Странная дружба - Вера Вкуфь

выживания. Так что слух и Таньки с Вовкой, как у младших, был крайне хорошим. А Танька ещё и хорошо умела скрывать, что эти мультики нравятся ей не меньше, чем Вовке. А может даже и больше.

Потому что в детстве все эти милые персонажи и хорошие концовки воспринимаешь как должное, а вот с возрастом, когда тихонько узнаёшь, как бывает на самом деле…

Наконец, дом начал оживать — послышался нестройный топот всяких ног.

Зевая, на кухню зашла Лера и поинтересовалась у молодёжи, какой петух клюнул их попы в такую рань.

Вовка принялся радостно смеяться над «попами», а Танька попросила не мешать познавать тайны анимешного бытия. Лерка, приняв такую просьбу за хамство, только выключила телевизор. На что Танька закатила ей глаза и вышла с кухни. В коридоре уже образовалась небольшая пробка из страждущих посетить ванную — кажется, на правах дамы как обычно победит Света, а Стас со Славкой останутся решать вопрос дальше, скидываясь на «камень-ножницы-бумагу». Вовка с ними не скидывался, потому что в ванну идти не хотел, но за ходом состязания следил внимательно.

Танька зашла к себе и обнаружила Женьку, которая возилась с джинсами, перекинув их через предплечье и вытягивая застрявшую в самой себе штанину. В этой семье всё определённо очень синхронно — или все дрыхнут, или подрываются, как по свистку.

— И чего мои джинсы таким комком висели? — в пустоту посетовала Женька, уже аккуратно перевешивая предмет гардероба на положенную спинку стула.

— Как повесила — так и висели, — на всякий случай буркнула Танька и принялась под шумок собирать свой диван.

Вообще-то процесс утренних сборов был давно автоматизирован, так что ничего особенного не происходило. Разве что, когда подошла Лерина очередь на банные процедуры, раздался её чеканящий глас:

— Же-ня! Иди сюда!

Судя по тому, что имя дочери она произнесла с расстановкой и по слогам, ничего хорошего Женьку не ожидало. Но, зная материнский характер, игнорировать, или упаси боже опровергать призыв было непозволительно.

Женька подошла к ванной и заглянула в открытый дверной проём. Увидев её, Лера пошла в наступление:

— Это что?

Указующий перст она направила на полку над раковиной. Вернее, то место, где обычно была полка, потому что самой полки было не видно. Из-за многочисленных тюбиков, склянок и пузырьков различных размеров и модификаций. Сбоку, будто и не при делах, маскировалась раскрытая косметичка с желто-зелёным рисунком. Из которой и высыпалось всё косметическое содержимое. Видимо, никому из ранее посетивших ванну сей бардак не мешал. Покуда туда не пришла вездесущая Лера.

— Я сейчас уберу, — Женька подошла к раковине и принялась складывать тюбики обратно, внутрь предательского косметичного нутра.

Лера выжидающе посторонилась в сторону. От неловкого движения тюбик с тональным кремом загрохотал о дно раковины, крышка его отскочила в сторону, и на воде остались светло-бежевые разводы.

— Жень, блин, вечно у тебя всё из рук валится! — пробурчала Лера и принялась сама закручивать крышку тюбика, пачкая пальцы плотным покрытием.

— Ты чего развыступалась? — эта фраза принадлежала, конечно же, не Женьке. Это на звуки семейных дрязг явилась Света и выжидающе остановилась в дверном проёме. Если не знать, то можно было подумать, будто в нём появилось ещё одно зеркало, которое отражало Леру — с сестрой они родились близняшками и даже с возрастом не утратили сходства.

— Чего-чего? — переключилась Лера уже на сестру. — Шагу негде ступить от её причиндалов.

Она кивнула на дочь, которая уже закончила убираться и не без любопытства наблюдала за матерью и тёткой. По совместительству — матерью Славки и Таньки. Та неспешно глянула на целую уже косметичку, перевела взгляд на Женьку и пожала плечами:

— Ни так уж их и много. К тому же красивые девушки всегда используют косметические средства.

Она коротко подмигнула улыбнувшейся Женьке. А Лера, как и ожидалось, зацепилась за слово «красивые».

— Ты сейчас на что намекаешь? — сощурилась она на сестру.

— Ни на что, — та наивно тряхнула головой, отчего рыжие волосы выбились из заколки и непослушными прядками легли на плечо. — Я тебе всё прямым текстом сказала.

Лера насупилась, но всё равно не смогла скрыть короткой улыбки.

— Ой, идите отсюда! Обе! — она махнула рукой в изгоняющем жесте и отвернулась к раковине.

Света и Женька решили не перечить и исполнить её просьбу. В коридоре они коротко и понимающе переглянулись.

Наверное, в больших семьях между её членами всегда устанавливаются стихийные и прочные связи. Как, например, у Светы с Женькой. Не сказать, чтобы остальные были менее любимы. Просто им двоим всегда было крайне просто найти общий язык.

Света помнила тот день, когда было положено начало их крепкой дружбе. Она тогда осталась одна с мелкими Танькой и Женькой. Лерка была на работе, а Стас повёз Славку на прогревание — тот как раз восстанавливался после бронхита.

Женьке тогда было пять, а Таньке — четыре. И последняя крайне хорошо выучила слово «нет» и использовала его по любому поводу и в любых ситуациях. Особенно если дело касалось еды.

В тот день у дочери было особенно плохое настроение, и смотрела Таня на мать взглядом, полным презрения. И начисто игнорировала тарелку с кашей. Хорошо, хоть Леркина Женя всегда была смирной и тихо расправлялась со своей порцией.

А Света играла с Танькой в гляделки. Нужна была ментальна ловкость и повышенное внимание, чтобы заметить, что Танькина челюсть чуть-чуть, едва-едва расслабляется. В этот момент нужно было со спринтерской скоростью зачерпнуть ложкой кашу и отправить её в детский рот, пока челюсти не успели сомкнуться. И так очень медленно, черепашьими шажками, Танькина каша убыла на четверть.

Свете бы напрячься и заметить, что глотка дочь не делает, а только тупо набивает рот… Но она была уже утомлена и родительская зоркость притупилась. Так что плевок каши прямо в материнскую грудь вышел для Светы крайне неожиданным.

Брезгливой она не была — можно ли быть брезгливой, работая врачом? — но сам факт настолько обескураживал, что Света едва-едва сдержала грубое слово, глядя, как слюнявая овсянка стекает вниз, к столешнице.

Со смесью раздражения и отчаяния она взглянула на дочь, которая совершенно не раскаивалась и всем своим детским видом показывала, что при малейшей возможности манёвр повторит.

И тут в жизнь их вмешалось провидение. Вернее, тихая и смирная Женя.

Крепко зажав в кулачке черенок своей ложки, она отважно стукнула выпуклой лопастью прямо в центр Танькиного лба. Ибо нефиг.

Повисла немая сцена. Офонарели и мать, и дочь, потому что до сего момента Женя в своей жизни не обижала даже мухи.

Таня