Джейн Кренц - Золотой дар

— Ясненько.

— Вот как? Я рада за тебя, папочка. А мне вот ничего не ясно. — Отхлебнув чай, Верити покосилась на отца.

Эмерсон Эймс, возможно, и в самом деле был безответственным лентяем, зарывшим в землю свой талант в угоду страсти к беспутной жизни, но уж глупцом-то его никто не мог бы назвать! — Скажи же мне что-нибудь, папа! Неужели ты веришь, что в наши дни мужчина может проехать две тысячи миль ради того, чтобы вернуть женщине оброненную сережку?

Отец медленно приподнял кустистую бровь:

— Прости за бестактность, дочка, но сдается мне, что прошлой ночью Куаррел успел не только позабавить тебя своими вымыслами.

Верити мгновенно вспыхнула:

— Не ешь меня глазами! Я не девочка, чтобы ты мог смутить меня своим взглядом! Признайся лучше, что ты думаешь о Джонасе.

— Стало быть, ты все-таки еще ценишь мнение своего старика, моя разумница?

— Тебе ли не знать, кто для меня больший авторитет, — кисло произнесла Верити. — Папа, ты стал настоящим экспертом человеческих душ.

— Какое удивительное признание в устах моей добропорядочной, стерильной, вечно осуждающей своего отца дочери! Ты меня удивляешь. Рыжик.

— Папа!

— Я еще не успел узнать твоего Куаррела, но скажу вот что. Если он и в самом деле поможет мне выгодно впарить стволы и разделаться с проклятым выжигой Яринггоном, то станет моим лучшим другом до гроба.

— Он согласился помочь тебе? — нахмурилась Верити.

— Говорит, что знает коллекционеров, готовых выложить за мои пистолеты кругленькую сумму и не задавать лишних вопросов. С некоторыми из них Куаррел встречался, еще будучи респектабельным профессором Винсента.

— Папа, скажи мне честно, пистолеты краденые?

— Не сходи с ума! — фыркнул Эмерсон. — Сколько раз тебе повторять — будешь хмуриться, появятся морщины. Мой приятель отдал мне их охотно и добровольно. Ты помнишь Леви из Рио?

— Леви?! — в отчаянии простонала Верити. — Но откуда они у него?

Сэмюэль Леви был очаровательным восьмидесятилетним старичком с чрезвычайно грязным прошлым.

— Вот здесь-то собака и зарыта! Я понятия не имею, откуда у Леви этот антиквариат, а спрашивать в лоб было бы не по-джентльменски. Хорошо бы и мне попался такой же воспитанный покупатель!

— Боже праведный!

— Выше нос, Верити! Если даже пистолеты краденые, то этот прискорбный факт свершился еще при царе Горохе. Леви много лет держал их у себя. Раз Джонас сказал, что они подлинные, значит, все отлично. Остается только пристроить их.

— И тот же Джонас пообещал тебе подыскать покупателя. Любопытно. Теперь я понимаю, что у тебя не может быть объективного мнения об этом человеке, — со вздохом сказала Верити.

Несколько секунд отец смотрел на свою дочь.

— Ты всегда все прекрасно понимаешь, Рыжик. Эмерсон сделал большой глоток из своей чашки. Насмешливые искорки в его глазах внезапно погасли. Взгляд стал холодным и безжалостным. — Если бы я думал, что Куаррел опасен для тебя, то перерезал бы ему глотку, когда он ночью вернулся в дом.

— Правда? — слабо улыбнулась Верити.

— Клянусь. — Лицо Эмерсона снова просветлело. — Впрочем, справедливости ради надо отметить, что при первом знакомстве твой Куаррел сам едва не выпустил мне кишки.

— Что?!

— Да уймись же ты! — дотронулся до ее руки отец. Произошло маленькое недоразумение. Понимаешь, приехал-то я поздно, тебя будить не хотелось, ну и решил я как-нибудь пролезть в дом без ключа.

Подергал дверь, она оказалась заперта, тогда я подошел к окну и попытался открыть его. Ну вот, когда я влез в комнату, там меня уже ждал Куаррел с ножом в руке. Я сразу подумал, что ты наконец-то нашла правильный подход к подбору кадров. Ни один из твоих прежних помощников не сумел бы столь безукоризненно исполнить свою роль в столь странных обстоятельствах. Кажется, старик Хэм называл это «вынужденным изяществом».

— Господи, да ведь кто-нибудь из вас мог погибнуть! — закричала Верити, поперхнувшись чаем.

…Однажды ей довелось увидеть, как после шумной ссоры в баре отец схлестнулся со своим оппонентом, видимо, не удовлетворенным официальным итогом состоявшегося диспута. На пустынной ночной улице дебошир напал на Эмерсона. В тот вечер Верити была вместе с отцом. К счастью, Эмерсон с честью вышел из этого поединка, отделавшись лишь несколькими царапинами. Зато своего более молодого противника он порезал ужасно…

Тогда Верити и узнала, какого цвета бывает кровь в лунном сиянии. Она черная.

Эмерсон гулко похлопал дочь по спине, так что она даже закашлялась.

— Брось, дочка! Ты же знаешь, мы с Куаррелом не идиоты, а значит, нечего волноваться. Надо сказать, мне очень польстило твое неверие в способность старого отца постоять за себя! Спасибо, родная, услужила. Ладно-ладно, чего только не бывает. Мы очень быстро все выяснили.

— Как это мило! — сокрушенно покачала головой Верити. — Ты просто неисправим, папа!

Она замолчала и, задумчиво закусив нижнюю губу, посмотрела на своего старого Эмерсона. Он улыбнулся ей — без тени раскаяния, но с такой любовью, что Верити отставила свою чашку, бросилась к отцу и крепко-крепко обняла его. Господи, он все такой же сильный и надежный, как всегда!

Эта мощь щедро изливалась на Верити с той самой минуты; как оба они, оказавшись в больничной палате, взяли за руку умирающую женщину, которую любили больше всех на свете. Аманда Эймс стала жертвой несчастного случая, произошедшего по вине пьяного водителя. В тот день, когда это произошло, Верити впервые узнала, что жизнь несправедлива.

— Позаботься о Верити, Эмерсон, — прошептала Аманда.

— Я сделаю для нее все, — поклялся муж. — Не беспокойся, любовь моя.

Аманда слабо кивнула.

— Спасибо, — шепнула она. — Я верю, что ты не бросишь ее. Ты же знаешь, Эмерсон, как я люблю вас обоих… Не оплакивайте меня слишком долго. Живые должны жить… А ты ведь так любишь жизнь, мой Эмерсон… Научи этому и Верити.

Когда Аманда навсегда закрыла глаза, Верити узнала, что сильные мужчины тоже могут плакать, не стыдясь своих слез. Они с отцом справились со своим горем, а потом Эмерсон увез Верити на Карибское море.

— Нам обоим нужно сменить обстановку, — пояснил он, покупая билет до Антигуа. — Будем сидеть рядышком на песке и думать. Надо прихватить с собой побольше книг. Я не знаю, когда ты снова пойдешь в школу.

— Значит, надо написать записку учительнице, — заметила восьмилетняя законопослушная пай-девочка — Да ну, зачем зря беспокоить бедную женщину! Она только расстроится и разволнуется, как и все остальные в твоей дурацкой школе. Знаешь, Рыжик, бюрократы всегда поднимают шум из-за мелочей и проходят мимо самого главною.