Кто из нас Босс? (СИ) - Васильева Василиса

— Я смотрю, ты забыл про меня, — надула на свои ярко красные губы и повела плечами в таком же ярко красном пиджаке. — И как? Без меня лучше? И про мать свою совершенно не вспоминаешь. А она живет до сих пор у нас. А вообще, я пришла поговорить не об этом, — на одном дыхании выпалила она. — Я согласна быть твоей женой. Никанор Генрихович обозначил все условия контракта. И да, я согласна отдать ему ребенка, — она сидела и улыбалась мне так, как будто бы выиграла миллион евро, как минимум.

У меня всё внутри оборвалось и похолодело. Я смотрел на Жюли огромными глазами и старался удержать свои эмоции в узде. Не показывать ей свою шок. Прищурился и ещё больше подался вперёд, вглядываясь в лицо девушки.

Неужели я не ослышался, и она хочет отдать своего ребёнка, вернее как я понимаю, нашего, моему деду? Шестерёнки закрутились моей голове, и я стал понимать все намеки, сказанные дедом и Тамилией.

Так вот почему она говорила, что не сможет выйти за меня замуж. А я-то наивный дурак, строил планы. А старый лис обхитрил меня по всем фронтам. Но я просто так не сдамся, буду добиваться либо расторжения этого контракта, а если не получиться, искать лазейки. А для этого, мне нужен хороший адвокат, а не тот старый пройдоха у которого я забрал документ.

— Ты вообще думаешь, о чём говоришь? У меня не хотела бы спросить? — зарычал я, едва справляясь со своими внутренними демонами. Девушка сидела и хлопала глазами, судя по всему, не понимая, о чём я говорю.

— Но ты же подписал контракт! — возмутилась она и была совершенно права. — Значит, на всё был согласен!

— И сколько он тебе пообещал? — спросил у неё, примерно представляя, на что способен этот старый заговорщик.

— Что я буду твоей женой и не буду ни в чём нуждаться, — она закусила губу, выдавая тем самым себя с головой. Когда Жулька врала, она всегда так делала. А это значит, что есть что-то, что посулил ей Никанор Генрихович. Вот теперь, только нужно знать что.

— Если ты, мне, сейчас всё не рассказываешь, никакой свадьбы можешь даже и не мечтать! — не смотря на Жюли, сказал я.

Поднялся со стула и, подойдя к стеклянной перегородке, стал вглядываться в то, как работают люди. Мне надоело стоять в тишине и резко развернувшись, посмотрел на девушку. Она вздрогнула от моего движения и спрятала взгляд. Зажала руки между ног, явно не зная, куда их деть.

— Я жду ответа Жюли, и немедленно! Я не намерен ждать целую вечность, когда ты созреешь мне что-то рассказать! Либо сейчас, либо никогда! — я подошел и открыл демонстративно дверь, показывая этим, что я готов её выставить из офиса сейчас же.

От меня не укрылась паника в глазах девушки. Она не только была зла, а ещё, была очень напугана. И как эти два противоречивых чувства могут сочетаться в одном человеке, в одну и ту же секунду.

— Максим, давай всё обсудим при закрытой двери, — попросила, понижая голос девушка.

— Я тебя внимательно слушаю! — повторил я, прикрывая створку двери. Повернулся к ней, смерив гневным взглядом.

— Никанор Генрихович, попросил об одной услуге, — она замялась, опять прикусив губу.

— О какой же? — не сдержавшись, рыкнул я. Подошёл вплотную и навис над Жулькой. Она сжалась и смотрела на меня как на пришельца из соседней галактики. Она явно не ожидала, что я не такой алчный как некоторые. — Последний раз повторяю, рассказывай! Моё терпение уже кончается, — выпалил я.

Девушка ещё сильнее вжалась в кресло, и смотрела взглядом побитой собаки, но меня, её уловки нисколько не трогали. Почему какая-то… должна решать за меня, что я должен делать?

— Ну! — я всё-таки отошёл от неё, мне было противно даже рядом стоять.

— Как только родиться наш сын, — произнесла она синими губами, — по контракту, я, — она сглотнула, — мы передаем ребенка на воспитание твоему дедушке, а сами, — опять неуместная пауза, — дальше живём как в сказке, — последние слова Жюли произнесла совсем тихо, так что я едва различил их.

Гнев заполнял всего меня. Хотелось крушить всё, что попадется под руку, но приходилось сдерживаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что ты сказала? — я заложил руки в карманы, чтобы не отметелить девушку на глазах у всего офиса. — То есть ты, отдашь своего родного ребенка, на воспитание моему деду? — отделяя каждое слово, спросил я. — Да что ты за мать такая?

— Послушай Максим, — девушка подскочила со стула и подойди ко мне не обняла со спины. От её прикосновения дрожь отвращения прошла по всему моему телу. — Мы себе можем ещё родить, чуть позже, не сразу… — Отойди! — рыкнул я, опять не сдержав своих эмоций. — И не смей! Слышишь? Не смей ко мне приближаться!

Жюли отпрыгнула от меня, на добрых пару метров и смотрела как на умалишенного.

— Но… ведь ты… — начала заикаться она. — Ты же сам, подписал тот контракт. Я видела его, вот этим собственными глазами, — она жестом указала на своё лицо.

А вот я, стоял и сжимал кулаки. Жюли смотрела на меня, как на врага она явно не ожидала, что я выйду из себя. Шумно выдохнул, медленно переваривая информацию, подошёл к двери и опять распахнул её одним резким движением, зло сказал:

— Вон! Сейчас же! И чтобы твои ноги здесь больше не было! И ни о каких свадьбах, а тем более детях, может даже быть речи! Вон я тебе сказал! Так и передай Никанору Генриховичу, что я тебя выгнал.

Жулька пулей вылетела из кабинета, но быстро замедлила шаг, придя в себя. Резко развернувшись на каблуках в мою сторону, она произнесла:

— Ты ещё пожалеешь об этом, это я тебе обещаю, Жульен Жюли!

Но мне было всё равно на её угрозы. Сейчас самое главное, найти нужные лазейки в том договоре. Дождавшись, пока девушка покинет офис, схватил из твоего кабинета договор и помчался к тому самому нотариусу.

От злости я даже не чувствовал боли в боку. Да и вообще напрочь про него забыл. Хорошо, что моя машина стояла на парковке, и я добрался до офиса юриста за рекордные десять минут.

В темном коридоре сидело несколько человек, дожидаясь своей очереди, но я не обратил на это внимание. Резко распахнул дверь и застал в кабинете кого и не думал увидеть.

— Максим рад тебя видеть. А то ты всё время меня избегаешь, нехорошо так поступать со стариками, — улыбка Никанора Генриховича, напоминала оскал старого матёрого волка. Значит, он явно ожидал меня здесь увидеть после прихода Жульки. А я опять стоял, сжимая и разжимая кулаки, и смотрел на этих двоих, мирно покрывающих кофе из фарфоровых китайских чашечек.

— Ну что ты внучек, проходи. Я так понимаю, ты всё-таки созрел обсудить договор.

— Что ты от меня хочешь? — я устало присел в кресло, стоявшее у окна.

Поэтому мне плохо было видно лицо деда. Солнечный свет не давал разглядеть его мимику. Юрист просто сидел и молчал, с интересом наблюдал за ситуацией.

— Может быть, я выйду? — спросил он. — Чтобы не мешать, — на что Никанор Генрихович только кивнул. Мужчине этого хватило, чтобы покинуть помещение, опираясь на трость. Уже от входа он с интересом глянул на меня и закрыл за собой дверь.

— Я не согласен на условия, прописанные в контракте, — сказал я, сложив руки на груди и упрямо смотря в глаза деда.

— Ну что же ты, — этот старый лис, смотрел на меня с ехидством. — Разве я тебя не учил, что все контракты нужно сначала читать, а потом уже ставить свою подпись.

— А разве не ты, заставил подписать меня, этот чёртов договор? А разве не ты, припёрся с ним к трапу самолета? Разве не ты, угрожал мне, что не пустишь к матери и лишишь не только меня, но и её всего наследства? И теперь, я узнаю, что там какая-то хрень! Какой может быть ребёнок? — я все высказывал на чистом адреналине. — Ты понимаешь, что теперь моя любимая женщина, не хочет выходить за меня замуж? Из-за этого долбаного договора! Или тебе совсем всё равно, на своих родных?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как ты сказал? Как любимая девушка? — опустив все мои вопросы, дед вычленил самый важный для него. — И с каких это пор, в твоей жизни такие перемены? Я думал, что ты спокойно женишься на мадемуазель Жульен. Детьми ты не собирался обзаводиться, они тебе явно не нужны. А мне нужен наследник Империи. Я уже человек немолодой, подожди не перебивай! — когда я уже было, хотел возразить и прервать его, Никанор Генрихович поднял руку, останавливая поток моих мыслей. — Так вот, я уже не могу и хотел бы передать всё своё наследство своему родному правнуку. Поэтому, у тебя есть тридцать дней, чтобы жениться и ещё девяносто, чтобы твоя жена забеременела. Надеюсь, ты будешь умным мальчиком. Иначе я лишу тебя всего, — он так зло прищурился, из его глаза только лишь молнии не летели.