пришла на работу, я забеспокоился и поехал к тебе домой, но и там тебя не было. Тогда я решил, что ты опять с Робертом. Приехав к себе, я не придумал ничего лучшего, как напиться до бесчувствия. Вот в таком плачевном состоянии Жаклин и Роберт нашли меня.

— И тогда, узнав правду, ты стал разыскивать меня.

— Да. Я искал тебя повсюду. Я люблю тебя, и меня не интересует ни твое прошлое, ни какие у тебя были связи. Но я никак не могу доказать тебе свои чувства, как и не вправе просить тебя поверить мне. Я надругался над твоим доверием, и нет мне прощения за это.

Лоуренс медленно открыл дверь. В эту минуту в душе Дебры боролись гордость и надежда. Что делать? Отторгнуть его и остаться с сомнительной победой или поверить и рискнуть, не зная исхода? Выбор был за ней. Лоуренс шагнул за порог. Вот сейчас он…

— Лоуренс…

Услышав свое имя, он повернулся к ней, мучительно ожидая продолжения.

— Пожалуйста, останься.

Эти два слова решили его судьбу. Дрожа как осиновый лист, он приблизился к Дебре и обнял ее.

— Если это все снится мне, то я не хочу просыпаться, — прошептал он, прижимая ее к себе. — Я не заслуживаю такой милости. Обещаю, что найду способ доказать тебе… Я не вправе просить тебя любить меня, но…

— Если бы я не любила тебя, то никогда бы не решилась попросить тебя остаться, — прервала она. — Хотя я всячески сопротивлялась своему чувству к тебе, мне пришлось уступить.

— А если я скажу, что рад этому, ты возненавидишь меня?

Лоуренс наклонился к ее губам, но она увернулась и выскользнула из его объятий.

— Ты, наверное, голоден. Дорога сюда длинная. Я приготовлю что-нибудь поесть.

Неужели это все происходит с ней: нервная пустая болтовня, страх перед его прикосновениями? Что же случилось? Она любила его, но вместе с тем смущалась и боялась. Неужели потеряла доверие к нему навсегда? Лоуренс беззвучно отпустил ее, но она успела заметить боль в его глазах.

Он послушно согласился с ней, сказав, что охотно что-нибудь съел бы. Потом помог с готовкой, а когда поели, вместе убирали со стола и мыли посуду.

Позвонила Ванесса и извинилась за подстроенную ею встречу. И Дебра, и Лоуренс поговорили с ней. Потом в гостиной воцарилась пугающая тишина. Несмотря на то что в комнате было тепло, Дебру бил озноб, Лоуренс больше не предпринимал попыток обнять ее, а стал рассказывать о себе и своем детстве, обнажая перед ней все самые неприглядные моменты далекого прошлого. Слово за слово, и она, разоткровенничавшись, поведала ему о тете Агате. Теперь Дебра говорила о ней не как о сдержанной и скупой на ласки старой деве, а как об одинокой женщине с трагической в чем-то судьбой. Всю свою жизнь она посвятила воспитанию маленькой девочки, которую нежно любила, боясь показать это. Она потчевала ребенка нравоучениями и строгими моральными принципами, но Дебра ни на минуту не сомневалась, что тетя Агата и сейчас любит ее до самозабвения.