Дороти Иден - Можно и не любить

Она отшатнулась от него.

— Прекрати!

— Почему я должен прекратить? — Грант схватил ее и повернул к себе лицом. — Когда ты разбудила меня и заявила, что с тебя довольно этого соглашения? Ты ждешь, что я буду приветствовать это и скажу: позволь, Ханна, узнать, когда отправляется домой следующий самолет и…

— О Господи! — Ее пылающее лицо было повернуто к нему. — Или ты, черт возьми, привык к тому, что все происходит так, как тебе хочется, и даже не представляешь, что женщина может сама подумать о себе или…

— И что же это? Порыв к женскому освобождению?

— Если тебе так угодно думать. Я не намерена защищать свое решение.

— А я говорю, черт возьми, ты мне все объяснишь.

Они в упор смотрели друг на друга, и единственным звуком в комнате было их дыхание, и неожиданно Ханна почувствовала, словно стены сомкнулись вокруг нее. Она должна вырваться из этого помещения, где еще сохранялся слабый запах их любви, должна увидеть что-то другое, кроме разгневанного лица Гранта и разбросанной постели за ним.

Она проглотила комок в горле и только тогда смогла произнести:

— Давай лучше продолжим эту дискуссию за завтраком.

— Это первая разумная вещь, которую ты сказала за все утро. — Он отпустил ее, повернулся и направился в ванную. — Я пойду приму душ.

Как только Ханна услышала шум льющейся воды, она сбросила халат, надела джинсы и блузку и вышла в атриум на яркое утреннее солнце.

Эстрелла уже поставила серебряный кофейный сервиз на маленький столик возле бассейна. Ханна налила себе кофе и сразу выпила полчашки. Кофе должен прояснить ей голову. Она долила чашку и опустилась в кресло. Главное — не допустить, чтобы он вынудил ее защищаться. Она подняла голову при звуке его быстрых шагов. Он выглядел посвежевшим в мятых хлопковых брюках и джинсовой рубашке, но за его расслабленной внешностью скрывался тлеющий гнев.

Ее сердце тревожно забилось. Она должна быть сильной.

— А теперь, — его слова прозвучали отрывисто, когда он вытащил кресло, перевернул его и оседлал, — что, черт возьми, означает вся эта болтовня, что ты не хочешь продолжать связь со мной?

— Просто я так чувствую, — спокойно сказала она, — я сожалею, если невольно подтолкнула тебя думать об этом как-то иначе.

— Вот так?..

— Да. Вчера вечером, когда ты говорил, чтобы остаться…

— Это забавляло тебя? Что я планировал будущее, в то время как ты планировала бегство?

— Глупо так говорить, Грант. Я не собираюсь устраивать никакого бегства. Я просто хочу вернуться в Сан-Франциско, чтобы могла…

— …вернуться обратно к своей жизни. Да. Замечательная фраза. Но что это означает?

— Я думаю, это очевидно. Я нуждаюсь в работе, в крыше над головой.

— Возвращение к твоей столь желанной независимости, — холодно сказал он.

— Да, верно.

— И ты не хочешь продолжать связь со мной. Давай не уходить от этой темы. — Он встал и налил себе чашку кофе. — Тебе никто не говорил, что вежливость требует дождаться приглашения, прежде чем отвергнуть его?

— Что это означает?

— Ты высказала мне свое решение раньше, чем я спросил тебя о чем-нибудь. Но ты всегда была очень восприимчива. — Он холодно улыбнулся ей поверх чашки. — Ну, продолжай, черт возьми! Я не дурак, знаю, что у тебя на уме.

— Потрясающе, каким образом ты всегда узнаешь, о чем я думаю?

— Полагаю, что ты имела в виду нашу женитьбу.

— Да, если бы я знала, если бы я знала, что ты этого ожидаешь от меня, то… — Она оборвала фразу и повернулась к нему спиной. — Слушай, это все не относится к делу. Я хочу домой. И хватит об этом.

— Ты имеешь в виду, что если бы знала, что я ожидал, что ты будешь вести себя как женщина, а не машина, ты бы никогда не согласилась выйти за меня замуж.

— Что, что? — Ханна резко повернулась, вся пылая.

— О, я знаю, чего ты хотела, Ханна. — Его голос сейчас был вкрадчив и мягок. — Ты думала, что получишь все, не дав взамен ничего, что ты можешь получить все выгоды этого соглашения без того, чтобы в нем участвовать.

— Я не хотела никакого соглашения, черт бы тебя побрал! — на ее глаза навернулись слезы.

— Конечно нет. Зачем тебе напоминать о том, что женские потребности и желания оказались замороженными в той глыбе льда, которую ты называешь сердцем?

— Теперь я поняла. — Ханна опустила чашку. — Великий Грант Маклин думает, что он разбудил мое либидо, и теперь ожидает, что его официально отблагодарят за это. — Она поднялась на ноги. — Что ж, в таком случае у меня есть для тебя кое-какие новости. Ты не разбудил ничего. То, что произошло этой ночью, не имело к тебе никакого отношения.

— Разве?

Его голос был угрожающе мягок, но Ханна уже ничего не слышала, кроме своего собственного гнева и боли. Она встала на ноги, лицо ее пылало, руки уперла в бока.

— Ты прав, — выпалила она, — да, у меня имеются определенные потребности, а у кого их нет? Ты просто оказался в нужном месте в нужное время.

Он сделал к ней быстрый шаг и схватил за запястье, вывернув кисть руки так, что она оказалась у нее перед глазами.

— Что ты видишь? — процедил он сквозь зубы.

— Отпусти меня!

— Отвечай на вопрос! Отвечай мне, что ты видишь?

— Я не…

— Кольцо. Кольцо из желтого золота. — Его улыбка была ледяной. — И я тот мужчина, который надел его.

— К моему великому сожалению, — отрезала Ханна.

— Приятные слова жены своему мужу после первой брачной ночи, дорогая. — Грант горько засмеялся.

— Перестань пороть чепуху! Ты мне не муж!

— Нет, черт побери, я тот, кем назвался, — пробурчал он. Их взгляды скрестились. — И я говорю, что мы все еще женаты.

— Но ты сказал… вчера вечером…

— К черту прошлый вечер! — Он с трудом сдерживал ярость. — Для меня он был, словно прыганье через обручи!

— Что?

— Тебе придется найти самого лучшего адвоката, которого только можно найти за деньги, если ты хочешь вырваться из этого замужества.

— Это не замужество, — быстро произнесла она. — И ты знаешь это. Это было соглашение.

— Скажи об этом судье. — Лицо Гранта потемнело.

Он отпустил ее кисть, прошел мимо нее и вошел в дом, даже не взглянув на нее.

Ханна глядела ему вслед. И как только она могла внушить себе, что влюблена в него?

Глава двенадцатая

Наконец Грант согласился, что оставаться в Мексике не имело смысла. Это была маленькая победа Ханны.

У нее не было никакой возможности вернуться к прежней жизни: ни работы, ни квартиры, ни денег. Она была привязана к нему свидетельством о браке и его упорным желанием удержать ее заключенным между ними контрактом.