Ширли Конран - Кровное родство. Книга первая

Покончив со скудным ленчем (Билли опасался, что от более плотной пищи ее будет клонить в сон), Элинор торопливо умывалась и одевалась, обдумывая при этом содержание следующих десяти страниц. Когда они были готовы (Элинор должна была писать по пять тысяч слов в день), Билли выпускал ее из заточения, и она шла на кухню, чтобы приготовить ужин.

Тем временем Билли просматривал ее работу, исправляя грамматические и орфографические ошибки и знаки препинания и делая замечания на полях. После ужина Элинор приходилось переписывать все с учетом этих замечаний, а Билли, который сидел рядом, указывал, где и что следует сократить или, наоборот, выделить.

Если она справлялась с работой удовлетворительно – по мнению Билли, – он подхватывал жену на руки и нес в постель.

Там он принимался ласкать ее утомленное тело до тех пор, пока оно не начинало отвечать на его прикосновения – сначала слабо, потом все активнее, и кончалось тем, что страсть полностью захватывала Элинор, не оставляя места ни усталости, ни мыслям – ничему, кроме наслаждения.

Так прошло несколько недель, по прошествии которых Элинор вдруг поймала себя на мысли, что щелчок ключа, поворачивающегося в замке спальни после завтрака, уже не ввергает ее в безысходную тоску. Напротив, теперь она сама буквально дрожала от возбуждения, которое тщательно скрывала, ожидая, когда наконец можно вновь перенестись в таинственный и безбрежный мир своей фантазии.

К концу дня ею овладевала не только усталость, но и беспокойство: она боялась, что исполнила свою работу недостаточно хорошо. Только Билли мог избавить ее от этой тревоги; только Билли мог успокоить ее, если определит, что написанное ею соответствует его высоким требованиям; только Билли мог своими ласками увлечь ее за собой в иной мир – мир страсти, заставляя забыть обо всем на свете.

В объятиях Билли Элинор ощущала себя везучей, чувственной, желанной, защищенной, счастливой, с ним она была в безопасности. Она не чувствовала себя птицей, заключенной в клетку, потому что в клетке не было нужды. Она была привязана к Билли невидимыми, тайными шелковыми нитями наслаждения, которого так стыдилась, но без которого не могла жить. Билли удерживал ее в этом добровольном плену, направлял все ее мысли и поступки, безраздельно господствовал над ее умом и телом. Она не могла жить без него.

Билли унижал ее, обманывал, топтал, презирал – открыто или почти открыто, не скрывая, что получает от этого удовольствие, но она была его жертвой, его рабой, скованной невидимыми цепями и тем более беспомощной, что и сама не пыталась освободиться. Одним только взглядом Билли мог возвысить или уничтожить ее, внушить тревогу или доверие. Но иногда – изредка – он позволял ей почувствовать себя счастливой.

Так случилось и в июне 1938 года, когда работа Элинор была ненадолго прервана женитьбой их сына Эдварда на Джейн, той самой девушке, с которой он познакомился в Оксфорде. Венчание состоялось там же, неподалеку от Оксфорда, в маленькой церквушке Святого Варфоломея, построенной еще норманнами и почти не изменившейся за прошедшие девять столетий. Элинор помогала украшать церковь и за это время успела поближе познакомиться со своею будущей невесткой. Джейн оказалась милой, умной девушкой; за ее спокойной серьезностью и убедительной манерой говорить чувствовался сильный характер. Честно говоря, Элинор предпочла бы, чтобы сын не так торопился с женитьбой, но уж ноль скоро так получилось (позже выяснилось, что это было необходимо), то вряд ли он мог бы найти более подходящую невесту.

В конце концов, ценою неимоверных усилий, переживаний и тревог, Элинор создала произведение с интересной фабулой, живо написанными сценами и достоверно обрисованными характерами. Она закончила роман в начале января 1939 года, за два дня до того, как Джейн подарила им с Билли первую внучку.

Сидя у постели Джейн в родильном доме и держа на руках крошечную Клер, она испытывала сложные чувства. Ей было странно и удивительно, что она уже бабушка, потому что, несмотря на свои тридцать девять, в душе Элинор ощущала себя семнадцатилетней.

Она смотрела и не могла насмотреться на малюсенькие, но совсем настоящие пальчики, которые то сжимались в кулачок, то снова разжимались. Осторожно гладя маленькую головку, похожую на голову Нефертити, она видела под темным пушком, покрывавшим ее, выпуклости черепных костей и соединявшую их ямку родничка. Со странным и радостным чувством вглядывалась она в стариковски-мудрые глаза этого только что появившегося на свет создания.

– У нее глаза Эдварда, – гордо сказала Джейн.

– Но во всем остальном она вылитая ты. – Джейн была хрупкой, светлокожей и темноволосой.

Несмотря на свою молодость, Эдвард и Джейн составили замечательную пару. Они поселились в Северном Оксфорде, в большом доме, принадлежавшем отцу Джейн, преподавателю истории. Давно овдовевший, он жил как бы сам по себе, не замечая и не желая замечать никого и ничего, – лишь бы не нарушался раз и навсегда заведенный, размеренный порядок его собственной жизни.

К разочарованию Билли, успех романа Элинор „Мятежная принцесса", действие которого также развивалось в эпоху королевы Елизаветы, оказался не столь громким, как у „Дневника домохозяйки". Ни „Парамаунт", ни „Метро-Голдвин-Майер" не спешили присылать своих агентов для покупки прав на постановку фильма по новому роману, и, хотя Билли лично отвез экземпляр книги по лондонскому адресу Вивьен Ли, ответа он так и не получил.

Издатели трезво смотрели на вещи.

– Трудно ожидать, что начинающий автор сразу же взлетит на гребень славы, выпустив всего две книги, из которых одна, в общем-то, документальна, – говорил мистер Стэнсфилд, закусывая устрицами в ресторане Уилерса. – Для первого романа „Принцесса" продается вполне прилично, мы рады, Билли, успеху вашей жены. Стэнсфилд и Харт уже закупили право на издание пяти будущих книг Элинор. Жаль только, что она сама не захотела пообедать с нами, – тогда бы я имел возможность лично сказать ей об этом.

– Она не любит нарушать свой распорядок дня – говорит, что это сбивает ее с ритма, – оправдывался Билли, который на самом деле просто не счел нужным передать Элинор приглашение. – Она ведь уже взялась за новый роман. Опять из тех же времен, как вы и советовали, чтобы сэкономить время на исторические изыскания. Она уже настолько вжилась в елизаветинскую эпоху, что я не удивлюсь, если в один прекрасный день она начнет носить платья с рукавами на подкладке и юбки с фижмами.

Теперь по утрам Билли погружался в чтение газет и держался так, как будто он лично советовал Чемберлену вышвырнуть германских ублюдков из Австрии и загнать их в собственную нору, прежде чем британцы окажутся втянутыми в новую войну. Однако Чемберлен не последовал его совету, и в сентябре, когда крошке Клер исполнилось девять месяцев, Великобритания и Франция объявили войну Германии.