Ирина Степановская - Боковая ветвь

Он прочитал эти строки и переменился в лице. Наташа решила идти до конца. Отступать было поздно.

— Ты пойми, — она перестала писать и говорила, глядя ему прямо в глаза, — девушки должны выходить замуж, становиться матронами и иметь детей — это незыблемый закон природы. Никто не может его изменить. Это значит, что мужчины должны выбирать себе жен. Не можешь же ты отрицать, что жениться по безумной любви — просто глупо. Влюбленность может быстро пройти.

В этот момент Наташа была похожа не на двадцатилетнюю девочку, а на умудренную жизненным опытом очкастую училку. Она продолжала:

— Выбирать жену или мужа нужно, трезво оценивая их достоинства и недостатки. К тому же я знаю, что нравлюсь тебе, хоть ты меня до конца и не знаешь. Все равно рано или поздно ты должен будешь на ком-нибудь жениться. И совершенно не факт, что другая девушка подойдет тебе больше, чем я. Отчего бы тебе не жениться сейчас? Мы были бы всегда интересны и полезны друг другу, и я не сомневаюсь, что для брака мы были бы идеальной парой. Ты учился бы в аспирантуре, а я за это время окончу институт; и, пока мы не встанем на ноги, я уверена, мои родители стали бы нам помогать, ведь они очень любят и тебя, и меня. Тебе никогда не было бы со мной скучно, а это очень ценно для брака, ведь проходить имеет обыкновение любовь, а дружба с годами, говорят, становится только крепче. Я бы всегда ценила в тебе твой деловой ум, рациональную хватку, силу и способность понимать юмор. Я уверена, что у тебя впереди большое, прекрасное будущее! Ты очень способный! Ты должен стать знаменитым конструктором, таким же блестящим, как Туполев или даже Курчатов, только в автомобилестроении. Ты должен создать свое новое конструкторское бюро, чтобы наши машины были не только не хуже, а во многом лучше, чем западные! И я всегда буду рядом с тобой, стану той женщиной, которая всегда тебя поймет, поддержит и поможет тебе. И при этом я не превращусь в мелочную и капризную безделицу, ведь я тоже займусь своим делом!

Щеки ее, обычно матовые, теперь раскраснелись от смущения, что ей пришлось выступить в такой непривычной роли. Себе в оправдание она решила, что он с его рациональным умом должен правильно оценить ее смелость. Но Алексей, хоть и тоже смутился, приглашения станцевать белый танец на празднике жизни не принял.

— Я подумаю надо всем этим. — Он неловко поднялся с кресла, сослался на срочное дело, откланялся и ушел.

Его не было около месяца. К этому времени она уже поняла — с ним все закончено. Наконец, перед самым отъездом, он зашел на пару минут попрощаться.

— Я тебе напишу из Питера, — неловко повертевшись в коридоре у зеркала и даже отказавшись пройти в комнату, сказал он.

— Конечно-конечно! — улыбнулась она. Прощание прошло быстро и холодно.

Тогда она навсегда запомнила: отрицательный результат — тоже результат. И справедливости ради нужно отметить, о самом проведенном эксперименте Наталья Васильевна впоследствии никогда не жалела. Она иногда жалела о полученном результате.

Хампердинк разошелся вовсю. Наташа свободно владела французским, на котором писала практикум и читала лекции, но и английский понимала вполне сносно. Слова и мелодия щемили ей сердце. Она смотрела на вновь пришедшего в комнату и теперь танцующего Серова. Он так же крепко обнимал свою даму, как двумя танцами раньше ее, и хорошо смотрелся с ней. Наташа подумала, что настоящие танцоры и должны, наверное, хорошо чувствовать даму. Зачем она обошлась с ним грубо? Он ведь не сделал ей ничего плохого. Все говорили, что он отличный врач. Однажды он пригласил ее погулять по городу, но у нее были в тот день дополнительные занятия. Она отказалась. Возможно, он подумал, что это был просто предлог, и с тех пор до сегодняшнего вечера больше не подходил к ней. Нехорошо получилось. Он может подумать, что она плохо воспитана. Ей надо как-то загладить неловкость.

Она все так же сидела у стола и грустно смотрела на танцующих. И Серов через плечо своей партнерши поймал ее усталый и задумчивый взгляд. Он подумал, что доктор Нечаева сейчас похожа на нахохлившуюся маленькую пичужку. Наташа же — неизвестно, правда, почему — воображала себя утомленной жизнью женщиной-вамп.

Музыка смолкла, и танцующие пары уже собрались расходиться по местам, когда чей-то пьяненький голос отчетливо произнес слова, которые часто звучат в конце вечера:

— В заключение белый танец! Дамы приглашают кавалеров!

Наташа встала со своего места. «Надо пригласить его!» Но, томно улыбаясь, к Серову уже подплывала жена инженера горно-обогатительного комбината. Наталья Васильевна проявила активность.

— Простите. — Она быстро скользнула, ловко сделала круговое движение плечом и оставила позади конкурентку.

В глазах у Серова запрыгали чертики. Он повернулся к инженерше и приложился губами к ее руке.

— Дорогая, — сказал он ей вслух с оттенком интимности, — та дама, которая сейчас вас так бессовестно бортанула, через месяц свинчивает отсюда. И поэтому она ужасно боится, что я не успею ее клеить до скорого отъезда. Позвольте же мне, дорогая, протанцевать с ней последний танец! Ведь уезжает она, а мы с вами — остаемся!

Самого инженера в этот момент не было в комнате. Но широко раскрытый рот и округленные глаза его супруги давали понять, что слова Серова не останутся секретом для публики. Пока инженерша соображала, как ей выпутаться из этого положения, музыка поплыла, и Наташа почувствовала руки Серова на своей талии.

— Так вы не протянете здесь два года, — прошептала она, наклонившись к самому его уху. — Не боитесь, что вытурят одновременно со мной?

— Может, был бы и рад, да только деньги нужны! — Он еще секунду подумал и добавил: — Да и с клиникой расставаться было бы жалко. Эти маленькие студенты — просто чудо! Ловят каждое слово, не то что наши дураки, которых не загонишь учиться!

«Зачем он говорит здесь такие слова? Еще не хватало обвинений в аполитичности, преклонении перед Западом или, вернее, Востоком, — подумала Наташа. — Ах вот что, он пьян! Но деваться некуда, сама напросилась. Интересно, он хоть что-нибудь соображает?»

— Вы простите меня за грубость, которую я сказала вам в начале вечера, — нерешительно заговорила она, — день сегодня такой, все не клеится! — И Наташа смутилась, почувствовав, что невольно скатилась в каламбур. Она ожидала насмешки, но он молча смотрел на нее и по-доброму улыбался. Надо надеяться, что он хотя бы понял, о чем идет речь! Она про себя вздохнула.

Тут танец закончился, и она, быстро попрощавшись, ушла. В течение двух часов в своей комнате она непонятно о чем тосковала, а в двенадцать ночи раздался осторожный стук в ее дверь. Она этого будто ждала и сразу открыла.