Вернуть семью. Шанс на любовь - Кэти Свит

— Я тот, кто тебе устроит нешуточные проблемы, — произношу, чеканя каждое слово. — А если старушка не переживет сегодняшнюю ночь, так ты сядешь. Далеко и надолго. И никакие связи тебе не помогу. Понял, тварь?

Не дожидаясь ответа на свою угрозу, разворачиваюсь и широким шагом ухожу прочь.

Если задержусь хотя бы на пару минут, недоврач слишком рискует получить как минимум сотрясение мозга. А мне драться нельзя, пальцы нужно беречь, пациенты не виноваты. Если я покалечу руки, то от этого пострадают ни в чем неповинные дети.

Поэтому, несмотря на дикое желание вернуться и выпустить гнев наружу, я выхожу из здания больницы на улицу.

Внизу, рядом с машиной, меня ждет Маша.

Левушка по дороге уснул, и мы решили не будить малыша. Дорога вышла длинной и тяжелой, половину пути шел сильнейший дождь.

Любимая, как только видит меня, сразу же кидается навстречу. Тревога в ее глазах сводит меня с ума.

— Ну что? Как бабушка? — засыпает вопросами, не пряча волнения.

Маша очень близка с ней и всю дорогу неустанно рассказывала случаи из детства. Поделилась историей, как бабушка ей помогла перед отъездом на операцию.

Мудрая, сильная женщина. Добрейшей души человек.

— Можно к ней? — спрашивает с надеждой в глазах.

— Ее выписали, — произношу в сердцах.

Меня кроет от гнева. Едва сдерживаюсь, чтобы не вернуться и не перевернуть вверх дном отделение. Зла не хватает.

Неимоверным усилием воли заставляю себя стоять на месте.

— Представляешь?! — Еще немного — и взорвусь нафиг!

— Как? — ахает. Она в шоке.

Маша делает шаг назад, оступается на порожке, теряет равновесие. В последний момент успеваю поймать, не допустив падения. Крепко прижимаю к себе.

— Осторожнее, — прошу.

Сердце колотится быстро-быстро, страх до сих пор написан у Маши в глазах.

— Еще не хватало, чтобы ты сюда с переломом загремела, — добавляю скептически. — Я ж разнесу иначе всю больницу!

— Не надо, — мотает в разные стороны головой. — Лучше давай думать, как бабушку спасать, — добавляет тише. — Или ее выписали, потому что с ней все хорошо?

Понимаю, что Маша не хочет верить в плохие прогнозы и пытается хоть как-то защитить себя от боли. И, наверное, нужно ее в этом поддержать.

Но не сейчас, когда мы должны действовать быстро и слаженно.

Как бы мне ни хотелось оградить любимую от проблем, нам придется решать их прямо сейчас. И вместе!

Неудавшееся падение Маши немного взбодрило, переключило эмоции на другой лад. Ярость подостыла, и я теперь могу относительно спокойно подумать.

— Леш, что делать будем? — спрашивает с тревогой. — Если бабушка у матери, то она нас на порог не пустит. Я в этом уверена.

Голос дрожит. Надламывается под натиском боли.

Не могу смотреть, как любимой приходится страдать.

— Пусть только попробует не пустить! — заявляю с жаром. — Дверь вынесу, а твою матушку под суд отдам!

— Леша, не надо, — плачет. — Когда ба об этом узнает, она не переживет.

Слушаю доводы Маши и остужаю гнев. В ее словах есть доля правды.

— Садись в машину, — открываю дверь.

Вытирая слезы, любимая покорно забирается в салон. Она сжимается в клубок, шмыгает носом и не произносит ни слова, пока мы не приезжаем во двор ее дома.

Паркуюсь напротив соседнего подъезда, выключаю фары. В голове рождается единственный, но сумасшедший план.

— Слушай меня, — разворачиваю к себе лицо самой любимой на свете женщины. — Сиди с Левушкой здесь и, что бы ни происходило, не выходи.

— Леша, мне страшно, — шепчет.

— Не бойся! Все будет в порядке! — По крайней мере, я надеюсь на это. Но о своих сомнениях Маше ни за что не скажу.

У меня в голове до сих пор не осела мысль про идиотский поступок своей матери, а тут уже новую проблему надо разгребать.

Понятия не имею, что именно пообещали Лиза и Любовь Валентиновна, чтобы она согласилась забрать у меня документы на квартиру и машину. Да и на кой хрен они им, раз все зарегистрировано на меня?

Неужто через нотариуса решили сделать доверенность на продажу? Да вот только кто им такую доверенность сделает? Разве что полный дурак.

Но об этом я буду думать позже. Не до решения проблем с шизанутой супругой.

Поскорее бы развод. Лизка задолбала уже своими выкрутасами!

Выхожу из авто, вдыхаю ночной прохладный воздух. Сейчас бы не помешала легкая куртка, довольно свежо.

Смотрю на потрепанную многоэтажку. Когда-то она была красивым панельным домом, где многие мечтали жить. Теперь же… Самая обыкновенная панелька девяностых. Обшарпанная, неприметная.

Несмотря на позднее время, в некоторых окнах до сих пор горит свет. Хозяева не спят, наверное, им не нужно завтра на работу.

Без труда нахожу окна квартиры, где Маша прожила практически всю свою жизнь. Кажется, что и через двадцать лет я даже в полной темноте найду их. Ведь это окна любимой.

Удивительно, но в одном из них горит тусклый свет. Надежда, что старушка жива, теплеет на сердце.

— Маш, — шепчу через приоткрытое окно. — Свет видишь? — показываю на чуть заметное свечение.

— Да, — кивает. Смотрит в окно, затем на меня.

Вдруг ее глаза загораются азартом и надеждой. Маша аж подпрыгивает на сиденье и зажимает ладонью рот.

— Леш! Там ведь сестра моя! Это ее комната! — шепчет громче, чем нужно. Эмоции переполняют. — Давай ей позвоним и узнаем про бабушку, — просит слезно. — Пожалуйста.

Она так смотрит, что я не могу ей отказать. Сердце разрывается на части от нежности и гордости за свою девочку.

— Звони, — соглашаюсь. — Но с моего. Пусть у нее высветится незнакомый номер.

Глава 38. Леша

— Не берет, — всхлипывает Маша. В ее голосе столько отчаяния, что сердце рвется на куски.

Любовь моя, как бы мне хотелось облегчить твою боль, стереть слезы из глаз, убрать страх из сердца. Но я не могу.

В одиночку мне не вызволить твою бабушку. Такого дорогого и родного для тебя человека… Увы.

— Звони еще раз, — говорю. А сам отбрасываю нахрен все эмоции и принимаюсь думать.

Вряд ли мать Маши оставила старушку дома. Для этого нужно быть либо полнейшей дурой, либо безбашенной. Ни одно, ни другое определение к моей будущей теще не подходит.

Она просто стервозная дрянь, жадная до чужих денег.

— Скажи, где бабушка. — Из автомобильного салона до слуха долетает встревоженный голос Маши.

Отталкиваюсь от дерева, на которое облокотился, и через два шага оказываюсь уже рядом с ней.

— Да здесь я, — шепчет быстро, торопится. — В городе. Не реви! Скажи, куда мать спрятала ее! Я найду!

Маша хмурится, кусает губы, бросает на меня такие взгляды,