Татьяна Веденская - Утро после «Happy End»

– Спасибо, что хоть весов не завели, – как-то высказалась я, когда она в очередной раз обматывала меня сантиметром.

– Весов? – на минуту остановилась Аллочка. На ее лице застыл немой вопрос «как же я забыла про весы!». Я попыталась перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему типа погоды (когда же у нас, наконец, начнется настоящее лето, а не эти дурацкие дожди) или работы (и какой дурак только ездит в Египет, там же теракты). Но мои ухищрения пропали всуе. На следующее же утро Аллуся приволокла из дому электронные весы, показывавшие всю глубину моего падения с точностью до десяти грамм.

– Это жестоко, – пыталась скрыться от нее в туалете я. – Бесчеловечно.

– Потом скажешь спасибо! – кричала мне вслед она. – Все равно весь день ты там не высидишь!

– Посмотрим, – я капризно повела плечами и пошла сидеть на горшке с томиком из серии «как стать счастливой за три дня». Оказывается, что счастье – это вообще не вопрос. Достаточно только разложить по углам в квартире стодолларовые купюры, перестать думать о негативе и начать пить по утрам лимонный сок. Ну, и фен-шуй, конечно. Если верить автору, то в нашей с Костей квартире все было не так. Столь необходимый всем денежный поток у нас утекал на лестницу, надо было срочно ставить непонятный барьер. То ли зеркало Боа, то ли еще что. У меня его в любом случае не имелось. Я обеспокоилась. Но дальше все было еще хуже. Любовь у нас располагалась в туалете, отсюда, видимо, и все проблемы. Поди, сохрани верность любимому, если любовная энергия тает в канализации. Любая бы сорвалась в таких условиях, приближенных к полевым. Да еще и традиционное место для отдыха располагалось где-то в районе холодильника.

– Вот почему меня так тянет на булки! – воскликнула я и пообещала себе немедленно сделать что-то для изменения этого пугающего положения вещей. И вскочила с унитаза, потому что было невозможно скрываться от любимого коллектива, когда тут такое. Сказать по правде, про весы я вообще забыла, за что и поплатилась. Общественность, как всегда, победила, и я была немилосердно взвешена. Надо сказать, что процедуру эту я проходила не впервые. Когда Костя, как оглашенный погнал меня в женскую консультацию еще на десятой неделе (мы обязаны сделать ВСЕ!), там меня тоже взвесили, обмерили и разложили на кусочки. Результаты записали в карту. Короче, всех посчитали. Во мне на момент привода к тете-доктору имелось шестьдесят три килограмма. Не так и плохо, хотя я бы предпочла видеть первой цифрой пятерку. Однако я тут же уговорила себя, что вообще-то я весила пятьдесят десять килограмм (девятьсот грамм), а эти лишние три кило набрала за десять недель беременности. Мне сразу стало легче.

– В первом триместре женщина скорее теряет вес, чем набирает, – обломала меня тогда докторша из городской поликлиники.

– А я набрала, – цеплялась за мечту я.

– Невозможно, – наотрез отказала мне в милостыне она. А я в очередной раз убедилась, что нормальные люди в городской поликлинике работать не будут. Вот у Динки в поликлинике мне бы наверняка сказали, что три кило – это несерьезно и поводов для паники нет ровно никаких. Хотя бы даже для того, чтобы поберечь мою нервную систему. Беременной женщине вредно волноваться. А теперь вот добрые коллеги завели пыточный арсенал прямо на рабочем месте.

– Не буду взвешиваться, – пыталась упереться я. Где-то каким-то седьмым чувством я понимала, что ничего хорошего в способности весов определять все с точностью до десяти грамм нет. Для меня, во всяком случае. Мне бы больше подошли весы с дельтой в десять кило.

– Надо. Разожрешься, потом будет караул! – сверлила меня взглядом Аллочка. У нее, как и у всех рожавших дам нашего кордебалета, имелся богатый собственный опыт, который все спешили применить на мне. – Сколько ты в последний раз весила?

– Шестьдесят килограмм, – уверенно продекламировала я. Уперлась в металлический взгляд НН. – Три.

– Что три? – процедил он.

– Шестьдесят три, – срывающимся писком сообщила я.

– Врать нехорошо, – шмыгнул носом НН. После чего меня-таки загнали на эти проклятые высокоточные весы, которые отразили цифру в шестьдесят семь килограмм триста пятьдесят шесть грамм. Эти триста пятьдесят шесть грамм меня почему-то окончательно добили. Мне и шестьдесят семь-то было много. А тут еще этот досадный довесок.

– У-у-у-у-у! – завыла я.

– Ну вот. Теперь опять никто не будет работать, – всплеснул руками НН. – Всем придется утешать нашу реву-корову.

– Тише ты. Ничего страшного, – противно лебезила Аллочка. – Завтра сядешь на разгрузочную диету, и все будет просто прекрасно. Тебе главное не набирать больше ни грамма.

– Нереально, – затрясла плечами я.

– Тебе надо просто хотя бы завязать с бесконечными булками, – послышалась реплика из зала. Я все поняла. Одно из двух. Или я буду чувствовать себя человеком, улыбаться мужу и думать о будущем без страха, но это все возможно только на топливе приблизительно в одну булку за три часа. Либо…об этом лучше не думать. Даже страшно представить, во что превратится моя жизнь, если мне завязать с мучным. Ад, страшный кошмар. Я не доношу ребенка. Жизнь кончится!

– Ты хоть сама понимаешь, что это бред? – разозлилась Динка, когда я рассказала ей про страшную цифру на весах.

– Почему?

– Потому что без слоеной плюшки еще никто не умирал. А вот депрессию у тебя действительно надо лечить. А то ты так потом в двери проходить не будешь.

– И как ее лечить? Если ничего, кроме булок не помогает? Я без них пропаду, – засомневалась я.

– Ты хоть попробуй, – смягчилась Дудикова. Я решила, что действительно, попытаться-то я могу. И попыталась. Как только дошла с работы домой, так сразу и попыталась. За весь вечер я ни разу не вышла из дома и не пошла в сторону торгового центра, где базировалось средоточие зла. В смысле, ларек со свежей выпечкой. Я угрюмо ворочалась в кровати до двенадцати часов ночи, с ненавистью рассматривая безмятежное Костино лицо. Спящее сладким сном праведников Костино лицо. В двенадцать часов я выпила еще один (триста тридцатый) стакан чая, после чего мне все-таки удалось отключиться на несколько часов. Спала я нервно, тревожно. Мне снились кошмары, и я открыла глаза в шесть утра, безо всякого шанса уснуть снова.

– Если так пойдет дальше, я превращусь в неврастеничку, – возмутилась я. – У меня же практически ломка!

– А что с тобой такое? – с искренним непониманием оглядел меня сверху вниз Костя.

– То! Мне запретили есть булки. Булочки! Я не могу заснуть. У меня кружится голова. Мне явно не хватает каких-то витаминов, содержащихся в муке.

– Все ясно. Ребенка не покормили, – засмеялся Костя. – Ну-ка, собирайся, я куплю тебе пирожок.