Мак (ЛП) - Памфилофф Мими Джин

— Возможно… — уклончиво ответил Кинг, занятый рисованием кровавого круга прямо на полу.

Он снял галстук и закатал рукава, дабы не испачкаться, хотя на его рубашке и лице все равно виднелись пятна крови и пепла.

— Я так понимаю, ты не уверен в своих действиях, — констатировала я.

Опустившись на колени, Кинг поставил в центр круга чашу, повернув ее так, чтобы символы на ней совпадали с символами, написанными кровью за кругом.

— Не совсем.

Я подняла брови от удивления.

— И что дальше? Собираешься импровизировать?

Кинг поднял голову и злобно на меня посмотрел.

— Есть идеи получше, доктор Валентайн?

— Нет, — я сжала губы.

— Тогда помолчи, пожалуйста. Я пытаюсь сосредоточиться.

— Ладно! — Я глубоко вздохнула, молясь, чтобы это сработало.

Мы через многое прошли за эти дни и для меня, Мака и Кинга это станет концом очень долгого путешествия. Больше не будет никаких проклятий. Никаких убийств. Только долгая счастливая жизнь. Я лишь надеялась, что смогу помочь Мии справиться с изменой Кинга. Потому что у него не было другого выбора. На кону стояла не только жизнь Мака, но и благополучие Мии и их ребенка. Господи, как Талия могла пойти на этот шантаж? Но как бы то ни было, сердце бедняжки Мии все равно пострадает…

— Теодора! Ты совсем мне не помогаешь!

Кинг слегка повернул чашу вправо.

— Прости! Может, ты не будешь лезть в мою голову?

— Вряд ли у меня получится. За столько веков я делаю это непроизвольно. — Он поднялся на ноги и посмотрел на свою работу. — Ну вот. Если я все сделал правильно, то осталось всего пара моментов и Мак к нам вернется. Сначала нам нужно поместить принадлежащий ему предмет в эту чашу… — Кинг достал из кармана серебряное ожерелье с египетским крестом, должно быть, то самое, о котором мне рассказывал Мак, и положил его в чашу инков.

Наверное, Кингу не составило труда найти это ожерелье, если он действительно настолько хорош в поиске вещей, как говорила Миа.

— В этом я более чем хорош! — поправил меня Кинг. — Так, теперь немного крови невинного младенца.

Я ахнула.

— Что?

— Расслабься, — нахмурился Кинг. — Я попросил об одолжении и раздобыл кровь мертворожденного! — объяснил Кинг, но заметив мою дрожь добавил: — Ну чего ты? Хотела, чтобы мы взяли кровь у живого младенца?

Я брезгливо поморщилась.

— Нет. Но…

— Никаких «но». Кровь младенца послужит великой цели, и мы не причинили ему никакого вреда.

Стараясь сдержать содержимое моего желудка, я всплеснула руками.

— Ой, давай быстрее покончим с этим.

Не то чтобы он нуждался в моем разрешении, просто я была вне себя от беспокойства.

Кинг подошел к барной стойке и достал из-за нее пакет с красным содержимым.

Вернувшись в круг, Кинг снова опустился на колени, и выражение его лица стало спокойным и безмятежным. Закрыв глаза, он начал напевать на каком-то древнем языке, напомнившем мне древний иврит с множеством глубоких звуков. Затем Кинг открыл глаза и вылил содержимое пакета в серебряную чашу.

Удивительно, но я представляла ее куда больше, а она оказалась похожа на бокал для хереса.

Пространство вокруг нас засветилось яркими красками, а стены гостиной словно запульсировали, будто мы находились внутри чьего-то сердца. Я посмотрела на чашу, увидев, как та теряет форму, рассыпаясь в труху.

— Что происходит? — крикнула я.

Кинг прекратил свое колдовское пение и тоже воззрился на чашу.

— Чертов Мак! — яростно воскликнул он.

— Что?

— Это подделка! — простонал Кинг.

«Нет! Нет!»

Я закрыла лицо руками.

«Мак! Что же ты натворил?»

***

Мы с Кингом сидели на его элегантно обставленной кухне и, несмотря на ранний час, потягивали виски, угрюмо уставившись на черный из нержавеющей стали бар. В конце концов, нам требовалось топливо для наших страданий.

— Ты собираешься отвечать? — пробурчала я, когда телефон Кинга зазвонил раз в тридцатый.

Должно быть, звонила Миа.

Бедный Кинг. Я не винила его за то, что он избегал разговоров, но рано или поздно ему все равно придется объяснить Мии, что он был вынужден трахнуть женщину, которую ненавидел, а взамен получил лишь поддельную чашу. Это было настолько несправедливо и печально, что я не могла не испытывать жалости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пожалуйста, не напоминай мне… — простонал Кинг.

— Прости. Ну что? Думаешь, это Талия подменила чашу? — спросила я.

— Нет. Она не могла осознанно сунуть мне подделку. — Не снимая грязного смокинга Кинг, налил еще виски в наши бокалы.

— А помнишь, Миранда говорила, что он отдал поддельную чашу и ей? Она еще швырнула ей в Мака. Не означает ли это, что Мак сделал две копии, а настоящая чаша где-то спрятана?

— Ну и хитрец! — проворчал Кинг, делая еще один глоток и размышляя вслух: — Конечно, что-то настолько могущественное должно храниться в надежном месте.

— Может, он вообще ее не обменивал. — Когда я подумала об этом, меня как будто озарило.

Мак, решив, что у него получилось обмануть Талию и Миранду, хотел бы передать настоящую чашу Мии ради спасения ее брата. Кто, как не Мак, понимал ее любовь к Джастину, ведь он сам любил своего собственного брата так же сильно. Вопрос в том, где он ее спрятал.

Я посмотрела на Кинга.

— Кинг, когда думаю о твоем брате, я все время вспоминаю его слова, показавшиеся мне сначала бредом. О том, что что-то захоронено в тепле или он сам хотел быть похоронен в тепле… Это может что-то значить?

Красивое лицо Кинга исказила довольная гримаса, а на губах появился волчий оскал.

— Я убью тебя, Теодора. Наконец ты принесла хоть какую-то пользу!

После его первых слов я инстинктивно приготовилась бежать, но осознала, что в лучшем случае успела бы добежать до дверей, прежде чем Кинг схватил бы меня. А потом до моего мозга дошло, что слова из уст Кинга звучали почти как похвала. Его реакция показала мне, что Мак теми фразами сказал нечто важное.

— Иди ты, Кинг! Мужчина, которого я люблю, истекал кровью и хватал ртом воздух, когда произносил это. Где чаша?

— Мой брат вероятно пытался сказать тебе, что держит ее «в тепле». Эту фразу мы с ним использовали в детстве, когда брали что-то друг у друга без спроса. Например, когда я заставал его за игрой с моим охотничьим ножом, он прятал его в карман и говорил, что просто держал его в тепле, согревая для меня.

Я сглотнула, понимая, о чем говорит Кинг. Получается, Мак сохранил эту чашу при себе, что вполне возможно, учитывая кожаную куртку, которую он постоянно носил. Чаша была не такой уж большой, и он мог держать ее в кармане. Только вот последний раз я видела эту куртку на нем в машине.

— Ты случайно не видел его кожаную куртку?

Кинг потер лоб и застонал.

— Это была его любимая куртка. Я похоронил ее вместе с ним.

— И где вы его похоронили?

— На древнем кладбище. Единственное место, которое давало ему покой без необходимости убивать.

«Вот дерьмо!» Сначала я смотрела, как умирает мой любимый человек, а теперь я буду вынуждена смотреть на то, как Кинг откапывает его тело.

Я хотела найти того, кто стер мои воспоминания. Потому что я начинала думать, а не сделали ли они мне этим одолжение.

***

Кинг не пожелал больше подвергаться опасности из-за «прискорбных условий» коммерческих авиакомпаний, а также рисковать тем, что кто-то может тронуть необходимые для ритуала «припасы», поэтому мы совершили девятичасовую поездку к хижине в пустыне.

Весь первый час нашей поездки мне пришлось слушать, как Кинг проклинает богов Древней Греции за то, что его вертолет так некстати оказался где-то на восточном побережье. Следующие четыре часа в темном «Мерседесе» стояла жуткая тишина, нарушаемая лишь постоянно повторяющимися звонками мобильного телефона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если ты не собираешься отвечать, то почему бы тебе просто его не отключить? — наконец спросила я, находясь уже на грани истерики.