Однажды и навсегда (СИ) - Головьева Светлана

Время ещё раннее, солнце только-только показалось из-за горизонта, но я уже выспалась. Встаю и иду в ванную. Мигом принимаю душ, умываюсь и чищу зубы. Решаю выехать пораньше, пока дороги ещё свободны. После душа иду на кухню и выпиваю бутылочку йогурта. Пока хватит и этого, а уж дома мама меня накормит так, что ещё неделю придётся жить в тренажёрном зале.

Для поездки решаю надеть свободные тёмные брюки и серый свитер. В большую дорожную сумку кидаю сменную одежду и бельё. Туда же летят все наборы для шитья, материалы и папка с эскизами. После того, как всё содержимое сумки проверено трижды, я выхожу из квартиры. Смотрю на дверь Джека, но всё же прохожу мимо и спускаюсь по лестнице. Эти выходные я проведу с родителями и расскажу им о Джеке. Нельзя просто так привезти его и вывалить на них всё, что между нами происходит. Мама точно будет в шоке. Сначала я поговорю с ними, а потом как-нибудь приеду к ним с Джеком. Да, так и сделаю, это будет правильно.

На улице меня окутывает свежий, прохладный воздух и тишина, которая бывает только в ранние часы субботнего дня. Закидываю вещи в багажник и сажусь в машину. До дома я доберусь быстро по таким-то дорогам. В такие часы кажется, что ты единственный человек во Вселенной. И иногда нам полезно почувствовать себя одинокими.

Как и думала, до дома родителей я приезжаю, когда солнце уже светит в полную силу. Оставляю машину на подъездной дорожке и выхожу подышать свежим еловым воздухом. Наш дом стоит в полной глуши, окружённый высокими хвойными деревьями. Слышно пение птиц и лёгкое потрескивание веток, наверняка там высоко бегают белки. Здесь так спокойно, как будто попадаешь в другой мир, и мне это нравится. Когда мы только сюда переехали, я влюбилась в это место и эта любовь не проходит.

Достаю сумку из багажника и иду по каменистой дорожке. Большой деревянный двухэтажный дом, построенный моим отцом по собственным чертежам, встречает меня с распростёртыми объятиями. Папа сам его спланировал и воплотил в жизнь. Этот деревянный гигант носит в себе частичку моего отца, он в каждой дощечке, каждом бревне. Папа такой же сильный и крепкий, как этот дом. С ним мне всегда спокойно, я знаю, что он защитит меня. И этот дом такой же. Это крепость семьи Джонс.

— Дорогая моя, ты приехала! — кричит мама, вылетая из дома мне навстречу. Тёмные волосы убраны в пучок, волосы из которого так и норовят рассыпаться по её тонким плечам. На ней синее платье и белый фартук, заляпанный пятнами от свежих помидор, и ещё бог знает чем. Она налетает на меня и обнимает так сильно, будто бы мы целый год не виделись.

— Привет, мама, — обнимаю её в ответ и даю себе волю расслабиться. Хочется сегодня побыть немного ребёнком и дать маме то, чего она так давно хотела. Пусть накрывает пир на весь мир, пусть кормит меня с ложечки, если это сделает её счастливой. Я люблю свою маму и если мне нужно пойти на уступки ради неё, но я потерплю эти два дня и просто буду её маленькой девочкой.

— Я так скучала, — она отрывается от меня, вглядываясь в моё лицо, словно за последние несколько дней я сильно изменилась. — Пойдём в дом, я как раз собиралась печь оладьи. Папа уехал на совещание, но он приедет после обеда. Устроим ужин в пять, и посидим все вместе, как раньше.

— А ты всё распланировала, — замечаю я с нервным смешком. Наверняка мама всю расписала по минутам.

— Конечно, я хорошо подготовилась, — мама хватает мою сумку, и мы заходим в дом. В воздухе уже витают приятные ароматы, вызывающие чувство голода. Мама оставляет мою сумку в прихожей и, схватив меня за руку, тащит в кухню. Тут царит практически идеальный порядок, несмотря на то, что стол завален продуктами и тарелками. Мама никогда не готовит в хаосе. Все использованные тарелки она тут же моет. И только у неё, получается готовить в чистоте, это какая-то неподвластная мне магия.

— Давай мой руки и садись за стол, а я пока поставлю чайник и буду жарить оладьи, — командует мама, размешивая тесто в пластиковой чашке. Она словно дирижёр с лёгкостью командует и управляется с инструментами, кастрюлями и тарелками. И скоро, как по нотам проигранная соната, на столе появляется тарелка с горячими оладьями. Мне остаётся лишь наблюдать за тем, как ловко мама со всем справляется. Закипает чай, и я встаю со своего места, чтобы достать кружку, но мама качает головой.

— Сиди, дорогая я всё сделаю, позволь за тобой поухаживать, мама, улыбаясь, смотрит на меня, и я сдаюсь.

Сижу и наблюдаю за тем, как она наливает чай и ставит передо мной кружку. Её щёки раскраснелись от близости с плитой. В тёмных глазах поблёскивают золотые крапинки, а с губ не сходит улыбка. Я в который раз замечаю, какая она у меня красивая. Но от меня так же не ускользают лёгкие морщинки, которые иногда проглядывают вокруг её глаз и на лбу. Конечно, она стареет, но мне так этого не хочется. Я хочу, чтобы она всегда была такой же красивой и энергичной. Поэтому отгоняю от себя все тёмные и ненужные мысли. Главное, что сейчас она полна сил и энергии, а остальное не важно.

Когда с завтраком покончено, я всё же выпрашиваю для себя работёнку и помогаю чистить овощи. Как и предполагалось, мама распланировала шикарный ужин: индейка по бабушкиному рецепту, несколько салатов, два вида десерта и конечно всё это в сопровождении дорогого вина.

К обеду вся моя работа заканчивается, и мама выпроваживает меня с кухни. Это её вотчина и она всегда любит творить в одиночестве. Это её успокаивает, а попытки ей помочь только злят и нервируют. Поэтому я отдаю ей бразды правления и иду в свою спальню, по пути захватив сумку с вещами. Решаю немного поработать пока отец не пришёл. Как я и говорила Вайолет, этот неожиданный наплыв покупателей изрядно оголил прилавки магазина. Моя новая коллекция практически готова, но ещё нуждается в доработках. Попутно с коллекцией я работаю над шестью персональными нарядами и одно из них свадебное платье. Проще говоря, у меня куча работы, которой стоит заняться. Я достаю нужные материалы и инструменты из сумки и устраиваюсь за своим письменным столом. Я полностью погружаюсь в творчество, в голове крутятся мысли, о том, как лучше сделать тот ли иной шов, какую пуговицу стоит пришить, а какую немедленно убрать. Поэтому, когда кто-то кладёт руку на моё плечо, я от неожиданности вскрикиваю и втыкаю иголку в палец, вскрикнув от боли. За работой я часто выпадаю из реальности. Поворачиваю голову и встречаюсь с улыбающимся лицом отца.

— Не хотел тебя пугать, сладкая, мама сказала, что ты уже давно тут сидишь, — говорит он, целуя меня в макушку. Встаю на ноги и обнимаю отца, для этого приходится встать на носочки. Папа у меня тот ещё великан.

— Привет, пап.

— Привет, — он оглядывает разразившийся беспорядок и качает головой, — кажется, что ты и не уезжала.

— Я всё уберу, не переживай, — отвечаю я, принимаясь собирать всё по местам.

— Не нужно, это же твоя комната. Пойдём лучше вниз, мама говорит, что ужин практически готов, — папа направляется в коридор, и я следую за ним, закрывая за собой дверь своей комнаты. Мы спускаемся на первый этаж по большой деревянной лестнице с резными перилами и попадаем в просторную столовую. Большой стол уже накрыт белой скатертью и сервирован красивым, дорогим фарфором.

— Как поработала? — спрашивает мама, входя в комнату в красивом красном платье ниже колена. Чёрные волосы заплетены в форме ракушки и сколоты шпильками, а в ушах поблёскивают бриллиантовые серьги.

— Продуктивно, а ты отлично выглядишь, — говорю я, на что мама кокетливо улыбается.

— Она права, ты великолепна, — и у отца в руках откуда-то появляется огромный букет белых лилий. Он протягивает их маме, и они целуются. Даже после стольких лет между ними всё ещё сохраняется такая сильная любовь. Они часто гуляют вместе, и держаться за руки, не под локоток, как некоторые пары, а именно за руки.

— Давайте будем садиться за стол, а я пока принесу индейку, — произносит мама, убирая букет лилий в красивую вазу.

— А я принесу вино из погреба, — говорит отец и, поцеловав маму в щёку, уходит.